Жизнь Изамбарда Брюнеля, как бы он рассказал ее сам

В перерывах между классическими штудиями я занимал себя не только составлением плана города Хоува в его тогдашнем состоянии, но и критическим изучением деятельности по его расширению, что тогда активно велась. В непосредственной близости от школы тоже возводили два дома, и мне казалось, что новостройки изобилуют разного рода небрежностями и упущениями. Как-то вечером, в преддверии сильного, судя по всему, шторма, я сказал двум своим однокашникам, что не успеет еще наступить утро, как эти дома повалятся. Они возразили. Мы поспорили и держали пари. Так что же – я оказался прав: ночью во время бури их стены и в самом деле повалились.

Затем два года я провел в Парижском коллеже… Но вообще-то мне не так уж и часто приходилось покидать дом, а потому я мог непосредственно наблюдать работу отца. Особенно восхищала меня модель уже упоминавшегося мной механизма для пошивки сапог и фанеровочная машина – у нее была пила огромного размера, в диаметре больше моего роста, обеспечивавшая замечательную равномерность вращения, и еще механическое приспособление для очистки фанеры от опилок…

Что сказать дальше? Не знаю. Кажется, я и в раннем детстве старался придерживаться честных правил, тяготел к порядочной игре, не любил разного рода мелких жульничеств, которые столь часто позволяют себе дети, а во всем остальном… да был как все, наверное. Я рос в хорошей и довольно обеспеченной семье, поэтому занимался именно тем, чем занимались все отпрыски таковых: гребля, велосипед, пешие прогулки, прилежная и упорная учеба, пикники, частные спектакли… В общем, кто жил в Англии первой половины XIX века, тот знает, о чем я говорю. А кто не знает, пусть почитает хотя бы Джерома Клапку Джерома. Замечательный автор, скажу я вам.

Но все это не обходилось без хотя бы частичного удовлетворения того изобретательского зуда, что не покидал меня ни на минуту. Так, помню, лет в шестнадцать, чтобы обеспечить друзьям успех в соревнованиях по гребле на время (нужно было преодолеть по Темзе расстояние от Лондона до Оксфорда и обратно – в общей сложности около 180 миль), я разработал конструкцию, а затем и организовал строительство новой четырехвесельной лодки. Она заметно превосходила любое из ходивших тогда по Темзе суденышек такого типа по длине и по соотношению длины к ширине, благодаря чему летала просто как птица. В итоге заветный приз был нами получен. И, надо сказать, получен довольно легко, поскольку первые из отставших прибыли к пристани минут через сорок после нас.

Подводя черту под своим детством, скажу лишь, что мне совершенно не хотелось его насильно длить. Меня манила взрослая жизнь, я уже чувствовал в себе и достаточно сил, и внутреннюю готовность. Поэтому прямо из отрочества, у многих неуверенного и долго еще волочащего за собой лохмотья детства, я прыгнул в нее, как прыгают в глубокую воду, невольно затаив дыхание, – и почти сразу занял среди инженеров, людей нашей профессии, равное с ними положение.

Вероятно, это стало возможно благодаря свойственной мне быстроте мышления, точности во всем, врожденной способности применить теорию на практике и поддержать свои предварительные, интуитивные выводы строгими математическими расчетами.

Начиная с 1823 года, то есть семнадцатилетним юношей, я приступил к регулярной работе в конторе отца. А когда началось строительство туннеля, мне было уже девятнадцать и я ощущал себя полноценным инженером – взрослым, опытным и твердо стоящим на земле человеком.

Кроме того, я начал курить сигары.

Щит

Компания, называвшаяся Thames Archway Company, была образована в 1805 году. Своей целью она ставила прокладку туннеля под Темзой. Ему предстояло соединить два оживленных деловых района Лондона – Ротерхит и Лаймхауз.

В начале проекта в качестве главного конструктора был нанят Ричард Тревитик, бывший не только знаменитым изобретателем паровозов, но и опытным горным инженером. Он привлек к работе видавших виды корнуоллских горняков, однако на втором году их деятельности проходка встретилась с песками-плывунами. Это не только значительно ее затрудняло, но вскоре стало представлять собой и серьезную опасность. В конечном счете туннель, уже пробитый ими более чем на тысячу футов, пришлось забросить. По итогам этой неудавшейся попытки мнение экспертов свелось к тому, что затея в целом нереализуема.

