Жизнь и становление господина мага. Книга II - Юность

Это конечно так, ибо я не находил информации, которая бы противоречила этому, а в Выручай-Комнате книги были на совершенно разных языках, изучать которые приходилось, бывало, прямо на ходу. Либо подключать Тома с его клубом изучения иностранных языков. Не зря же они так назвались! Должны быть самоучители по множеству разных языков и диалектов, включая древние, особенно актуальные для магов.

Оттуда Реддл, кстати говоря, почерпнул кельтский, греческий, итальянский, испанский и ещё парочку актуальных. Лично я, с колоссальным трудом, освоил основы фарси — персидского языка. Он кардинально отличался от предыдущих, уже выученных мною. Это было даже немного интересно, хоть и жутко заморочено. К счастью, идеальная память позволяла мне начать ориентироваться в нём уже после прочтения нескольких разговорников, учебников и талмудов, выданных Выручай-Комнатой. Потом отточил язык, прочитав на нём пару книг, с которыми до этого уже ознакамливался в англоязычной версии.

Я всё ещё не уверен, что мог бы свободно на нём общаться или сходу понимать смысл сказанных в слух слов, но определённо начал разбирать письменный язык. В голове сейчас медленно «переваривались» почти полторы сотни книг, написанных именно на персидском.

Осознать их я уже успел, но вот «понять» — не до конца. Однако с каждой новой секундой жизни, часть моего подсознания, — которую я направил на это дело, — находит всё больше знакомых закономерностей и правил, распутывая непонятые ранее нюансы хитросплетений слов, тем самым открывая в прочитанных книгах неясные до этого момента места.

Сложно, очень сложно. Тем не менее — это был вызов, который я практически сумел для себя решить.

Сегодня, после обеда, были ещё уроки. Такое для второго курса уже перестало быть редкостью, так что отправился в следующую аудиторию. Информации, которую давали на занятиях, было решительно мало, а вопросы, которые меня мучили, почти никогда не относились к теме.

Какие могут быть темы для двенадцатилеток? Это шестиклашки, если перевести на современный и понятный для большинства язык. В этом возрасте простые дети ещё… аха-ха-ха, да… даже добавлять ничего не надо. Как я и сказал, в этом возрасте ученики ещё простые дети. Но это, хм… скорее относится больше к простецам, ведь волшебники выделяются в этом вопросе. Я бы сказал, навскидку конечно, что ментально они соответствуют скорее годам пятнадцати. Реддл, из-за жизни в приюте и изучению окклюменции, скорее восемнадцати-двадцати. Но он — исключение, как впрочем и я.

Однако, даже если брать пятнадцать лет, то это не тот возраст, когда давали бы серьёзную и «тяжёлую» магию. Мы изучали достаточно лёгкую теорию магии, вроде правильных взмахов палочкой и какие жесты бывают недопустимы, по тем или иным причинам, превращая знакомое заклинание в нечто опасное, как для окружающих, так и для самого себя. Нам показывали простенькие примеры на основе разных событий, а также ситуации, где пригодится применение волшебства, а потом заваливали кучей вычислений, формул и расчётов.

Глядя на цифры я вздыхал и вынужденно прописывал решение, кажущееся мне столь простым, что невольно заставляло скучать.

Хах, просто представьте себя, сидящим с детьми, где учитель на полном серьёзе пытается обучить вас таблице умножения. И вот, он в течение получаса объясняет её суть и каждый знак, а потом даёт пример, с которым, сидящие вокруг, пытаются справится. А вы смотрите на это с видом «Куда я попал?!», а потом проведя вычисление в уме, просто ставите цифру в качестве ответа.

Даже без зубодробительных подсчётов на бумаге и перепроверке результата на пальцах! Какой вы молодец!

Во-от, я себя как-то так ощущал. Конечно, среди преподавателей было несколько человек, которые понимали и осознавали мои чувства. Например, Дамблдор. Он с завидной частотой давал мне с Реддлом крайне трудные задачки, как в виде теории и тестов, так и связанные с чарами.

