Жизнь и смерть Бенито Муссолини

Несмотря на эти трения, которые Муссолини называл «второстепенными конфликтами» или «стычками на заднем фронте», королевский двор много раз представлял доказательства своей любви и признательности Муссолини. После провозглашения империи принц Умберто отправился в Предаппио, чтобы посетить могилы родителей дуче и его родной дом. Затем король лично совершил туда паломничество и был гостем в Каминате, сразу же после приезда Гитлера в Италию.

8 июня 1938 года показался кортеж королевских машин, ехавших по извилистой дороге из Предаппио в Рокка делле Каминате. Чета Муссолини спустилась встретить гостя. Король вышел из машины, держа огромный букет роз, протянул его Ракеле, выразил сожаление, что лепестки во время путешествия немного осыпались. И добавил, что это необычные розы, выращиваемые в королевских садах. Королю очень понравился замок в Рокка, ухоженный парк. Он интересовался всем, выпил предложенный ему оранжад, осмотрел комнаты, поднялся на самую вершину башни и перед отъездом заметил, что в доме нет ничего подчеркнуто роскошного и что он не отличается комфортом и блеском, которыми, в его понимании, должно обладать жилище главы правительства.

…Бенито был доволен. Он поделился с окружением своим проектом поставить мемориальную доску в память об этом событии — о визите короля. Его вовремя отговорили.

* * *

После аншлюса и разрешения так называемого «Судетского вопроса» Муссолини понял, что общеевропейский военный конфликт неизбежен и он не обойдет Италию. Он предвидел, независимо от исхода военных действий, те разрушения, которые повлечет за собой использование современного оружия на итальянской территории, открытой для воздушных атак. Огромные ценности неизбежно оказались бы в опасности. «Словно из пушки били по настроению Бенито», — резюмировала Ракеле.

«Неужели ничего нельзя сделать?» — спрашивал себя Муссолини и готовил встречу в Мюнхене Гитлера, Чембсрлена и Даладье. Объединить таких противников за одним столом — это тоже значило много! «Многоязыкий» Муссолини отводил себе роль влиятельного всестороннего переводчика. В октябре 1938 года дуче вернулся в Рим со словами: «Угроза войны отодвинулась, если не миновала. И это сделал я. Но надолго ли?»

…В январе 1939-го в Рим приехали с визитом Чемберлен и лорд Галифакс. «К нам едет Чемберлен и его «зонтик», — шутил Муссолини и всерьез добавлял, что Италия будет придерживаться дружественных отношений с Великобританией, даже если по некоторым проблемам их интересы не совпадают. В те дни Черчилль признал, что Муссолини — самый ловкий и тонкий политик в Европе, его на кривой не объедешь и с ним лучше дружить.

В Капитолии на приеме Чемберлен потерял… свой зонтик. Все рассмеялись: Галифакса? Нет, зонтик настоящий. От дождя. Казус этот вылился в дипломатический анекдот, а зонтик-то, конечно, обнаружился.

В этот же период граф Чиано подписал серию дипломатических документов с Риббентропом (тот зятя дуче терпеть не мог, но никогда не выдавал своего к нему отношения), вел переговоры с Венгрией, Румынией, Югославией (Албания уже была захвачена весной 1939-го и превращена в «антибольшевистский коридор по ту сторону Адриатики»). «Нам следует сгруппировать союзников в единую фасцию-союз», — инструктировал дуче зятя. Чиано понимал: фюрер, а не дуче форсировал события.

«Русско-германский договор, — считал Муссолини, — сделал Германию непобедимой в конфликте с любой державой и коалицией. Вступим мы в будущую войну или нет, немцы все равно займут всю Европу. Если мы не заплатим свою дань кровью, они одни будут диктовать условия в Европе. А это будет означать конец латинской культуры. Мы же должны иметь и хлеб, и бензин…»

Не идеология, а политика, «римский расчет», жажда получить более лакомый кусок при дележе «пирога» заставляли Муссолини следовать в фарватере фюрера. Кто сможет противостоять немецкой военной машине? Муссолини переживал тяжелейший психологический кризис. «Меня критикуют со всех сторон за нерешительность и страх перед очередным политическим или военным ходом, по если сделать ошибку, все созданное за двадцать лет может рухнуть, и мы не дойдем до финиша победителями…» Многие хотят дать совет. Но у всех свой интерес. А папа римский?

