Жизнь на двоих

– Пока я помню, Вано, – сказал Арен, с трудом удерживая себя от широкого зевка. – То, что касается браслетов связи и прослушивания. Я понимаю, что вы с Софией не можете обойтись совсем без обсуждений личных дел, поэтому даю тебе и ей право по необходимости заглушать браслеты. Убрать прослушку целиком я не могу из-за вопросов вашей же безопасности, но послабления должны быть.

– Спасибо, ваше величество, – повторил Вагариус. – У Софии пока нет браслета, а свой я буду блокировать, когда общаюсь с ней.

– Новый браслет выдадут в кадровой службе, когда она вернется во дворец. По этому вопросу я все сказал, можешь идти. Или ты хотел обсудить со мной что-то еще?

– Да. – Вагариус на секунду отвел взгляд. – Я хотел извиниться, ваше величество.

Арен поднял брови:

– За что?

– Когда возникла портальная ловушка, я принял решение удерживать ее на артефактных границах, чтобы огонь не пошел дальше, на другие дома. Я полагал, что щитовых кровных амулетов на Софии, Агате и Дэйве и амулета-нейтрализатора, который был с собой у парня, окажется достаточно, чтобы обезвредить ловушку. Я не пытался спасти ее высочество, понадеявшись на амулеты. – Вано опустил голову. – Я мог бы пройти в огонь сам, накрывшись щитом, и…

– И сдохнуть через минуту, – резко перебил его Арен. – Конечно, существовал мизерный шанс спасти Агату таким образом, как ты описываешь. Но этот шанс крошечный. Про то, что нейтрализатор неисправен, мы не знали. А если бы ты не удерживал щит на месте, пострадавших было бы намного больше.

– Я понимаю. Но моя первейшая задача – безопасность вашей семьи, а я…

– Ты принял разумное решение, основываясь не на эмоциях, а на долге, Вано. За это я тебя и ценю. Если это все, можешь идти.

На этот раз во взгляде безопасника появилась благодарность.

– Спасибо, ваше величество.

Виктория честно пыталась и накануне, и сегодня рассуждать о словах Анны, но получалось плохо. «Ты любишь не Арена, а себя», – сказала сестра мужа, и Виктория отчасти понимала, что породило подобное мнение, но она считала, что Анна не права, и думать на эту тему не хотела. Врач ведь сказал, главное – что считает она сама, а не кто-нибудь другой. А она любит Арена. Защитница, она очень его любит! Но почему, почему они все ей не верят?..

Опять. Только что ведь подумала – главное, что считает она сама, а не Анна или Арен. И все равно опять думает, отчего ей не верят. Еще и эмпаты… Как они могут не чувствовать ее любовь к мужу? Она-то чувствует!

Так ничего толком и не поняв, Виктория в полдень вновь направилась на сеанс к Силвану Несту, ощущая себя не выучившей урок школьницей.

Психотерапевт, зайдя в салон и поздоровавшись с ней, опустился на диван, по своему обыкновению оглядывая заставленный стол – вазочки с конфетами, печеньем, зефиром, чайник и чашки… Да, слуги старались, как обычно. Но Виктория не могла ничего есть от волнения, да и пить тоже получалось только до прихода Силвана.

Силван Нест

– Скажите, айл Нест… – Она не была уверена, что стоит спрашивать, но ей было слишком любопытно. – А почему вы никогда не пьете чай и не едите?

Он улыбнулся и ответил совершенно неожиданное:

– Мне неловко, ваше величество.

– Неловко? – повторила Виктория обескураженно, и мужчина кивнул.

– Да, неловко. Хотя мне безумно хочется попробовать вон те конфеты, круглые, в розовой глазури. Я люблю конфеты. А вы?

Она непроизвольно улыбнулась – ей почему-то в голову не приходило, что врач может любить конфеты. Тем более психотерапевт. Хотя почему? Он ведь тоже человек.

– Да, люблю. Я вообще люблю сладкое, поэтому это все сюда и принесли. Если вам хочется, ешьте, я же не против. И чаю можете выпить.

– Конечно, мне хочется. Но, видите ли, в чем дело – я не аристократ. Я понятия не имею, как правильно есть конфеты и пить чай из таких маленьких чашечек. – Силван забавно развел руками, и Виктория засмеялась. – Боюсь, что буду слишком громко хрустеть или вообще разолью что-нибудь. Так что лучше мне воздержаться от подобного позора.

От смеха на глазах у Виктории выступили слезы, и она, фыркнув, сказала:

– Я вам заранее прощаю весь позор, айл Нест. Ничего страшного не произойдет – если что-то разольется, мы это вытрем, а уж громкий хруст конфетами или печеньем никак мой слух не потревожит.

– Только если вы ко мне присоединитесь, ваше величество, – произнес Силван, глядя на нее с мягкой улыбкой.

– С удовольствием, – ответила Виктория вполне искренне – теперь, после этого диалога, ей действительно захотелось и конфет, и чая.

Через пару минут она была вынуждена признать – то ли врач слукавил, то ли он просто очень старался ничем ее не оскорбить. Так или иначе, но ел и пил Силван аккуратно, и даже конфетами хрустел вполне деликатно. Но брал он их из вазочек активно, при этом после откусывания заглядывал внутрь почти с детским любопытством – изучал начинку. Виктория тоже всегда так делала.

– Как вы сегодня себя чувствуете, ваше величество? – спросил Силван, осторожно поставив чашку на стол.

– Я озадачена, – призналась она, вздохнув, – видимо, шутки кончились, пришло время проверять домашнее задание. – То, о чем вы просили меня подумать… я так ни до чего и не додумалась.

– Не страшно, давайте подумаем вместе. Расскажите мне, что именно вас смущает в рассуждениях на эту тему.

– Противоречие. Мое внутреннее противоречие. С одной стороны, вы сказали – не важно, что думают Анна или Арен, важно, что думаю я сама, а с другой… Меня все же волнует, что они думают. И главное – почему они так думают.

– «Так» – это как?

– Что я не люблю мужа.

– Разве его величество утверждал, что солидарен с сестрой?

Виктория закусила губу и помотала головой:

– Нет. Но я не сомневаюсь, что солидарен.

– Давайте все же оперировать фактами, – мягко возразил Силван, потянувшись за очередной конфетой. – Поскольку ваш муж ничего подобного не утверждал, давайте рассматривать это мнение исключительно как мнение ее высочества. А для того, чтобы понять, почему она так думает, попробуйте представить себя на ее месте.

Виктория смотрела на врача с непониманием.

– Это как?

– Представьте, что император – ваш брат, а не муж.

Она иронично усмехнулась.