Между тем отцу уже приходилось проектировать нечто подобное – это был туннель, которым в свое время предполагалось соединить берега Невы в столице России. Тогдашняя идея никогда не достигла даже начальной стадии исполнения, но, так или иначе, в 1818 году Марк Брюнель запатентовал устройство, названное им проходческим щитом.

Проходческий щит представлял собой усиленную конструкцию из чугуна и стали, позволявшую горнякам работать в ее отдельных ячейках, извлекая из них доступный грунт. По мере извлечения грунта составляющие щита можно было передвигать. А когда благодаря этим передвижениям весь слой впереди щита оказывался выбран полностью, сам щит с помощью особых приспособлений делал шаг вперед, а высвобожденное пространство готового туннеля каменщики тут же обкладывали кирпичом, чтобы воспрепятствовать осыпанию стен и сводов.

Отец говорил (и это тоже было для меня серьезным уроком), что идея щита пришла к нему, когда он однажды наблюдал за тем, как корабельный червь [7] прокладывает дорогу в твердой дубовой щепке. По его словам, он с удивлением заметил, что жесткой раковиной покрыта только лишь голова маленького моллюска и зазубренными краями этой раковины он и буравил дерево. Углубляясь, червь оставлял на стенках хода гладкий защитный слой извести. Это наблюдение и упорные размышления над ним в конце концов и привели отца к идее проходческого щита.

7

Корабельные черви (лат. Teredinidae) – семейство морских двустворчатых моллюсков из отряда Myoida. Взрослые особи живут в ходах, которые протачивают в древесине с помощью модифицированной раковины. – Прим. А. В.

Впоследствии его изобретение стало основой для создания модифицированных проходческих щитов: с их помощью прокладывалась как подземная система Лондонского метро, так и множество других туннелей.

Отец был убежден, что с помощью своего щита он способен провести туннель под Темзой. Он развил бурную деятельность, стараясь вовлечь в проект всех, кто был в нем хоть сколько-нибудь заинтересован и кто мог оказать хоть сколько-нибудь положительное влияние на его воплощение в жизнь.

К концу года покровители проекта приступили к учреждению компании. Было выпущено и распространено 2128 акций по 50 фунтов каждая. В феврале 1824 года компания Thames Archway Company возобновила свое существование, а в июне была с Высочайшего одобрения зарегистрирована.

Сейчас, возможно, кому-нибудь странно это слышать, но туннель предназначался лишь для организации в нем пешеходного и гужевого движения [8] .

* * *

Как совершенно справедливо отмечал отец в своих записках, «прокладка туннеля сквозь гравийные слои не может считаться безопасной. Туннель должен брать начало в плотном глинистом слое».

Осуществленное вскоре бурение тридцати девяти скважин – по двум параллелям поперек русла на глубину от 23 до 37 1/2 фута – показало, что под гравийным слоем, занимающим верхнюю часть ложа реки, лежит плотный слой голубой глины, и его мощности достаточно, чтобы обеспечить туннелю, который будет в нем прокладываться, отсутствие какого-либо риска обрушения.

8

В сентябре 1865 года туннель приобрела одна из железнодорожных компаний, и 7 декабря 1869 года через него прошел первый поезд, а в 1948 году сооружение было включено в систему Лондонского метро. – Прим. А. В.

Отчет о результатах бурения отец представил акционерам на их первом общем собрании, состоявшемся в июле. Тогда же он объявил, что, по его расчетам, работы по строительству будут завершены в течение трех лет.

Первым делом предстояло соорудить шахту. Акционеры приобрели участок на сравнительно высоком берегу Темзы возле набережной Ротерхит, ближняя граница которого была удалена от реки на 50 ярдов [9] . 2 марта 1825 года состоялась церемония закладки первого камня.

9

1 ярд равен 0,9144 м. – Прим. А. В.