Жизнь на двоих
Шрифт:
– Вам удобно? Нужно лечь как можно удобнее, так легче держать.
– Удобно, не волнуйся.
Не волноваться Эн явно не могла – она кусала и облизывала сухие губы, сглатывала, и глаза ее постоянно бегали туда-сюда, словно девушка проверяла, все ли они сделали правильно.
– Я включу первый уровень тока на счет «три», – произнес Валлиус, щелкнув одним из переключателей, отчего аппарат загудел. – Всего этих уровней десять. Естественно, с первым ничего не получится, в лучшем случае – с девятым-десятым. Но сразу включать высокий уровень нельзя, иначе риск потери сознания возрастет,
– Я тоже готов, – подтвердил Арен, глубоко вздыхая, словно в последний раз. Нервничал он не из-за себя, боль его не волновала. Он переживал только за Софию. Смогут ли они вернуть ее?
Только бы получилось.
– Раз… два… три…
Щелчок. И через датчики, закрепленные на императоре, в его тело полилась боль. Она ощущалась, как легкое напряжение в венах и артериях – их словно чуть натянули, и не зря он сделал глубокий вдох – дышать теперь оказалось тяжеловато.
– Второй уровень.
Боль усилилась, но ненамного.
– Третий.
Заныло в висках.
– Четвертый.
В груди закололо, и Арен поморщился – неприятно, как будто кто-то иголки втыкает.
– Пятый.
Теперь в груди еще и запекло, словно иголки внезапно раскалились.
– Шестой.
Появилось напряжение в глазах, и Арен закрыл их, чтобы стало легче.
– Седьмой.
Начало сводить мышцы.
– Восьмой.
– Ваше величество, вы как? – спросила Эн с беспокойством, пока император пытался сделать вдох. Мышцы сводило все сильнее, особенно в груди, и ужасно хотелось растереть ее.
– Продолжайте, – прохрипел Арен с трудом и все же вздохнул, и звук от этого вздоха получился такой, что ему самому стало не по себе.
– Девятый…
Затрещал и лопнул эмпатический щит, и это оказалось куда хуже, чем все остальное, – император сразу ощутил волны ледяной тревоги от Эн и Валлиуса. Держать контур стало труднее, и Арен изо всех сил сжал кулаки, чтобы не выпустить, ни в коем случае не выпустить.
– Десятый.
Защитник! Это демонски напоминало День Альганны, когда брат направил через Венец энергию университета, чтобы убить Арена. Тогда он чувствовал такую же беспомощность, и даже больно было почти так же. Хотя… нет, тогда было больнее.
– Не получается… – прошептала Эн, и император с трудом открыл глаза. Все осталось по-прежнему – он лежал на койке, ощущая, как пот градом катится по горячей коже, сжимая в руках контур Софии, который находился перед ним – светящаяся паутина в форме человеческого тела.
– Выключать? – послышался голос Валлиуса от аппарата, и Арен громко и резко сказал, неизвестно откуда взяв силы:
– Нет! Продолжайте.
– Ваше величество… – Эн, кажется, трясло, но видел он плохо – глаза заливало потом. – Дальнейшее повышение напряжения…
– Продолжайте. Это приказ.
– Эн…
– Брайон, у меня есть версия, что София вернется только в том случае, если боль будет запредельной. Абсолютный щит возникает, если опасность смертельная, вот и боль должна быть…
– Ваше величество! – Голос Валлиуса наполнился возмущением, а эмоции – страхом. – Вы понимаете, что…
– Я понимаю. Продолжайте. Пока ничего запредельного. Я даже
могу говорить.Эн всхлипнула.
– Вы можете говорить не потому что вам не больно, а потому что это вы, – сказала она прерывающимся голосом, и от нее к Арену вдруг пошла волна нежности – ему даже чуть легче стало. – Брайон, поставьте одиннадцатый уровень.
– Мы все тут ненормальные, – пробормотал главный врач, щелкнув переключателем, и у императора потемнело в глазах. – Одиннадцатый.
Защитник, как же колотится сердце.
– Еще, – прохрипел Арен. Чужой страх усиливался вместе с его болью, и он ощущал теперь не только сердце, но и все внутренние органы, и даже энергетический контур.
– Двенадцатый, – простонал Валлиус. – Ваше величество, вы же себя угробите!
– Сначала должен сломаться контур, – сказала Эн с отчаянием в голосе. – Смерть наступает намного позже. Контур я вам восстановлю, если что.
– Эн!!!
– Продолжайте! – потребовал император сипло. – Ну же!
Щелк.
– Тринадцатый!
– Смотрите, – выдохнула Эн. – Арен, Арен! Смотри!
Глаза будто бы слиплись, но все же император открыл их, и от того, что он увидел, боль на секунду отступила.
Сила… сила в абсолютном щите начала двигаться с бешеной скоростью, и свечение увеличилось настолько, что нити контура почти слились между собой.
– Дальше! – взвизгнула Эн. – Брайон, еще!!!
– Четырнадцатый!
Арен зажмурился – свечение стало нестерпимо ярким.
– Еще, еще!!!
– Пятнадцатый!
– А-А-А-А-А-А-А!!! – заорала Эн, Валлиус громко выругался, и император тоже хотел бы заорать или выругаться, но он уже ничего не мог – ни говорить, ни ругаться, ни дышать. Все его существо заполнила боль, такая же абсолютная, каким вдруг стало свечение контура Софии – оно проникло даже сквозь зажмуренные веки, почти ослепляя, а его собственный контур начал дергаться, растрачивая силу и грозя сломаться сразу в нескольких местах.
Свечение погасло так же неожиданно, как и появилось, и после этого Эн завизжала еще громче, чем раньше:
– ДЕРЖИ-И-И, ДЕРЖИ-И-И ЕЕ!!!
Ее?..
Арен вздрогнул, осознав, что вместо упругих нитей контура он сжимает чьи-то ладони.
София!
– Брайон, выключайте, выключайте!!! – кричала Эн, и император понял, что она рыдает. – Скорее, скорее!!!
– Энни, успокойся, успокойся! – орал главный врач, щелкая переключателями как сумасшедший, и с каждым щелчком Арену становилось все легче и легче, боль уходила, оставляя онемение в теле и тяжесть в груди. – Ты беременна, не забывай об этом!
– Я помню, – девушка всхлипнула, – ваше величество…
Арен наконец смог открыть глаза и, моргнув несколько раз – вокруг все было мутным, словно он смотрел на отражение в воде, – сосредоточиться на том, что оказалось перед ним.
София. Обнаженная. Живая.
София.
– Держите ее, не отпускайте, еще нельзя, – сказала Эн испуганно, и он кивнул, чувствуя себя таким счастливым, что даже глаза стали влажными. Но через секунду Арен понял, что это не слезы, а кровь из-за магического перенапряжения. Она текла и из носа, и из ушей, и во рту был металлический привкус.