Жизнь и становление господина мага. Книга II - Юность

— Вроде бы самый обычный фрагмент, — пожимаю плечами. — Отлично его помню, хоть и со своей стороны. Да и сейчас посмотрел, но не увидел каких-либо…

— Ты ведь знаешь, — опять не даёт он мне договорить, — что в мире своего подсознания, мы словно боги, — Том улыбнулся, а потом приподнял руку, создавая на ней иллюзию того, как я… проверял его память, останавливаясь на тех самых местах, которые были изменены и осматривая их гораздо более тщательно и серьёзно. — Я заранее создал на этом кусочке воспоминания следилку, чтобы она фиксировала твоё поведение при изучении фрагмента памяти.

Так вот почему она была создана как бы отдельно, а не была продемонстрирована напрямую!

— Это смешно, Том, — ничем не выдаю своего изумления и доли гнева. Гад пытается мной манипулировать! — Попытка выдать желаемое за действительное. Каким образом ты умудрился вбить себе в голову, всего за пару месяцев которые мы не виделись, что я являюсь твоим врагом?

— Не врагом, — начинает он обходить меня по кругу, пока я продолжал расслабленно сидеть, — но тем, кто пытается использовать. Я понял, что во мне очень, просто-таки колоссально много чужих идей. Твоих идей! Общество, мир, отношения магов и маглов, правильная и неправильная работа с подчинёнными… Я буквально являюсь передатчиком твоих мыслей и взглядов. Рупором, через который говорит Вольфганг Шахлендорф. Что во мне осталось своего?

Том негромко рассмеялся.

— Знаешь… — продолжил парень, — наверное мне нужно поблагодарить отца, когда его наконец-то поймают. Если поймают, — закатывает Реддл глаза, — ибо слишком уж долго длится этот поиск. Но да не важно…

— Намекаешь, что благодаря пуле, ты переосмыслил свою жизнь, и нашёл в ней «подозрительные моменты»? Белые пятна? — откровенно улыбаюсь ему. — Даже если мы забудем о такой вещи, как «совпадение», которое происходило в жизни каждого, — поднял палец вверх, — каждого человека! То остаётся ещё и собственное состояние, когда чувства и желания себя-ребёнка не соответствуют чувствам и желаниям себя-подростка. Что уж говорить о более взрослом возрасте? — добавляю в голос едкости. — Ты вбил себе в голову, — тыкаю пальцами в висок, — что кто-то покусился на твою жизнь? Память?! При этом изменил не что-то серьёзное, важное и кардинальное, что имело бы вес и силу, а отношение к девчонке? Ты хоть понимаешь, как глупо это звучит со стороны?

Поднимаюсь на ноги и подхожу к нему, указывая прямо в его грудь.

— Определись уже! Я твой враг, который манипулирует тобой и желает навредить или друг, который помогает выбраться из ям, что ты старательно роешь у себя на пути? От скольких проблем я спас твой зад, умудряясь поправить откровенно провальное положение вещей? Я придумал, как тебе избавиться от статуса полукровки, когда ты убил Морфина и Реддлов, я показал тебе Выручай-комнату и Тайную комнату, я разработал способ прятать нашу память, чтобы не попасть под колпак Дамблдора…

— Потому что именно из-за тебя мы бы и попали под него! — выкрикнул он, отступая на шаг назад. — Если бы не твои химеры…

— Тогда ты бы испортил всё ещё при первой с ним встрече! — беру себя в руки и применяю окклюменцию, полностью успокаиваясь. — Кхм… ладно, это было чересчур. Зато искренне, не находишь?

— Опять манипуляция, — усмехнулся Реддл, скрестив руки на груди. — Твой последний вопрос. Им ты просто переводишь тему, уходя от скользкого момента. Ведь я никак не планировал своё поведение с Дамблдором. Даже не знал о его приходе. Я поступил «неправильно» именно по твоим словам! Ты сказал, что я так сделаю, а я даже не задался вопросом «Почему?». Благо, что задаюсь им теперь.

— Потому же, почему он вообще пришёл, — вздыхаю я. — У меня иногда проскакивают эти видения, сны. Надеюсь, хоть в этом ты не сомневаешься? Или и тут будешь говорить, что я их придумал? Может и вовсе знал заранее?

