Жизнь на кончиках пальцев – 2

Врач пришел в палату спустя два часа.

– Я могу попросить вас, госпожа Звездинска, встать и снять халат? – в голосе врача слышался едва заметный незнакомый акцент.

– Зачем? – удивилась Мстислава. – Насколько мне помнится, вы будете оперировать только мое лицо.

– Это не обязательно, – попробовал объясниться врач. Мстя чуть не взвыла, увидев все ту же белозубую улыбку от уха до уха: – Но может случиться так, что вы решитесь на еще кое-какие процедуры.

Звездинская выбралась из кровати, повернулась к врачу спиной, предлагая ему озаботиться завязками самостоятельно.

Больничная рубаха соскользнула с плеч и упала на пол. Мстислава повернулась к мужчине лицом:

– Что скажете? – она прекрасно знала, что хорошо сложена и ожидала потока восторгов.

Но врач её надежд не оправдал:

– Я бы посоветовал вам немного увеличить грудь и подтянуть ягодицы. Их, кстати, тоже не помешает увеличить.

– Да вы сдурели?! – не собиралась сдерживать гнев пациентка. – Где вы видели балерину с сиськами и жопой?

– Вы еще продолжаете выступать? – и не подумал обижаться на тон Мсти врач.

– Нет, – отчего-то смутилась Звездинская. – Но я преподаю в хореографическом училище! И должна быть примером для наших воспитанниц во всем! Включая телосложение и фигуру.

– У вас прекрасная фигура! – успокоил хирург. – Но даже для таких великолепных дам никто не отменял ни возрастные изменения, ни закон всемирного тяготения, – вздохнул. – Боюсь, что пройдет пара лет и вы будете снова вынуждены посетить нас. А если решите сделать предложенную мной коррекцию сейчас, то, учитывая комплексное обслуживание, клиника предоставит вам двадцати процентную скидку.

Мстислава ненадолго задумалась. Даже её небольшая грудь, не дотягивающая до второго размера, начала в последние годы обвисать. На собственные ягодицы она как-то не засматривалась, но если вот этот мужик сказал, что их не плохо бы подтянуть, значит, подобные мысли могут появиться и у её любовников. На мнение Гассерта ей было начхать, а вот перед Сереженькой нужно предстать во всей красе.

– Двадцать процентов и на сиськи, и на жопу? – уточнила.

– Да, – кивнул врач, – и на грудь и на ягодицы. Все будет сделано в один день и вам не придется лишний раз подвергаться наркозу.

– Сколько? – решила расставить все точки над «ё».

Врач назвал сумму.

– Это без скидки?

– Нет. С учетом скидки, – хирург снова усмехнулся, подумав, что пациентка торгуется, как базарная баба. Впрочем, это его работа, а деньги, как всем известно, не пахнут.

– Мне нужно позвонить, – Мстислава не собиралась оплачивать ничего из своего кармана.

– Пожалуйста, – врач встал и отошел к окну.

– Лёшик, – ворковала в трубку Мстя, – возникли непредвиденные расходы. Переведи деньги на счет клиники.

– Сколько? – поинтересовался Алексей Викторович Гассерт. – И когда?

– Думаю, что сегодня, – Мстислава вопросительно посмотрела на хирурга, который согласно кивнул. Озвучила сумму транша.

– Хорошо, – голос Гассерта оставался все таким-же бесстрастным, – надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

– Ты будешь доволен! – сочилась елеем Мстя. Нажала клавишу отбоя и уставилась на врача:

– Деньги поступят в течение дня.

– Хорошо, – удовлетворенно кивнул. – Сейчас придут мои коллеги и осмотрят предстоящий объем работы.

– Как? – удивилась. – Я думала, что оперировать будете вы!

– Я обеспечу подтяжку, – успокоил. – А мои коллеги займутся каждый своей частью дела.

– Или тела, – пробормотала Мстислава. – Вот уж не думала, что у вас такое разделение труда.

– По-другому и быть не может! – обрадовал врач.

***

Утром следующего дня Мстиславу уложили на каталку и повезли в операционную.

Возражать против того, что с нею обходятся, как с инвалидом, рассказывать, что вполне способна добраться до операционной на своих ногах, Звездинская не стала.

Еще час назад ей дали выпить какую-то микстуру, сказав, что это лёгкое успокоительное, но она все продолжала нервничать, сама не понимая почему.

Все тело и лицо были расчерчены кругами, дугами и линиями, словно её собрались перекраивать.

Вздохнула, почувствовав, как в вену вонзилась игла шприца с препаратом общей анестезии.

– Ну все, глубушка, – лицо хирурга было словно в мареве, – завтра вы у нас будете хороши пуще прежнего.

Мстиславе казалось, будто её раскручивают в каком-то водовороте, на одном из витков которого она вылетела в неведомое пространство и лишилась чувств.

Глава седьмая

Дикая боль разрывала на кусочки лицо и тело.

Мстислава чувствовала, что её лицо забинтовано. Оставались открытыми только небольшая часть рта, щелочки глаз и ноздри. Все остальное не чувствовалось, а превратилось в огромный горящий пласт боли.

Грудь, так же спрятанная под повязкой, вызвала в воспаленном, еще не освободившемся от наркоза, мозгу мысль о том, что с неё срезали соски. Срезали и выбросили за ненадобностью. Потому как она никому, никогда, ни за что не позволит впредь прикоснуться к этим двум комкам боли, называемым раньше женской грудью.

С ягодицами дело обстояло получше. Она почти не чувствовала небольшого жжения и покалывания, не смотря на то, что лежала на спине. Ну как лежала? Скорее полусидела.

Мстислава приподняла еще слабую руку, попыталась поднести к лицу. Уронила на полдороге. Нащупала кнопку на правой боковине кровати. Нажала на неё.

– Лежите. Не двигайтесь! – приказывала медсестра, уже не сверкающая на всю палату белозубой улыбкой, а выглядевшей строгой и чем-то озабоченной. – Сейчас позову врача.

Поведение и тон медсестры настолько не соответствовали тем, к которым уже начала привыкать Звездинская, что она испугалась. Правда, долго раздумывать о разительных переменах Мсте не пришлось. В палату вошел оперировавший её хирург:

– Очнулись? – констатировал очевидный факт. – Вот и славно! – тут же нахмурился: – Что же вы, голубушка, не бережете себя? И нас не предупредили!

– О чем не предупредила? – Мстислава едва двигала губами, произнося слова. – Что-то не получилось? Операция прошла неудачно? И вы сделали из меня уродину? – из глаз выкатились две слезинки.