Жизнь как жизнь (Проза жизни) [Обыкновенная жизнь]

События вечера были просто потрясающие, а удивительное поведение участкового произвело на них необыкновенное впечатление. Они чувствовали одновременно гордость за себя и полный хаос в мыслях.

— А выглядел-то как прилично, — сказала задумчиво Тереска. — Тот, который подбрасывал часы. Он, наверное, знал, что подбрасывает?

— Я уже никому не верю, — мрачно сказала Шпулька. — И вообще, больше я не дам вытащить себя из дому ради таких штук. Нас могли убить!

— Ну что ты, дурочка! Это же торгаши, а не убийцы! Милиция говорит, что такие специально избегают мокрых дел. Могли нас в крайнем случае побить, но больше ничего!

— Большое спасибо, я почему-то не горю желанием быть побитой. Что нам вообще за дело до них, почему ты влезаешь в такие вещи? Разве это тебя касается?! Какое тебе дело до чужих бандитов и их часов?!

Тереска остановилась и с возмущением посмотрела на Шпульку. Ответ на последний вопрос был достаточно сложным. Она не хотела даже перед самой собой признать некрасивую правду: что сотрудничество с Кшиштофом Скшетуским должно быть противоядием от истории с Богусем. Она не собиралась забывать про Богуся совсем, ни в коем случае! Благодаря пережитым потрясениям она чувствовала, что окружена ореолом трагического романтизма, который делал ее в собственных глазах возвышенной личностью. В сущности, она любила сильные переживания, и если уж приходится страдать, то, по крайней мере, пусть это будет как следует, а не тяп-ляп! Однако ей очень хотелось на эти свои переживания как-нибудь влиять, регулировать их хоть немножечко, чтобы они не отравляли ей жизнь. Страшное чувство гнетущей тяжести где-то внутри делало невозможным активное участие в жизни и было совершенно невыносимым! Необыкновенные события оказались замечательным лекарством, но очень трудно объяснить все это Шпульке, которая ничего особенного в Богусе не видела и вообще не понимала, как можно переживать такие трагедии на этой почве. Кроме того, преступная афера такого масштаба… мимо нее так просто не пройдешь! Ладно, ее спросили, почему ее это касается…

— А почему тебя касаются чужие дети? — сердито спросила она. — Твои они, что ли? Какое тебе дело, есть у них еда и кров над головой или они валяются под открытым небом без всякой защиты?

Шпулька аж подпрыгнула.

— Так ведь это совершенно другое дело! Дети — живые существа! И вообще, как можно сравнивать?! Из детей вырастут люди!

— Ага. Будущее народа…

— Из брошенных детей вырастет общество дегенератов! — завопила Шпулька.

— А какое тебе дело до общества? — безжалостно спросила Тереска.

Секунду Шпулька не знала, что ответить. Ее это очень даже волновало, но почему?

— Когда эти дети вырастут, мы же еще будем живы, правильно? — сказала она растерянно. — А я не желаю жить в обществе, которое состоит из опустившихся личностей и дегенератов. Особенно под старость.

— А в обществе, которое состоит из мошенников и бандитов, ты жить хочешь?

— Ну хорошо. Но для этого есть милиция…

— А для детей — органы социальной защиты и родители! Кроме того, дети долго растут! А тут — пожалуйста: один вечер, а сколько можно сделать! И мне хочется видеть результаты того, что я делаю, причем сразу, а не через двадцать лет!

Шпулька смутно почувствовала, что в этом есть какой-то смысл.

— Ну ладно, — признала она. — Но это так страшно и жутко!

— А мне нравятся страшные и жуткие вещи!

— Ты, наверное, ненормальная. Никто другой не впутывался бы в подобные вещи. Этот Богусь — просто кретин. Господи, влюбись ты в кого-нибудь другого!

— Отстань! — мрачно буркнула Тереска и пошла в сторону дома Шпульки. — Я никогда в жизни ни в кого больше не влюблюсь. С меня достаточно.

— Богусь не стоит того, чтобы быть последним! — категорически запротестовала Шпулька, и справедливость этого суждения ударила Тереску как молнией. Правда, до сей поры она полагала, что ее любовная жизнь необратимо рухнула и превратилась в руины, что разбитого сердца никто и никогда не склеит, но тут она вдруг засомневалась в справедливости этого решения. Богусь оказался идиотом. Может быть, когда-нибудь… кто-то еще… еще раз попробовать…

Она энергично задушила в сердце робкие надежды. Нет, исключено, из этого ничего не получится! Такие переживания не для нее, она должна заняться чем-нибудь другим. Торжественно объявленная благодарность милиции — это вам не жук начихал, это переполняет всю душу законной гордостью. Хотя совершенно иного характера…

— Если Кристине ее ухажер не сделает задания по физике, мы обе завтра сгорим как швед под Полтавой, — вдруг зловеще сказала Шпулька. — Я не верю, что ты успеешь сделать физику, а про меня и говорить нечего. Слушай, иди скорей домой и хотя бы попробуй что-то решить!

* * *

Вопреки ожиданиям Янушек отнесся к предложению сотрудничать с большой прохладой.

— Ты мне лучше так и скажи, что я должен следить за всеми машинами в Варшаве, — сказал он презрительно. — Этот «опель» из Жолибожа, так, что, по-твоему, из этого следует? Мне вообще не возвращаться домой?

— Так ведь машина не стоит же непрерывно на Жолибоже. Она ездит по городу и где-нибудь останавливается. Ты можешь случайно на нее натолкнуться.

— А эта машина, с революцией, тебя уже не касается?

— И эта касается. Но и «опель» тоже.

— А почему?

— Нипочему. Они милиции нужны.

— Ого! Почему это, елки-метелки, милиция так накинулась на транспортные средства? Ну ладно, буду тебе искать машины, но за это две недели будешь вместо меня посуду мыть.

— Ты с ума спятил? — спросила Тереска с таким безграничным изумлением, что Янушек опомнился. Действительно, в этой области от его сестры требовать было нечего.

— Ну ладно, не мыть, — согласился он. — Делать домашнюю работу по математике.

Тереска изобразила на лице укоризну и осуждение.

— Я хочу обратить твое внимание, что домашними заданиями по математике для всяких там умственно отсталых я занимаюсь за деньги. Это моя профессиональная работа. А ты…

— А я бы тоже мог искать всякие там тачки по городу за деньги!

— Ничего подобного! Помогать милиции в поимке преступников — это общественная работа!

— Тогда считай, что мое домашнее задание по математике — твоя общественная работа! Если я буду тратить время на поиски машин по городу, то не смогу делать математику!

После длительных торгов обе стороны пошли на некоторые уступки. Сошлись на том, что за некоторые задания по математике полкласса Янушека будет обращать внимание на некоторые машины города.

Результатом этого договора был скорый визит Терески к участковому. После своего значительного вклада в дело борьбы с преступностью она чувствовала себя в отделении как дома. Она постучала в дверь, услышала изнутри какое-то восклицание, которое приняла за приглашение, и вошла.

Участковый сидел на стуле за своим столом, а напротив него на стуле сидел какой-то человек весьма симпатичной внешности, тоже очень пожилой, лет сорока. У него было лицо с мелкими острыми чертами и очень живые быстрые глаза. В целом он немного походил на птицу.