Жизнь как жизнь (Проза жизни) [Обыкновенная жизнь]

Занятая бандитом в дверях, Шпулька потеряла из виду бандита за колонной и совершенно о нем забыла. Ее паника достигла своей высшей точки. Когда Кшиштоф Цегна бросился к ней с воплем: «Ну, наконец-то! Добрый вечер, дорогая!», она не завопила изо всех сил только потому, что у нее перехватило дыхание. Она ахнула, ей стало нехорошо, она закрыла глаза и всей тяжестью повисла на руке Кшиштофа Цепш. У него еще успела мелькнуть мысль, что сегодня вечером он обречен на роль героя-любовника и что его обвинят в совращении малолетних.

— Здоровайтесь же со мной! — потребовал он взбешенным шепотом. — Ну, живее!

Шпулька открыла один глаз. С некоторым трудом она наконец узнала Кшиштофа Цегну, которого обычно видела в милицейской форме, поэтому открыла и другой глаз. Силы постепенно возвращались к ней, а неописуемое облегчение от того, что это оказался друг и соратник, заставило ее броситься Кшиштофу Цегне на шею. Более нежного приветствия Кшиштоф Цегна не мог себе даже представить. Он обнял Шпульку за плечи и, не медля ни секунды, потащил ее в направлении Пулавской.

Возле пересечения Бельгийской и Пулавской Шпулька вырвалась у него из рук и остановилась.

— Там был бандит, — сказала она испуганно. — Он прятался за колонной. Куда он делся? Мы не можем уйти, там Тереска!

Кшиштоф Цегна застонал.

— Где Тереска? Какой бандит?

Шпулька не знала, о чем говорить раньше.

— Он здесь был, сперва шлялся туда-сюда. Потом затаился в темноте. А она там, где-то во дворе, но я не знаю, где именно! Сделайте же что-нибудь!

Кшиштоф Цегна все время пытался что-нибудь сделать. Он махнул рукой на невыясненный вопрос с бандитом за колонной, потому что пребывание Терески во дворе показалось ему куда опаснее бандита. Он подумал, что с этими девицами быстро окажется в сумасшедшем доме. Ведь он лично проводил Тереску до самого дома! Откуда, черт побери, она снова тут взялась?!

— Пошли, — сказал он и побежал к Пулавской, таща Шпульку за руку.

Шпулька позволила себя тащить, пока не вспомнила, что ведь Тереска нянчит в руках украденный сверток. Тут она стала упираться. Минутой позже она вспомнила, что они ведь собирались отдать сверток в милицию, поэтому помчалась вперед еще быстрее, чем раньше, как раз в тот момент, когда Кшиштоф Цегна притормозил, желая спросить, что происходит. Шпулька налетела на Кшиштофа, наступила ему на ногу и врезала ему изо всей силы лбом по носу. У Цегны потемнело в глазах, и путь к профессиональным высотам показался ему вдруг невероятно трудным и мучительным.

Тереску они встретили через несколько шагов.

— Что там творилось, Господи помилуй? — спросила она сердито. — А, это вы… Я как раз собиралась отсюда выйти, но через дом не могла, потому что там стоят эти… Ты что там делала, кто там разговаривал?! Я слышала, о чем они говорили, но не понимаю, в чем дело!

— А что они говорили? — немедленно спросил Кшиштоф Цегна, отложив все прочие объяснения на потом.

— Они говорили: «Да нет, условилась на свиданку… соплячка, школьница желторотая, а туда же, по ночам шляется», говорили: «А этого я совсем не знаю, никогда его не видел». Еще говорили: «Он тут шлялся минут пять, наверное, ее ждал», потом говорили: «Ну и любовь до гроба», а остального повторять не стану, потому что не хочу выражаться. Какое свидание, о чем речь?

Кшиштоф Цегна почувствовал вполне понятную гордость и удовлетворение. Он поступил совершенно правильно, отреагировал как следует, не совершил никаких ошибок. Его злость на Тереску и Шпульку решительно уменьшилась.

— Пошли! — приказал он твердо.

— Минутку! — не менее твердо сказала Тереска. — Мы должны сделать признание. Ты уже ему говорила?.. Мы совершили кражу. Ничего не поделаешь, теперь уж вы делайте что положено…

Во второй раз за этот вечер участкового вытащили телефонным звонком из дому. В отделении его ждали трое необыкновенно взволнованных молодых людей. С ангельским терпением он выслушал невероятно сложный тройной рапорт, покачал головой и вздохнул.

— Вы, видать, постановили, чтобы старого человека покоя-отдыха лишить, — сказал он меланхолически. — Я совершенно не могу понять, зачем я делаю то, что к моим обязанностям не относится… Ладно, приведем наши впечатления в порядок, потому что пока я понял только две вещи. Что ты, сынок, вышел за пределы отведенного тебе участка и что ты ходишь в штанах. Ведь бандюга за колонной — это ты, правильно? Так нельзя. Бельгийской занимается Кватковский, с ним завтра надо посовещаться. Черному Мете кто-то подкинул в машину сверток, который уважаемые барышни слямзили. А я должен их за это по головке погладить и пряника дать… Какой-то тип в сером «опеле». А номер этого «опеля»?

— Битва под Грюнвалъдом, — быстро сказала Тереска.

— Вы что, действительно считаете, что по городу ездят только исторические даты?

— Нет, конечно, но практически… Спереди там пятерка… «Пятьдесят четыре — десять». Жолибож. То есть я хотела сказать «ВИ».

— Ну ладно, давайте посмотрим, что там такое в этом свертке. Может быть, придется его отдать хозяину. Даю вам слово, что не знаю, как мне выкручиваться из этой ерунды.

— Может, и выкручиваться не придется, — сказал Кшиштоф Цегна, который в вопросе кражи свертка был целиком на стороне Терески и Шпульки. В душе он благословлял их за осуществление идеи, которую он сам никогда не осмелился бы воплотить в жизнь.

Участковый перерезал веревку.

— Независимо от того, вернем мы этот сверток или нет, можем признаться в том, что внутрь заглянули, — сказал он и решительно снял бумагу.

Под бумагой была еще одна веревка и еще слой бумаги. Потом появилась большая плоская коробка без замка. Участковый поднял крышку и аккуратно приподнял толстую прокладку.

Кшиштоф Цегна уже не успел удержаться от громкого свиста. Тереска и Шпулька замерли, вытаращив глаза. Участковый философски смотрел на устрашающее количество великолепно упакованных швейцарских часов.

— Нуда, — сказал он задумчиво. — Сомневаюсь, что мы сможем найти хозяина, который признается, что у него пропало столько часов. Плохо получилось…

— Кто же мог предполагать? — буркнул смущенно Кшиштоф Цегна.

— А надо было предполагать. Раз уж ты, сынок, решил такими вещами заниматься сверх своих обязанностей, надо было считаться с такой возможностью. Где теперь у тебя вещественное доказательство? Надо было оставить сверток у него, проследить, что он с ним будет делать, куда поедет…

— Да уж столько раз следили за ним — и ничего…

— А неизвестно, было у него что-нибудь в те разы или нет. А теперь было. Сфотографировать… Этого типа из «опеля» вы сможете узнать?

Тереска и Шпулька, испуганно и завороженно глядевшие на часики, обе вздрогнули.

— Мы ничего такого… Мы не хотели… Не так… — простонала Шпулька.

— Мы-то думали, что у него в свертке что-то нелегальное… — взвыла напуганная Тереска. — Даем вам честное слово! Мы не хотели воровать часы!