Жизнь на кончиках пальцев - 3
Шрифт:
— Что с тобой, папа? — Сергей стоял рядом с кроватью отца и не знал, что говорить, как себя вести, что делать. Добавил: — А мама где?
— Да вот, сердце немного прихватило, — улыбнулся в ответ отец. — Ничего страшного. Я уже почти на ногах! — перевел взгляд на врача: — Верно, док?
— Верно-то верно, — бубнил врач, — но поберечь вам, уважаемый, себя придётся. Негоже с вашим диагнозом так нервничать. Ни к чему хорошему это не приведет.
— С каким диагнозом? — совершенно растерялся Истомин-младший. — Папа никогда ни на что не жаловался.
— Что не жаловался — это хорошо, — врач открыл саквояж, —
Сергей молчал. Признаться в том, что он не имел понятия об истинном состоянии здоровья отца — он не мог. Пасть так низко в глазах постороннего человека, пусть даже врача, это было сверх его сил и самолюбия. Истомин-младший плотно сжал губы. Повторил вопрос, цедя каждое слово:
— Мама где?!
Дверь в спальню Сергея Васильевича распахнулась. Влетела заспанная растрепанная Эльза, на ходу запахивающая пеньюар. Бросилась на шею сыну:
— Сереженька! Сыночек! Наконец-то! Думала, что уже не дождусь тебя! — кликушила, выдавливая слезу, которая все никак не желала наворачиваться на припухшие глаза.
Сергей расцепил руки Эльзы. Отстранился:
— Почему ты не сообщила, что отец болен?
— Но ведь ты не брал трубку, — лепетала Эльза. — И не звонил сам.
— Насколько мне помнится, СМС сообщения никто не отменял! — Сергей не желал признавать свою вину. — Уж СМСку я прочел бы обязательно.
— Сергей, не кричи на мать, — попытался угомонить сына Истомин-старший. — Я не велел сообщать тебе. Да и, как видишь, все оказалось не так-то уж и страшно, — посмотрел на врача: — Ну, что там, док? Мне нужно давно приступать к работе, а не валяться в кроватке.
— В принципе, вы почти поправились. Приступ купирован. Давление в норме. Ну а с шумами в сердце вы, я думаю, уже смирились и научились жить с этой напастью, — врач складывал тонометр и стетоскоп обратно в саквояж. Достал длинную ленту кардиограммы и начал изучать её: — Пожалуй, побудете дома еще пару дней и можете считать себя относительно здоровым. Не забывайте! — поднял вверх указательный палец. — Относительно! А потому — никаких нервотрепок! Никаких отрицательных эмоций! — врач начал прощаться, собираясь уходить.
— Я вас проведу, — Сергей направился следом.
Уже выйдя из подъезда, поинтересовался:
— Давно с отцом это случилось?
— Если вы о последнем приступе, — ответил врач, усмехнувшись, — полтора месяца тому назад.
— Полтора месяца, — бормотал Сергей, — и я ничего не знал.
— Мне жаль, что у вас в семье такие отношения, — пожал плечами врач и не подумавший пожалеть несчастного Сереженьку. — А Сергея Васильевича поберегите. Мой вам совет.
— Конечно-конечно, — согласно кивнул Истомин-младший. — Спасибо вам, доктор.
— Да не за что, — отмахнулся врач. — Это моя работа, — и зашагал прочь. Руки на прощанье он Сергею не подал.
Глава седьмая
Весь день Сергей провел с отцом.
Истомин-старший порывался встать с
постели, но сын, пододвинув кресло к кровати, сел рядом и «поставил ультиматум», сообщив, что будет рассказывать о том, как прошли гастроли, только в случае, если отец не станет нарушать предписанный врачом режим.Конечно, Сергей не стал говорить, что вернулся в Южную Пальмиру пять дней назад и вместо того, чтобы ехать сразу домой, все эти пять дней не вылезал из постели Звездинской. Собственно, половая жизнь и сексуальные предпочтения Сереженьки в семье никогда не обсуждались. Не стал Истомин-младший и в этот раз рассказывать папе, как и с кем он проводил ночи на гастролях. А вот о знакомстве с Наталкой, жительницей города Льва, рассказал в подробностях. Здесь скрывать было нечего.
— Умная женщина, — Сергей Васильевич констатировал и без того понятный факт после того, как сын сообщил, что ему будет не хватать вот таких задушевных бесед. — И я буду рад, если ты прислушаешься к её советам.
— Конечно! — кивнул Сереженька, постаравшись не вспоминать, что и не подумал следовать советам Наталки. Оправдал себя тем, что его наперсница не имела понятия, что дома его, кроме родителей и, возможно, Дианы, ждет еще и любовница. Добавил: — А теперь мы с тобой тоже можем поговорить откровенно на многие темы.
— Ты останешься дома? — уточнил отец.
— Да. По-крайней мере до тех пор, пока ты окончательно не выздоровеешь.
— Ты ставишь меня в условия, когда я сам захочу подольше оставаться в постели, — усмехнулся Истомин-старший.
— Ну что ты? — смутился сын. — Поправляйся. Я никуда не денусь! Буду вместе с тобой все дни, — загрустил, — пока не начнутся репетиции в театре. А они начнутся первого октября.
— До первого еще неделя, — Сергей Васильевич был рад тому, что представится целая неделя для общения с сыном. — Да и мне нужно уже первого быть на работе.
— Ты вполне можешь руководить подчиненными удаленно, — пожал плечами сын. — Для того чтобы раздавать указания не стоит в обязательном порядке ехать в офис.
— Дело не в том, что мне нужно присутствовать на совещаниях лично, — казалось, что Истомин-старший о чем-то задумался. — Но в начале октября начинается предвыборная гонка за пост губернатора. И слухи о тех, кто на этот пост баллотируются, меня не радуют. Нужно обязательно встретиться и переговорить с друзьями и деловыми партнерами. Выбор кандидата, в которого мы станем вкладывать деньги — должен быть общим.
— Никогда не думал, что ты интересуешься политикой, — пробормотал Сергей.
— Большой бизнес всегда идет рука об руку с политикой, — улыбнулся Сергей Васильевич. — И я рад, что ты будешь как можно дальше от этой грязи и интриг.
Истомин-младший подумал о том, что грязи и интриг на балетной сцене никак не меньше, но вслух говорить об этом не стал. Пусть отец свято верит, что балет — это всегда прекрасно, великолепно и сказочно.
В два пополудни Эльза вкатила в спальню столик с обедом для мужа и сына.
— Теперь у вас одинаковая диета, — улыбнулась обоим, — и мне не придётся готовить несколько разных блюд.
— Пообедай с нами, мам, — Сергей видел на столике только два прибора и два набора фраже.
— Я чуть позже, — Эльза уже шла к двери. — Не стану вам мешать, — вышла из спальни мужа.