Жизнь как жизнь

– Стружку на воронку я положил для того, чтобы не подойти к уже пустой воронке. Пробуй, я погляжу.

Стёпка подошёл к стоящему рядом дереву и проделал все манипуляции, показанные Борисом.

– Молодец! Только серу с лопатки в ведро сбрасывай резким движением, чтобы на лопатке оставалось , как можно меньше, и получше чисти её о край ведра, а то через десяток воронок лопатка у тебя превратиться в култышку, и работать ты ей не сможешь. Уяснил?

– Да. Всё уяснил.

– Тогда начинаем. Ты по горизонтали идёшь влево до межи и идёшь по следующему ряду сосен обратно до встречи со мной. Потом опять расходимся. Когда вёдра будут полные понесём их к бочкам. Они стоят на широкой меже. Ну да я покажу, – сказал Борис и пошёл к сосне в свою сторону.

Стёпка зашагал от сосны к сосне, выковыривая содержимое воронок в ведро. Когда они встретились с Борисом, ведро у Стёпки было заполнено наполовину, но так оттягивало руку, как будто туда положили пудовую гирю. У Бориса ведро было полным.

– Ну, как? Получается?

– Получается, только ведро тяжеленное.

– Ничего, привыкнешь. Пошли вываливать серу в бочку.

– Так у меня же ещё не полное.

– Полное ты не поднимешь. Попробуй моё.

Стёпка взялся за дужку ведра Бориса и еле оторвал его от земли.

– Тяжело.

– Вечером надо сказать Лескову, чтобы он маленькое ведро тебе дал, как девчатам. Да, ты не забывай на воронки щепки положить, а то я несколько раз к пустым воронкам подходил.

На меже около бочек стояли большие весы. Борис завесил своё ведро, записал цифры в журнал, который лежал на крышке соседней бочки, поднял ведро и стал вытряхивать содержимое в бочку. Он долго тряс ведро над бочкой, потом стал лопаткой выскребать прилипшую ко дну и краям живицу, и снова завесил уже пустое ведро, записал цифры в журнал и передал его Стёпке.

– Вот на чистой странице пиши свою фамилию, взвешивай ведро и под номером один записывай его вес. Вываливаешь серу в бочку, взвешиваешь пустое ведро и снова записываешь вес. Смотри, как у меня записано.

Стёпка сделал всё, как ему сказали, в уме сосчитал чистый вес серы и удивился.

– Ого! Всего-то семь с половиной «кг». А я думал, тут целый пуд будет.

– Пуда даже у меня в ведре не было. Ну, всё пошли на участок.

Подойдя к меже, Стёпка услышал какие-то ритмичные щелчки. Он пригляделся. На соседнем участке за межой маячили два мужика с длинными палками в руках. Они подносили палки к дереву, проводили ими по диагонали снизу вверх по стволу. Проводка заканчивалась щелчком. Стёпка никогда не видел, как подсачивают сосну и подошёл поближе.

– Новенький? Интересно? – мужичок оказался словоохотливым. – Это приспособление называется хак, – мужичок показал на согнутую в дугу широкую металлическую пластинку. – Дуга или по-другому резец подвижная и на оси прикреплена к рукоятке пружиной. Когда я веду хаком вверх, резец впивается в дерево, прорезает его, оставляет борозду для стекания живицы по вертикальному желобу в воронку. А, как только я убираю хак от ствола, пружина со щелчком возвращает дугу в исходное положение.

Вздымщик взялся обеими руками за ручку инструмента и ловко провёл хаком по стволу сосны. Раздался щелчок и на землю упала толстая шириной в сантиметр стружка. Мужчина чиркнул инструментом в другую сторону от желоба. Снова раздался щелчок и вздымщик быстрым шагом перешёл к другому дереву. На стволах деревьев оставались по две новенькие белые бороздки.

Стёпка вернулся на свой участок и продолжил ковырять воронки. Вечером начальник участка спросил Бориса:

– Ну, как новенький?

– Да, ничего. Смышлёный мальчишка и старательный. Думаю, недели через две втянется. Только вы ему ведро дайте маленькое, а то надорвётся мальчишка.

Так потянулись однообразные рабочие дни: завтрак – делянка, обед – делянка, ужин и сон. Иногда Стёпке казалось, что он не выдержит, откажется от этой изнурительной работы. Но когда, через две недели он получил целых сорок пять (в новых деньгах) рублей зарплаты, то воспрял духом: « Есть за что пупок рвать».

А недели через три он совсем втянулся в работу. Сил оставалось и на то, чтобы вечером побалагурить с ребятами, позаигрывать с девками и вместе с ними сходить в суходол по чёрную смородину.

Как-то вечером к Стёпке подошла его двоюродная сестра Валентина Юрасова.

– Стёпа! Пошли с нами сегодня на чердак спать. Там прохладней да и комаров меньше.

– А с кем это с Вами?

– Со мной и Лизой. Да там в другом углу ещё девчонки спят. Не бойся.

– Чего мне бояться. Не сожрёте ведь.

Лизавета, молодая женщина, небольшого росточка, приятной полноты со светлыми слегка вьющимися волосами, была лет на десять старше Степана и уже успела побывать замужем. Около одиннадцати часов, когда на улице уже смеркалось, Стёпка вместе с молодыми женщинами по приставной лестнице забрались на чердак барака.

– Вот наша лежанка, а в том углу Надька Сухарникова с Татьяной Мойсеевой спят.

На чердаке было сумеречно, но Стёпка разглядел у противоположного фронтона полог из простыней.

– А они под пологом спят. Им комары не страшны. Нас зажрут, наверное.

– Не зажрут. Мы тебя в серединку положим. Комары нас с Валюхой есть будут, – успокоила подростка Елизавета.

– Хватит болтать! Ложитесь, – утром чуть свет вставать! – скомандовала Валентина и, сбросив с себя платье, юркнула под простынку.

– Степа, скидай штаны и рубаху и ложись рядом с Валентиной, – сказала Лиза и, стащив с себя платье, улеглась на другом краю постели.

Стёпка проснулся от того, что почувствовал в своих трусах чью-то руку. Юношеская гиперсексуальность сразу дала себя знать. Стволик дёрнулся и напряжённо поднялся к лобку. Лиза подсунула под плечи подростка вторую руку и резко перевернула его на себя. Стёпка и не заметил, как оказался между ног женщины, а его напряжённый пенис вошёл в горячее и влажное влагалище.

Несмотря на свои четырнадцать лет, у Стёпки уже был опыт близости с женщиной. Иногда он вместе с группой из пяти-шести человек тринадцати – пятнадцати летних пацанов ходил в избёнку Маньки Биндюги. Так звали в деревне невзрачную маленькую женщину. Манька вставала коленями на скамейку, облокачивалась на подоконник и задирала подол юбки на спину. Пацаны по очереди пристраивались к её заду. Когда подходила очередь Стёпки, по ляжкам бабёнки ручейками текла липкая жидкость спермы. Делая своё дело, он не испытывал отвращения, но и не испытывал восторга от близости с женщиной. И, только с оргазмом его сознание наполнялось гордостью – он мужчина.

Сейчас же было всё по-другому. Он лежал на Лизавете. Она руками держала его за ягодицы и, двигая тазом прижимала его к себе. В какой-то момент всё тело женщины задрожало и парнишка почувствовал, как влагалище плотно обхватило его пенис, который в ту же минуту выплеснул живительную влагу.

Женщина тихонько застонала, обхватила своими ногами бёдра партнёра, и что было мочи, прижала его к себе. Подросток испытал небывалое и не совсем понятное ему наслаждение от близости. Такого с ним ещё не было.