Жизнь или смерть

Он медленно поплыл к берегу, а потом сидел в песке, натягивая на себя одежду под удивленным взглядом мальчишки, который устанавливал шезлонги, готовясь к дневному нашествию покрытых веснушками, бледнотелых Нью-Йоркских отпускников. Часов в одиннадцать он вернулся к себе. Полагая, что Чиун уже встал, он просунул голову в его комнату и с удивлением обнаружил, что циновка цвета какао, на которой иногда спал Чиун, свернута и аккуратно поставлена в угол. Комната была пуста.

На столе в кухне Римо обнаружил записку: «Дело чрезвычайной важности требует моего присутствия в штабе мистера Полани».

Что бы это значило? Римо решил немедленно выяснить, что задумал старик.

Подойдя к двери штаба, Римо услышал невообразимый шум. Что там такое может быть, недоумевал Римо. Должно быть, кто-то из цыпочек Фарджера не может найти свой лак для ногтей.

Он открыл дверь и, пораженный, остановился на пороге. Все помещение было битком набито людьми. Это были женщины. Среднего возраста и старушки. Все суетились, работая не покладая рук.

За столом Фарджера сидела миссис Этель Xиршберг.

– Меня не касаются ваши проблемы с рабочей силой, – кричала она в телефон. – Вам за это платят, значит, будьте любезны доставить все ровно через час. В противном случае можете засунуть себе в задницу бумагу, которую вы на нас потратили! Да, именно так. Либо доставляете через час, либо никаких наличных! Не желаю ничего слышать о ваших проблемах. Здесь теперь новое руководство. Да, все верно, через час. И не забудьте прислать грузчика, который поднимет все наверх. Тут у нас одни женщины, мы тяжести не таскаем. – Она повесила трубку и показала пальцем на Римо. – Ваш отец в штабе. И не стойте тут как исткан, скорее идите туда и посмотрите, чем вы можете помочь, хотя вы ни на что не годитесь. Роза! – вдруг закричала она, словно забыв о Римо. – У тебя есть список активистов Северного избирательного округа? Ну так торопись! Надо скорее запустить это дело! – Она вновь обернулась к нему:

– После сорока лет в меховом бизнесе я преподам вам хороший урок. Такой, что вам и не снилось. Чего вы стоите? Доложитесь отцу и подумайте, чем вы можете ему помочь! Бедняжка!

Вам должно быть стыдно, что вы повесили на него эту работу в последний момент. А он так расстроился из-за того, что у вас могут быть неприятности. Милый мистер Полани, надо же ему было связаться с таким ничтожеством вроде вас! – Вновь зазвонил телефон, и она сняла трубку на первом гудке.

– Штаб «Свет солнца приятней» слушает. – С минуту она молчала, потом рявкнула: – Меня не волнует, что вы обещали! Машины с громкоговорителями должны быть здесь через час! Да, один час! Правильно. Ах, нет? А теперь слушайте сюда! Вы знаете судью Мандельбаума? Так вот, ему будет интересно узнать, что вы отказываетесь предоставить машины обычным клиентам. Разве вам неизвестно, что это грубейшее нарушение федерального закона о свободных выборах? – Она дернула плечом в сторону Римо. – Да, все верно, и судья Мандельбаум прекрасно об этом знает, а он муж моей двоюродной сестры Перл. Так что стоит вам забыть, что кровь не вода…

Закрыв рукой лубку, она сделала Римо знак головой и прошипела:

– Идите же туда. Помогите отцу! – и вновь продолжила разговор.

Римо потряс головой, словно пытаясь избавиться от наваждения. В штабе находилось уже не менее пятидесяти женщин, но с каждой минутой прибывали новые, толкая Римо и резко бросая на ходу: «Освободите проход». Зашвырнув куда попало свои украшенные цветами шляпки, они усаживались за столы и без каких-либо указаний принимались за работу. По всей видимости, сейчас они составляли списки избирателей.

Миссис Хиршберг повесила трубку.

