Жизнь на двоих

– Я не против вживленного амулета, – сказала София вежливо, и Дайд хмыкнул. Ну да, кто ее будет спрашивать.

– Я сейчас возьму у Софии кровь, – произнесла Эн. – Отдам тебе пробирку. Сколько времени понадобится на изготовление?

– Постараемся за час сделать, заготовки у нас есть. За два максимум. Держи оборону, Энни, а я пока пойду договорюсь с нашими артефакторами, – усмехнулся Дайд и, коснувшись ладонью лба – то ли прощался так, то ли просто голова болела, – вышел из палаты.

– Вообще я хочу еще кое-что проверить, – пробормотала Эн, как только дверь за главным дознавателем закрылась, – есть у меня одна версия насчет твоих новых особенностей… – Она подошла ближе и, вытянув руку, зажгла на ладони небольшой огонек. – Попробуй-ка дотронуться.

Пару секунд София смотрела на Эн с удивлением, но затем пришло осознание.

– Ты думаешь, у меня кроме родовой магии Вано пробудилась и родовая магия императора? – Она улыбнулась. – Это было бы слишком невероятно.

– Какая конкретно магия в тебе пробудилась, понять невозможно – мы только ощущаем кровную силу, а какая именно это сила, неясно. Сотворить родовой щит Вагариуса тебя просить бессмысленно, поэтому попробуем то, что проще и очевиднее. Давай, попытайся коснуться пламени. Только не переусердствуй – ожоги нам ни к чему.

София подняла руку, вытянула указательный палец и медленно начала приближать его к огоньку, пляшущему на ладони Эн. Тепло, еще теплее и еще… но не горячо. А между тем до пламени оставалось меньше ногтя…

София, закусив губу, решительно ткнула в огонь пальцем и чуть не завизжала.

Было не больно. Тепло, даже жарко, но больно – нет!

– Ага! – обрадовалась Эн, погасив огонек. – Так я и думала!

Софии очень хотелось упасть в обморок. Жаль, что это невозможно сделать по желанию. Вместо обморока она спросила, вздохнув:

– Значит, у меня теперь родовая магия Альго?

– Не думаю, – хмыкнула Эн весело, подходя к столу, и раскрыла лежащий на нем медицинский чемоданчик. – Полагаю, твоя родовая магия – щитовая, как у Вагариуса. А способность не обжигаться огнем принадлежит его величеству, к которому ты пришита. Ты – его часть. Поэтому пламя тебя и не обжигает. Как одежду, которая на императоре, – сама по себе одежда не обладает магией, но она становится частью человека, пока он ее носит, вот и не сгорает в огне. Давай руку, кровь буду брать. А потом завтрак тебе принесу. Амулеты амулетами, а кушать надо обязательно…

Сегодня Виктория вновь была тихой и задумчивой, и Арен вздохнул с облегчением – все же консультации с психотерапевтом пошли ей на пользу. Главное, чтобы она опять не начала сходить с ума, когда София вернется во дворец. А судя по рекомендациям Эн, София сможет приступить к работе уже завтра. Вот только император сомневался, что это действительно стоит делать – возможно, для Софии лучше несколько дней отдохнуть дома, с матерью и сестрами. Хотя Арену больше всего на свете хотелось поскорее вернуть свое счастье обратно во дворец, и желательно, чтобы она ни на шаг от него не отходила, пока не поймают всех последователей Аарона.

После быстрого завтрака с женой и детьми Арен перенес Агату в госпиталь и, оставив дочь на попечение Эн – Агате еще нужно было проходить днем кое-какие процедуры, – вернулся в кабинет. Но времени на разбор накопившихся документов уже почти не осталось, и Арен был вынужден отвлечься от бумаг, как только в помещение зашли Вольф Ассиус и двое сотрудников его комитета.

Император, попросив Адну сделать ему еще чаю – голова уже просто раскалывалась на части, – кивнул зятю и сказал, что слушает.

Вольф раскладывал перед Ареном черновики статей, рассказывал, что и где они планируют напечатать, а император изо всех сил старался сосредоточить внимание и не уснуть.

– В «Золотом орле» завтра дадим большую статью о событиях в субботу. Интервью с очевидцами, магпортреты [2] с места происшествия, акцентируем внимание на растительности возле здания музея, которую ее величество случайно уничтожила своей родовой магией.

– Да, это хорошо, – кивнул император, делая большой глоток принесенного Адной чая.

2

То же самое, что для нас фотография. В Альганне пока существуют только черно-белые снимки, и это очень дорогая технология.

– Черные листья и трава – зрелище впечатляющее, – подтвердил Вольф. – Особенно повлияет, конечно, на женщин. И еще кое-что… Я думаю, об абсолютном щите все-таки следует упомянуть. Без имен, ваше величество.

Арен вздохнул и поморщился. Да, это было разумно – иначе неясно, как все же спаслась его девочка.

– Хорошо, но без имен. Головой отвечаешь.

– Конечно, ваше величество. Также мы хотим дать информацию о выплатах семьям погибших. В «Вестнике столицы» пойдет статья о сопровождавших ее высочество охранниках и о посмертном награждении. Далее планируем дать ряд материалов о наследнице – ее детские портреты, любимые игрушки и книжки и так далее, – но для этого нужно будет взять у Агаты или у вас интервью. Позволите?

– Да, в моем присутствии.

– Дальше…

Арен почти час слушал предложения Вольфа, а затем еще около двух часов длилось совещание с его ведомством уже по другим вопросам. И когда зять и его сотрудники наконец вышли из кабинета, император чувствовал себя так, словно его долго и упорно раскатывали, как тесто по столу. Именно тестом он себя и ощущал – бесформенным и абсолютно не готовым ни к чему. Хотелось просто спать, и все. Но на браслете уже мигал сигнал Адны – просьба об аудиенции от Вано Вагариуса, и Арен, потерев лицо и похлопав себя по щекам, приказал впустить безопасника.

Выглядел Вано бодро, только глаза были тревожными. Но что он чувствует, император не знал – вернувшись от Эн с Софией, Арен, вновь закрывшись эмпатическим щитом, не собирался его снимать до вечера.

– Я слушаю тебя, Вано.

– Я хотел бы подать прошение на признание Софии моей внучкой, – отчеканил Вагариус, выпрямляясь и глядя на императора так, словно Арен собирался возражать. – Я понимаю, это не даст ей моей фамилии, но, по крайней мере, она будет считаться моей наследницей.

– Подавай, разумеется. Через судебный комитет, как обычно. Они передадут мне все бумаги с Адной, и я подпишу. Кстати, насчет титула… Думаю, этот вопрос мы решим в ближайшую пару лет. В любом случае от налогов на пять лет орден Славы Софию освободит.

– Спасибо, ваше величество. – Вано поклонился, но остался напряженным, и глаза его не потеплели. Арен догадывался почему. Все же глава комитета безопасности далеко не идиот, он должен был понять, что император не позволил бы дочери двое суток держать абсолютный щит, если бы у него не было в той ситуации личного интереса.

Но оправдываться или что-то обещать Вагариусу Арен не собирался. Оправдываться не за что, а обещать… Конечно, он хотел бы верить, что у него хватит сил удержаться и не трогать Софию. Но обещать это Вано при условии, что сам не уверен в себе, – слишком уж безответственно. К чему громкие слова? Нужны поступки.