Жизнь (не) вполне спокойная

Вы думаете, это всё? Как бы не так! Настоящие муки начинались после второй или третьей встречи, — обычно они следовали одна за другой конвейером и заканчивались вечером, — Марек всем организаторам этих встреч вкупе с работниками библиотек, школ, клубов и домов культуры, где проходили встречи, вежливо предлагал развезти по домам. Люди удивлялись, но отказаться от такого предложения стеснялись. И я, смертельно голодная, измученная, как выжатый лимон, плутала в темноте по чужим улицам в качестве бесплатного таксиста. С крекерами в перспективе, чтобы ими черти подавились…

Марек всегда ставил меня перед фактом: я должна доставить людей домой, и точка, в такой ситуации возражать — верх невоспитанности.

Естественно, я с ним это обсуждала, на то и даны человеку органы речи, чтобы договариваться. Безрезультатно. То ли он не верил мне, то ли не понимал, о чем я вообще толкую… Ему якобы важно было, чтобы я производила на людей хорошее впечатление, ведь их так жалко, они ведь так устали, сидючи спокойно на стульчике и слушая, как я перед ними распинаюсь. Мой мерзкий эгоизм он выжигал каленым железом, господи ты боже мой.

Марек больше мешал, чем помогал, но это не помешало мне мечтать о нашем совместном путешествии по всей Европе. Ведь если положить руку на сердце, я ведь тоже не подарок. Сейчас я понимаю, что не годилась не только в жены, но даже просто в женщины…

Во время военного положения из Алжира приехали Ивона с Каролиной. Естественно, они должны были вернуться обратно, Ивона имела бесплатный билет на самолет. Работающим в Алжире полагались какие-то льготы от авиакомпании. Фамилия и первая буква имени у нас с ней совпадали, появилась возможность попутешествовать на халяву.

Хотя приглашение от детей у меня было, я решила добиться разрешения отправиться в поездку без этого самого приглашения. Начала я с Союза писателей.

— Конечно, ради бога, — заверила меня сотрудница из зарубежной комиссии. — Напишите заявление, укажите, над какой книгой вы работаете, издательство, номер договора, синопсис книги, место действия, предполагаемое название…

— Разумеется, пани, — вежливо перебила я. — Мой роман о двух детях, заблудившихся в Африке, а название, думаю, будет «В пустыне и пуще». [16]

16

Повесть классика польской литературы Генрика Сенкевича (Прим. перев.).

Дама с легкой укоризной посмотрела на меня и посоветовала обратиться к военному пресс-атташе в Министерство культуры. Я пошла, почему бы и нет?

Пресс-атташе, услышав мою фамилию, порылся в памяти и выдал:

— A-а, так это были ваши заявления насчет машины? Ну и хватит, ничего больше писать не надо…

Не знаю, как повлияло мое заявление на машину на оформление документов, но я пообещала не предавать Польшу, вернуться и не принимать участия в деятельности, направленной против отчизны. Паспорт я должна была получить в Польском гастрольно-концертном агентстве.

Мы с Ивоной вылетели в Алжир второго ноября. На месте я прежде всего познакомилась с дорогой через Кемис-Мелиану. Это подвиг. Теперь можно спокойно взять в руки книгу «Сокровища» и узнать о впечатлениях Яночки и Павлика, хотя, разумеется, это мои собственные воспоминания.

«Сокровища» всех настоятельно прошу прочитать — абсолютно достоверное повествование. Алжир у меня там получился как надо, и потому, видимо, я эту книгу и люблю. Правда, каменоломню никто не взрывал, однако такое можно сотворить без труда.

Дети мои тогда жили в Махдии. До этого, по очереди, в Оране и Тлемсене, и все эти города я объездила. Я оказалась там в ноябре, то есть в осенне-зимний период. Моросил дождик. Где-то он, должно быть, лил куда солиднее, потому что, направляясь в Алжир, мы въехали в форменное наводнение. По шоссе текла река выше колес, на обочинах стояли арабские дети и показывали, где кончается асфальт. Невозможно было остановиться. На пригорке рос виноградник, с него лила густая струя светло-коричневой жидкости, в которой больше было глины, чем воды.

— Слушай, дитятко, почему они не осушат территорию? — брюзгливо спросила я Ежи. — Почему тут нет нормальной мелиорации?

— А зачем, мамуля? — саркастически ответило дитятко. — Ведь такие наводнения случаются всего два раза в год, в остальное время сушь. Зачем же силы тратить? А виноградники и так скоро исчезнут — пустыня наступает, песок всё засыплет.

Наверное, сын был прав. В той поездке я видела у шоссе поля проса. А когда той же дорогой ехала через полтора года, никаких полей уже и в помине не наблюдалось. Поля засыпал песок, длинными языками подбираясь к асфальту. Не знаю, что там сейчас, может, и шоссе уже засыпало…

В жратве, вообще-то, можно было купаться, зато из еды промышленного производства в Алжире есть только макароны, правда, очень вкусные. Всё остальное в ничтожной мере — государственный импорт, а в остальном — частная контрабанда. Цены на базарах, которые крепко напоминают наш довоенный базар Ружицкого, [17] бывали такие, что для покупки, скажем, полотенец выгоднее было бы сгонять в Соединенные Штаты и уж точно — во Францию.

Землетрясение случилось вечером. Я сидела на кушетке с детьми в гостиной, Ежи стоял рядом, Ивона пошла к соседям этажом ниже, Каролина спала. Мы с сыном разговаривали. Мимо дома по шоссе со скрежетом и ревом пронесся большой грузовик — всё заходило ходуном: грузовик проехал, но все продолжало трястись, в том числе и кушетка подо мной. Я решила, что это какое-то исключительное чудовище промчалось, раз дом до сих пор резонирует. На столе звенели стаканы.

17

Базар Ружицкого в Варшаве — старинный рынок на территории района Прага, варшавская достопримечательность. (Примеч. перев.).

— Ну и что это такое, дитятко? — возмутилась я.

— Землетрясение, мамуся, — скорбно ответило дитятко.

— Ты меня разыгрываешь?

— Ничего подобного! Это и в самом деле землетрясение. Не знаю, что делать: бежать за Ивоной или вынести Каролину в машину? На всякий случай обуюсь.

И он обулся, хотя трясти перестало.

Кстати, насчет «дитятка». Так я всю жизнь обращалась к своим сыновьям, и никакими законами это не запрещено, но Каролина в первый момент подняла страшенный рев.

— Он не твое дитятко! — верещала она, заливаясь горькими слезами. — Он мой папочка!

С огромным трудом удалось ей объяснить, что одно другого не исключает, что ее папочка — дитятко своей мамуси, и никакие законы природы мы не нарушили. Дня через три она примирилась с ситуацией.

Всё это время мы постоянно ждали вестей от Роберта, потому что Зося, его вторая жена, с минуты на минуту должна была родить. Телефонная связь в Алжире отнюдь не процветает, обмен информацией возможен только в письменном виде. Да и этот способ связи был ненадежен из-за весьма оригинального поведения почтальонов.