– Я выгнала всех трех ваших цыпочек, – заявила она. – Для настоящей избирательной кампании они просто нуль! Может, после выборов удастся пристроить их в какой-нибудь массажный кабинет.

Наконец Римо отошел от двери и направился в дальнюю комнату, где обычно сидела Тери Уокер. Но на ее месте за столом восседал Чиун. Подняв глаза, он улыбнулся Римо.

– Сын мой, – сказал он вместо приветствия.

– Папочка, – почтительно кланяясь, проговорил Римо. – Мой находчивый, удивительный, хитрый, беспокоящийся обо мне злодей!

– Надеюсь, на этот раз ты не забудешь, что я для тебя сделал, – сказал Чиун.

Глава 23

К полудню на улицы города вышло около трехсот женщин. Они ходили по домам, распространяя рекламные брошюры, оккупировали торговые центры.

Время от времени они начинали петь: «Свет солнца приятней. Голосуйте за Полани».

К тем, кто отказывался взять рекламку или недружелюбно высказывался по поводу Полани, применялись уговоры. Грубость и резкость, допустимая в штабе, на улицах уступала место совершенно другому обхождению. Здесь, под руководством миссис Хиршберг, дамы были сама любезность.

– Ну, разве вам трудно проголосовать за Полани? Что плохого, если для разнообразия мэром у нас будет такой славный человек? Я понимаю, что вы должны чувствовать, будучи сестрой мэра Картрайта, но почему бы не дать честному человеку шанс? Мистеру Полани можно полностью доверять.

К полудню агитационная кампания была в самом разгаре. В 12.01 о происходящем стало известно в штабе Картрайта. В 12.35 были предприняты ответные шаги.

Все очень просто, объяснил Картрайту маршал Дворшански. Этим добровольцам результаты выборов на самом деле абсолютно безразличны, так что преподайте паре-тройке из них наглядный урок, и остальные тут же найдут достаточно причин, чтобы вернуться к своей игре в маджонг. Эти слова тут же передали Теофилу Педастеру и Гумбо Джексону, которые и должны были преподать женщинам наглядный урок.

– Женщинам, говорите? – хихикнул Педастер. – Старым или молодым?

– Пожилым.

Казалось, Педастер разочарован, но Гумбо Джексона это не смутило. Он был посообразительнее дружка и уже успел спрятать в карман четыреста долларов, причитающихся им за работу.

– Старые, молодые, какая разница? – сказал он. – Всего-навсего небольшой урок, – и ухмыльнулся, потому что ему заранее объяснили что к чему.

К сожалению, они забыли столь же доступно объяснить все маленькому старичку-азиату в оранжевом кимоно, который сопровождал группу активисток, первой столкнувшуюся с Педастером и Джексоном.

– А ну, давайте сюда ваши листовки, – потребовал Педастер.

– По одной в руки, – ответила полногрудая дама в голубом, возглавлявшая отряд.

– Мне нужны все, – повторил громила.

– Нет, только одну.

Педастер достал из кармана нож.

– Вы меня плохо поняли: я прошу все. – И он посмотрел на Гумбо Джексона, который тоже стоял с ножом в руках.

– Спасай Чиуна! – завопила полногрудая предводительница и, замахнувшись сумочкой, больно стукнула Педастера по голове. К ней присоединились еще трое, размахивая увесистыми ридикюлями. Это было достаточно неприятно, и в конце концов Педастер решил пустить в ход оружие.

Но это ему не удалось. Он увидел, как в клубке тел, рук и дамских сумочек мелькнула высунувшаяся из оранжевого кимоно рука и нож исчез. Но что еще хуже, рука перестала действовать. Обернувшись к Гумбо, он успел заметить, как оранжевый рукав глубоко вошел тому в живот. Гумбо растекся по тротуару, как сырое яйцо.

Педастер взглянул на друга детства, распластавшегося по земле, на женщин, склонившихся над ним, и сделал то, чему его учили с младых ногтей, – дал деру.

А сзади доносились женские голоса: