Жизнь или смерть

За столом, судя по всему, сидел сам Баззани. Он был толстый и рыжий, с таким тупым выражением лица, какое бывает только у рыжих итальянцев. На вид ему было около сорока. Остальные двое были темноволосы и намного моложе, и чувствовалось, что они под большим впечатлением от того, что находятся рядом с Баззани, самым замечательным, самым важным человеком, которого им посчастливилось встретить.

– Послушайте, это частная контора, – сказал один из мужчин.

– Отлично, у меня как раз частное дело, – сказал Римо. – Баззани? – спросил он, обращаясь к мужчине за столом.

– Тсс, – произнес тот. – Сейчас начнется.

Он уставился в телевизор. Римо с Чиуном тоже повернулись, чтобы посмотреть. Ведущий телеигры объявил рекламную паузу.

– А теперь тихо все! – рявкнул Баззани.

Показали рекламу мыла.

– Следующая, – сказал Баззани.

Реклама кончилась, экран на мгновение померк, а потом на нем появился огромный подсолнух с дыркой посередине. Несколько секунд экран заполнял только его кричащий желтый цвет, а затем в дырке появилась голова Мака Полани.

Римо вздрогнул.

На минуту изображение Полани застыло, потом он открыл рот и начал петь под аккомпанемент банджо.

"Свет солнца приятней.

Цветы нам милей.

Наш город очистить Приди поскорей!"

Дальше все продолжалось в том же духе и кончилось призывом:

"Голосуйте за Полани!

Сейчас и всегда".

Когда подсолнух появился, Баззани хихикнул. Когда выплыла физиономия Полани, он громко заржал, а к концу ролика по щекам Баззани градом катились слезы. Он с трудом перевел дыхание.

Песенка кончилась, и поверх подсолнуха с головой Полани появился девиз:

"Свет солнца приятней.

Голосуйте за Полани".

После этого возобновилась телеигра. Баззани все еще корчился от смеха, но сквозь слезы и хохот он все же умудрился пропеть:

«Голосуйте за Полани, он набитый дурак».

И снова залился смехом, обращаясь к сидящим в комнате:

– Нет, вы видели? Видели?

Римо и Чиун молча стояли посредине комнаты и ждали.

Прошла целая минута, прежде чем Баззани наконец успокоился и взял себя в руки. Тогда он поднял глаза на посетителей и вытер слезы, блестевшие на жирном, мясистом лице.

– Чем могу быть полезен? – спросил он.

– Многим, – сказал Римо. – Мы из штаба предвыборной кампании мистера Полани. Пришли просить вас о поддержке.

Баззани хихикнул, словно поддерживая шутку. Римо молчал. Баззани смотрел на него, ожидая дальнейшего, но Римо продолжал молчать, и тогда Баззани удивленно спросил:

– Из какого штаба?

– Из штаба Мака Полани. Будущего мэра Майами-Бич.

Это заявление послужило поводом еще для нескольких минут буйного веселья, к которому на этот раз присоединились и двое молодых людей.

– Почему они смеются? – спросил Чиун. – Мистер Полани прав: свет солнца приятней.

– Я знаю, – ответил Римо. – Однако есть люди, лишенные чувства правды и красоты.

Казалось, Баззани уже не сможет остановиться. Каждый раз, замолкая, чтобы перевести дыхание, он выдавливал из себя: «Мак Полани», – и вместе со своими оруженосцами вновь начинал сотрясаться от хохота.

Римо понял, что его нужно чем-то отвлечь. Он подошел к столу, на котором лежала газета, открытая на результатах скачек, стоял телефонный аппарат и бюст Роберта Э. Ли.

Подняв бюст левой рукой и положив правую сверху, Римо легким движением открутил генералу Ли бронзовую голову. Баззани перестал смеяться и уставился на него. А Римо положил нижнюю часть бюста на стол и взялся за оторванную голову. Он принялся крутить ее в руках; его пальцы, которые, казалось, двигались каждый сам по себе, делали замысловатые движения, словно нажимая на невидимые клавиши. А потом он разжал ладони и высыпал на стол перед Баззани пригоршню бронзовой пыли.

Баззани замолчал, и открыл рот, не в силах отвести глаз от кучки металлической пыли у себя на столе.

– А теперь, когда припадок смеха окончен, поговорим о деле. Я насчет того, чтобы вы поддержали Мака Полани, – сказал Римо.

Баззани очнулся.

– Альфред, Рокко, – скомандовал он, – выставите этих двух психов за дверь!

– Чиун, – тихо сказал Римо, не оборачиваясь к молодым людям.

Те двинулись на него. Он услышал позади себя треск, словно ломались доски, а потом два удара, когда два тела рухнули на пол.

– Теперь, когда нам никто не может помешать, – продолжал Римо, – объясните, почему вы поддержали Картрайта?

– Он глава городка, а я всегда поддерживаю тех, кто у власти. – Голос у Баззани был по-прежнему громкий и напористый, но теперь в нем звучало и нечто новое – страх.

– Так же сначала рассуждали Меола и лейтенант Грабник, – сказал Римо. – Но они поняли свою ошибку. Теперь они поддерживают Полани.

– Но я не могу, – заныл Баззани. – Члены моей организации…

– Вы должны. И забудьте о членах организации. В конце концов, вы у них лидер или нет?

– Да, но…

– Никаких «но», – перебил Римо. – Послушай, я тебе сейчас все растолкую. Окажешь поддержку Полани – получишь пять тысяч и сохранишь жизнь. Откажешься и с твоей головой будет то же, что с головой Роберта Э. Ли.

Баззани опустил глаза на горстку пыли на столе и вдруг взорвался:

– Это неслыхано! В политике так дела не делают!

– Именно так и делают. Я просто пропустил промежуточные шаги: не люблю ходить вокруг да около. Ну, каков же твой ответ? Согласен поддержать Полани или хочешь, чтобы твой череп превратился в труху?

Тут Баззани впервые решился заглянуть Римо в глаза и понял, что тот не шутит. Трудно было поверить, что все это происходит не во сне, и впервые в жизни он не знал, что предпринять. Он посмотрел на пол, туда, где лежали Рокко и Альфред.

– Они живы, – сказал Римо, – по вполне могли быть и мертвыми. Ну ладно, твое время кончилось. – И он шагнул к столу.

– Что я должен сделать? – со вздохом спросил Баззани.

Прежде чем Рокко с Альфредом пришли в себя, Римо уже успел получить подпись Баззани под документом о поддержке Мака Полани, а Баззани положил в карман честно заработанные пять тысяч.

– Честная сделка выгодна всем, – прокомментировал Римо. – И еще одно.

Баззани поднял глаза.

– Откуда вы узнали, что пойдет ролик с нашей рекламой?