Обычно это была точная и объёмная трансфигурация чего-то крайне небольшого, но наполненного сложными составляющими. Например — трансфигурировать механические часы, чтобы они работали. Действительно сложно! Чаще всего трансфигурация проводится лишь сравнительно простых вещей, либо создаёт чисто внешнюю составляющую. То есть, любимые трансфигурированные зверьки Реддла, для «тренировок» чёрной магии — не имеют органов и лишь имитируют поведение животного. Потому ему больше нравится работать именно с людьми. От них идёт более достоверная реакция.

Впрочем, отвлёкся. Трансфигурация! Как я сказал, она идёт больше с упором на внешнюю, а не внутреннюю часть. Как и в примере с часами, точно также происходит и со всем остальным: простые объекты, без «начинки».

Но вот профессор, «специально для нас» даёт чуть более сложные задачи. Ага… «чуть-чуть посложнее».

Кроме нашего многоуважаемого наставника, навстречу пошёл Слизнорт, давая более трудные и интересные для варки составы.

Я и группа энтузиастов уже полностью прошли программу Зелий второго курса и подобрались где-то к середине третьего. Зельеварение — не самое любимое моё занятие, но я не собирался от него отказываться, получая максимум того, что может дать мне декан.

Ведь таким темпом, мы здорово обгоним учебник и за семь лет успеем разобрать материал, который попросту не преподают в Хогвартсе! Уверен, что Слизнорт, заинтересованный в успешных учениках, не откажет нам и в дополнительных занятиях, особенно в будущем, курсах на пятых и выше, когда мы окончательно утвердимся в репутации гениев.

Как говорится: «Вначале ты работаешь на репутацию, а потом репутация работает на тебя». Чудесная фраза! Очень точно передаёт то, что происходит сейчас.

Некоторый запас доверия и возможностей внеурочного обучения лично я имею и у профессора Чар, Уильяма Эгертона. Уже достаточно пожилого человека, которому скоро исполнится сто пятьдесят лет. Сам мужчина говорит, что точно доживёт до двухсот, а там уже ничего не обещает. На этом месте всегда смеётся. Позитивный волшебник, этого не отнять.

Из-за того, что я постоянно покупаю у него дополнительные занятия за баллы, то крайне сильно продвинул не только теорию и интересные мне заклинания, но и полноценную практику. Когда я продемонстрировал Эгертону чары седьмого курса, тот лишь похлопал и хитро прищурившись спросил, остановлюсь ли я на этом.

Конечно нет!

Таким образом мы пошли дальше и теперь я обсуждаю и разбираю с ним тонкости тех вопросов, на которые не смог сходу ответить сам, а такие встречаются нередко, ибо материала из Выручай-Комнаты я получаю просто-таки «тонны». А ведь сейчас мы уже проходим то, что выходит за рамки школьной программы…

Потому-то он, зная мой уровень, даёт мне продвинутые задачи даже на обычном уроке.

И… это всё. Только эти трое профессоров хоть как-то согласились «ускориться», хотя бы в отношении таких гениев как я с Томом. Другие «тянут резину», а если быть точным — плюют на разных там уникумов. Все их задачи строго прописаны в договоре, который они подписывали, становясь учителями. За его рамки эти маги предпочитают не выходить.

Что же… с одной стороны понять их можно, но вот с другой… я просто уверен, что эти маги прекрасно знают о наших навыках, да и подарки мы им дарим, хоть и без намёка, но должна же быть, как минимум, ответная любезность! Хоть бы раз кто-то оставил меня или Реддла после занятий, сказав заветные слова: «Вижу, на уроке тебе скучно».

Угу… помню я фильм, что начинался точно также. Только вот там был не ученик, а ученица, а вместо старого профессора был молодой и накаченный, но… кхм. К делу это не относится.

Закончив с уроками отправился в гостиную. Шёл вместе с ребятами, которые обсуждали сегодняшнюю тему по Трансфигурации.

— Если действовать согласно этой теореме, то по формуле Флавия Вестфала должна получаться трансфигурация двойного объекта даже под изогнутым лучом, — махнул рукой Долохов.

— Изогнутый будет ослаблен, — моментально срезал его Лестрейндж, — это нам ещё в прошлом году объясняли, а значит, нужно сделать соответствующие поправки.