Жизнь и время Гертруды Стайн

В записках, написанных наскоро, иногда в спешке, грамматические правила не соблюдены, встречаются ошибки, описки, повторы, искажения слов. Все это вполне понятно.

An incredible sweet wife loved by an incredibly loving husband. He walked up and down and he did not frown Not once. He treated his wifey to have a cow now At once. That is what he did. And now his eyes are closed with sleepiness And love of his wifey Поразительно сладостная жена любимая невероятно любящим мужем Он ходил взад-вперед и не хмурился Ни разу Он обращался со своей женушкой так чтобы она имела корову сейчас же Именно так он и поступил А сейчас его глаза сомкнулись от желания спать и с любовью к своей женушке.

Заметим: Гертруда представляется мужчиной, употребляя соответствующие местоимения he, his — он, его. Появилась и уже знакомая нам короваи ‘гуляет’ она почти в каждом из посланий. Вот выражения наугад: «моя драгоценная детка, ты чувствуешь, как за тобой ухаживали, ухаживали, чтобы ты имела корову целиком и полностью», «дитя должна получить сладостную корову, сильную корову, приятную корову, настоящую корову, а не молоко» и т. д. Расшифровав ‘корову’ и другие слова, стайноведы наконец-то смогли понять и смысл многих произведений Гертруды Стайн, прежде представавшими ‘непровариваемыми’ текстами. К примеру, стал ясен смысл зарисовки Когда у жены есть коровас ее повторами и ритмикой как описание коитуса и оргазма.

Послания Элис немногочисленны, как уже указывалось, печатались они на машинке, в отличие от рукописных, сочиненных Гертрудой. В каждой содержатся уверения в любви. Для описания бытовых деталей Элис использовала прозаический стиль. К примеру, одна, рифмованная, написанная по совсем понятному поводу, может трактоваться читателем в зависимости от воображения:

Baby love Call your dove. She’s your own She’s not gone Just quietly waiting Knowing always she’s mating With her dored [98] own boy

98

Элис ради ритма выпустила букву ав слове adored.

Вот приблизительный перевод: «Бэби любовь/ приди к своей ласточке/ она твоя, она никуда не ушла/ терпеливо ждет/ зная, что она всегда совокупляется/ со своим собственным обожаемым мальчиком».

Благодаря этим запискам и наново прочитанным текстам, литературоведы и критики ‘успокоились’: был доказан сексуальный характер союза Гертруды и Элис. Как сказал французский поэт Реми де Гурмон, «целомудрие — самая неестественная из сексуальных аберраций».

Гертруда и Элис их избежали.

Особенности литературного стиля

Гертруду Стайн иногда называют Матерью Модернизма. Ее проза с бесчисленными повторами и необычной структурой предложений, однако, не есть полная бессмыслица, как иногда воспринимают стайновский модернизм некоторые литературоведы. Или хуже того, уличают в психологической неустойчивости. Стайн использует язык, чтобы выйти за пределы принятых норм в литературе. Другими словами, вместо представления реальности, они сами и есть реальность. Повторяйте несколько раз ее фразы и не удивляйтесь, если вдруг возникнет другое слово или словосочетание. Известны слова Гертруды: «Мои сочинения ясны как муть. Но муть осядет, а чистый поток побежит…».

В подавляющем большинстве произведений Гертруда Стайн отказалась от традиционной техники и практики литературного творчества. Благодаря ее экспериментированию она создала не только свой оригинальный стиль, скорее несколько их, но все они глубоко индивидуальны и неповторимы.

Творчество Гертруды Стайн в последние пятьдесят лет, особенно после выхода в свет ее неопубликованных материалов, постоянно изучается специалистами английского языка и литературы. У нее есть пылкие сторонники и полные сарказма хулители.

Писала ли она ‘потоком сознания’? Писала ли она из ‘подсознательного’? Был ли ее язык языком лесбийства? Был ли он литературным кубизмом?

Гертруду Стайн относили (и относят) то к дадаистам, то к сюрреалистам, то к символистам и т. п. Сама она ни к одному из модных тогда направлений себя не причисляла — она была просто самостью в литературе, по-своему используя всяческие возможности английского языка, хотя техника автоматического письма, своего рода ‘потока сознания’, подобно дадаистам, служила ей вдохновением некоторое время. Действительно, кое-что из ранее написанного Гертрудой Стайн вполне согласуется с фразой Джеймса, ее профессора по учебе в Радклиффе: «Я беру вещи таковыми, как они есть, и они выходят обратно таким же образом, независимо от моего сознания».

Незадолго до смерти Гертруда Стайн написала краткое предисловие к изданию своих избранных произведений: «Как ужасно волнительны были каждое из них в начале, когда они писались, потом напряженное ощущение того, что они несут смысловую нагрузку, затем приходилось в этом сомневаться и затем каждый раз убеждаться, что они действительно понимаемы».

Смысловую нагрузку и в самом деле непросто различить в произведениях Гертруды Стайн. Во многих случаях писательница принимала лингвистические ухищрения, чтобы скрыть свои мысли и сделать прозу непроницаемой.

Принято делить прозу Стайн на две категории: обычную (или простую для чтения) и более трудную, хотя такое деление довольно условно. К ‘простым’ можно отнести произведения, написанные в манере, близкой к реалистической, например Три жизни, Q.E.D, Автобиографию Алисы Б. Токлас, Автобиографию каждого, Париж Франция, Войны, которые я видела.С трудностями понимания этих текстов заинтересованные читатели справляются без больших проблем.

К нелегким для чтения относят произведения, написанные примерно между 1913 и 1933 годами. Их читают исключительно продвинутые читатели, их изучают студенты-филологи, специалисты-литературоведы и, конечно, профессиональные критики.

Если следовать разъяснениям Гертруды, то произведения первой группы написаны ею ради успеха (включая, финансовый) и для широкой аудитории читателей (audience writing, по терминологии писательницы) в отличие от написанных ради выражения собственных мыслей и идей (writer writing). В последнем случае требуется поистине гигантское терпение и умение расшифровать, если удается, задумки писательницы.

Отдавая предпочтение непосредственно стилю, Стайн не проявляла особого пиетета к принятым принципам литературоведения, как-то: наличию конфликта, структуре повествования, пейзажным зарисовкам и т. п. Характер и действия не связаны между собой, события появляются и исчезают без следа.

Первейшим интересом писательницы был сам язык, еще точнее американский английский, и вопрос о том, как в нем можно использовать слова. Проза Гертруды зачастую весьма нерепрезентативна — язык в таких произведениях должен цениться сам по себе. Вместо того, чтобы создавать характеры и разрабатывать фабулу, она использует знакомые лично ей обстоятельства и лица. По почти единодушному мнению стайноведов, все ее произведения исключительно автобиографичны. Ее жизнь и творческая продукция взаимозаменяемы.