Жизнь как жизнь
Шрифт:
– Андрей! Ты бы сходил в сельсовет, узнал, какую делянку нонче тебе под покос выделили.
– А чего узнавать то. Как всегда в девяносто третьем квартале.
– А вдруг в другом месте дадут поближе? Там по мелколесью немного травы насшибаешь. Попросил бы, может на ледянке нам местечко дадут.
– На ледянке покос не лучше – то же одни кусты да пеньки.
– Зато ближе.
– Ладно, завтра на велосипеде съезжу в село. Дорога уже просохла.
Делянку Сазоновым опять, как и все последние годы, выделили под Топухами в девяносто третьем квартале, километрах в шести-семи от дома. Натопаешься туда и обратно
Трава на делянке была высокая сочная. Одна беда, на полянках повсюду рос кустарник, а под вековыми соснами на бору, травы почти не было. Как любила говорить Алёна: « Мы не косим, а тяпаем». И действительно все попытки Стёпки размахнуться косой, как мужики на заливном лугу у реки, не получались. С каждым размахом коса то пяткой, то носком упиралась в ветви кустов.
– Стёпка! Да не маши ты косой, все равно ничего не получится. Только косу сломаешь. Тяпай вот так. – Мать показывала сыну, заводила косу под куст и подтягивала её к себе. Хорошо отбитое и наточенное лезвие подрезало траву, и она покорно ложилась на землю.
Видя, что у мальчишки ничего не получается, Алёна решила дать ему другую работу:
– Стёпа, бери грабли, и сгребай после меня траву в небольшие копёшки и стаскивай их к остожью сушить.
– Вот опять грабли. А я косить хочу – покапризничал для порядку сын.
– Вот спустимся к долу, там и будешь косить, а здесь тапять у тебя не получается.
– Откуда начинать грести?
– Где косить начали, там и сгребай.
Мальчишка взял грабли и нехотя поплёлся к высокому сосняку. В бору было тихо. Не чувствовалось даже дуновения ветерка. И только иногда верховой ветер раскачивал вершины сосен, и они начинали скрипеть надрывно, нагоняя на Стёпку жуть.
Сгребёную в копёшку сырую траву малой складывал на расстеленную в двое верёвку, петлёй затягивал ношу и забросив её на спину, тащил на открытое место к остожью. Там он сбрасывал траву на землю и ровным слоем растрясывал её, чтобы быстрей просыхала.
Солнце стояло в зените, и мать позвала сына обедать. Еда была не ахти. Хлеб, картошка, два сваренных вкрутую куриных яйца, небольшой ломтик вяленой лосятины да холодный чай. Поели быстро.
Алёна поблагодарила бога за обед и предложила Стёпке отдохнуть:
– Давай полежим минутку, да и опять за работу.
– А почему минутку? Давай лучше часок поваляемся.
– Ну, часок не часок, а отдохнуть надо.
Немного отдохнув, Алёна растолкала задремавшего сына:
– Стёпа, ты сейчас сено, которое подсохло, переверни, а потом опять сгребай за мной.
– Так оно ещё не высохло.
– Сверху подсохло, а внизу сырое. Вот ты его и переверни на другой бочок – пусть быстрей сохнет
– К вечеру в копёшки сложим, чтобы от росы не взмокло. А завтра опять растрясём.
Мальчишка встал, потянулся и медленно пошёл к остожью. Потом встал на попавшийся, на пути пенёк и начал мурлыкать песенку:
«По долинам и по взгорьям
Шла дивизия в поход…»
– Стёпка! Ты, что концерты устраиваешь? Иди, вороши сено!
– Сейчас, мама. Вот ещё одну жалостливую песенку спою и буду ворошить. – ответил сын и откинув назад голову, запел:
« Не послушала она
Матери совета,
И уехала она
В край белого
света…»– Стёпка! В клубе петь будешь, а здесь работать надо.
– Ну, сейчас, допою и начну:
«Пойдём, сын, пойдём родной,
Здесь нас не примают.
Дунай – речка глубока,
Там нас ожидает….» – снова затянул сын.
Допев песню, Стёпка спрыгнул с пенька и быстро пошёл на поляну. Переворошив сено, он вернулся к матери, и начал нагребать копёшки, складывать их на верёвку и перетаскивать на солнцепёк.
На следующей неделе, когда в свои выходные, Стёпка пришёл на покос, он удивился: вокруг остожья стояло штук пятнадцать больших копён сена.
– Ого! Сколько ты тут без меня натяпала.
– Да воза на два, наверное, будет. Сегодня стог метать будем.
Сначала мать и сын вместе вилами укладывали сено на остожье вокруг жерди, потом мальчишка был отправлен на стог, утаптывать и принимать навильники.
– Стёпа! Давай сужаться, стог вершить будем.
– Так, вон ещё, сколько копён осталось.
– Это на второй стог будет. Вот завершим этот и новое остожье делать будем.
Стёпка принимал сено, топтался вокруг жерди. Когда стог был свершен, причёсан граблями, Алёна пошла в лесок срубить тонкие длинные берёзки и липы, если попадутся. Вскоре она приволокла четыре длинных тонких палки с петлями на месте верхушек.
– Одевай петли на стожар и опускай переметы на все стороны света.
– Север, юг, восток и запад, – приговаривал Стёпка, бросая вниз одетую петлёй на жердь очередную палку.
– Аккуратней спускайся. Не ломай причёску стогу. А теперь пошли в березняк жердей на остожье нарубим.
Алёна топором срубала молодые стройные берёзки, вырубала из них жерди метра на три, а Стёпка оттаскивал их на поляну.
Остожье было построено, и после обеда Сазоновы начали метать второй стог. Завершив его Стёпка скатился вниз. Вечерело.
– Ну вот, и слава богу – начало положено. Ещё стога четыре поставить, и корове с овечками хватит.
– Так это что, ещё недели две косить будем?
– Ну две не две, а если погода позволит, дён за десять управимся. Ближе к долу трава лучше будет – поспорей дело пойдёт. Айда домой, а то мы сегодня долго провозились.
Пологий длинный спуск к долу густо зарос высокой густой травой. Стёпка с матерью спускались вниз, чтобы оттуда начать косить. Стёпка не заметил лежащую в траве змею, а только почувствовал, что наступил на что-то мягкое. Змея вскинула голову и раскрыв пасть ткнулась в кеду около лодыжки. Стёпка отскочил в сторону и начал бить косой по змее, пока её не перерезал на несколько частей.
– Стёпка, что ты там делаешь?
– Змею убиваю. Она меня укусила.
– Как укусила? Куда? – Алёна подбежала к сыну. – Показывай куда укусила?
Стёпка стащил с ноги кеду. На ноге укуса не было, а вот на сером брезенте обувки были видны два коричневых пятна.
– Ну, слава богу! До ноги не добралась – весь яд на материи остался. Значит змеи здесь есть. Аккуратней надо.
Мальчишка натянул на ногу обувку и пошёл вслед за матерью к логу. Трава ровными валками ложилась после размашистой проводки косы. Валок у Стёпки был меньше, чем у матери, но у неё и коса была раза в полтора больше. Косили часа два без перерыва. Платье матери, и рубашка сына были мокрыми от пота, сели под развесистый куст отдохнуть.