— Игра слов, — выдал Том почти через минуту тишины. — Ты…

— Манипулирую? — откровенно хохотнул в ответ.

— Не уходи от темы! — выкрикнул Реддл уже без прежнего апломба. — Моя память! Ты изменил её, потому что тебе нравилась Макфи. Ты останавливал воспоминание прямо в тех местах, где я думал о том, что сам виноват во всём произошедшем, случившемся в то Рождество.

— А ты виноват в этом? — уточняю у него.

— Нет! — выкрикнул он. — Я действовал в совершенно обычном ключе, без всяких перегибов!

Начал оправдываться. Уже не так стремится нападать. Вот ублюдок, конечно! Как вообще умудрился к этому прикопаться..? Нет, я искренне удивлён!

Вместо ответа я махнул рукой и в воздухе соткалась иллюзия Тома. Его выражение лица было специально мною изменено, только так, чтобы на первый взгляд не отличалась от обычного, но при внимательном осмотре становилось понятно: человек психически нестабилен. Я воспользовался тем, что он не видел самого себя в этот миг. У моей иллюзии было лихорадочное движение глаз, которые были открыты чуть шире обычного; едва заметный румянец, пятнами покрывающий лицо; несколько морщинок, создающих отталкивающий эффект…

Иллюзия открывает рот:

— Моя память! Ты изменил её, потому что тебе нравилась Макфи. Ты останавливал воспоминание прямо в тех местах, где я думал о том, что сам виноват во всём произошедшем, случившемся в то Рождество, — голос звучал чуть более пискляво и высоко, чем говорил сам Реддл. Но тут опять-таки фишка в том, что со стороны свой голос всегда кажется другим. Это по настоящему так, ведь когда ты говоришь, то из-за расположения собственных ушей слышишь себя немного по иному. Именно поэтому многим людям, которые слышат себя на записи, голос кажется неприятным.

— Заткнись, — злобно бросил Том, развеивая созданный мною образ. — Всё не так!

— А я ведь молчал, — демонстрирую лишь тень улыбки, самый-самый намёк на неё. — Ты просто услышал себя со стороны.

Реддл пинает диван, скрещивает руки и отворачивается.

Демонстративно вздыхаю.

— Мне точно требуется это комментировать? — выгибаю бровь. — Что за детское поведение? Что там такое делали с вами, в Отделе Тайн, что ты откатился в развитии? Настолько нестабилен…

— Хватит, я сказал! — ладони Реддла сжались в кулаки, но вот он силой заставляет себя расслабиться и выдохнуть воздух. — Лови память, — быстро, будто бы боясь передумать, Том перекидывает мне воспоминания о своём пребывании в Отделе Тайн.

В принципе… ничего такого там и не происходило. По сути, ему даже заданий никаких не давали, кроме того самого разговора со мной. Причём большую часть времени Том не проводил в предоставленной ему комнате. Он по-прежнему работал с «Бритвами», переписывался с друзьями и просто разными учениками Хогвартса, читал книги, работал с окклюменцией, восстанавливая собственные ментальные барьеры, тренировался в магии…

По вечерам Реддл возвращался в «секретное» крыло Отдела Тайн, но опять-таки, не был узником. Однако, сам факт вынужденного подчинения так сильно злил и напрягал Тома, что он буквально физически излучал ненависть ко своим «пленителям». Это было хорошо заметно со стороны, так что Селвин, с кем они несколько раз общались, выглядел изрядно задумчивым.

Исходя из этого кусочка памяти, становится понятно, что Реддл всё ещё не особо хорош в социализации и понимании этой социализации. Либо, хотя бы, маскировке. С другой стороны, ему всего тринадцать. Это я про подобное знаю, ведь прожил уже крайне и крайне немало, а вот сам Том… хочет казаться взрослым, но пока получается так себе.

Мде… неожиданно, что уж там.

— В принципе, — задумался я, — нормально?

У посмотревшего на меня Тома, в глазах промелькнуло явное желание как следует треснуть мне по лицу. Уж этот-то взгляд мне у него хорошо известен!