Месяц спустя умер папа Пий XI. Бенито Муссолини сказал по этому поводу: «Христианство потеряло большого человека. Мы потеряли папу, способствовавшего примирению церкви и итальянского государства!»

Сестра папы Пия XI сообщила, что, умирая, понтифик завещал Муссолини скуфью и художественное блюдо. Во время Социальной республики эти предметы были переданы на хранение миланскому кардиналу Шустеру. В марте-апреле 1939 года было объявлено о конце войны в Испании и об оккупации Албании.

Сын Муссолини, красавец и виртуоз высшего пилотажа Бруно, совершивший 27 боевых вылетов, вернулся в Рим из Испании раньше конца войны. Он был откомандирован по личной просьбе Франко, чтобы не стать «особо преследуемой мишенью».

Экспедиция в Албанию была подготовлена Галеаццо Чиано. Муссолини убедился в необходимости проведения этой операции, в основном, из-за поведения короля Зогу, который, по его словам, «брат итальянские деньги и одновременно заигрывал и на Западе, и на Востоке, с Белградом и Москвой». Бенито Муссолини решил с этим покончить одним ударом. 7–9 апреля 1939 года.

«Удар кулаком» произвел Галеаццо Чиано. За это король наградил его «лентой Провозвестницы», о которой зять дуче очень мечтал и которой настойчиво добивался.

Галеаццо Чиано подписал с фон Риббентропом в первые дни мая 1939 «Стальной пакт» — договор, задуманный еще в ходе первого визита Муссолини в Германию. После подписания «Стального пакта» пришло трагическое сообщение: внезапная смерть адмирала Костанцо Чиано, отца Галеаццо. Бенито Муссолини переживал смерть адмирала. Он оставил все дела и поехал в дом усопшего в Понте-а-Марино… Там дуче встретился с королем-императором, также приехавшим на похороны. Король приказал почтить память адмирала траурным салютом в Риме.

Лето 1939 года. Последнее лето перед началом мирового конфликта. С тех пор как был заключен «Стальной пакт», контакты между Римом и Берлином участились, записала Ракеле Муссолини 25 августа 1939 года: «Муссолини старался крепить союз в надежде заставить Гитлера проводить более спокойную политику, беспокоился все больше и больше по мере того, как становилось очевидным, что фюрер намерен начать военные действия».

С приближением конфликта Муссолини был озабочен двумя проблемами: во-первых, говорил он, «известно, как начинается война, но никто не знает, как она заканчивается; во-вторых, война никогда не устраняла распри между народами, она только откладывала их разрешение»; в-третьих, «Италия не была достаточно подготовлена к новой войне». «Завоевание Эфиопии и испанский конфликт с еще большей ясностью выявили нашу хроническую нехватку в сырье»…

Лица, ответственные за боевую подготовку к войне, зачастую отдавали противоречивые или прямо противоположные приказы. Сын Муссолини Бруно — пилот, военный летчик имел возможность наблюдать и контролировать действия людей и ход событий в итальянских вооруженных силах. Бруно считал, что легкомыслие подчас принимало формы злоупотреблений; люди, в основном, озабочены собственной карьерой и заняты рекламированием своей деятельности больше, чем самой этой деятельностью. Он обнаружил, что под стереотипной фразой: «Дуче, по вашему приказу! Мы готовы», — генералы скрывали реальные факты, подразумевали каждый свое, а попросту… крали…. И немало.

В Рокка делле Каминате приехал с докладом заместитель государственного секретаря по делам авиации. Ему было поручено провести инспекцию авиастроительного завода Крапони, расположенного недалеко от Предаппио. Он должен был проверить выполнение поставок материалов для строительства нескольких сотен самолетов. И он некоторое время спустя доложил, что сотни самолетов нового типа уже готовы. На самом деле материалов, доставленных в Предаппио, хватало только на два самолета!

* * *