Жизнь перед смертью

– Аня! – слышу вслед голос отца.

Прихожу домой совершенно разбитая. Разуваюсь и бреду на кухню. Снимаю пиджак, вешаю его на спинку стула. Он почти сразу падает. Наливаю воду.

Заходит Стёпа, погружённый в телефон.

– Друзья позвали меня посидеть в баре. Пойдёшь со мной.

Стакан с грохотом опускается на стол. Его содержимое расплёскивается.

– То есть мне нельзя, а тебе можно?

– Я мужчина. Даже не начинай. Не порть мне настроение. Собирайся. – Идёт к выходу.

– Нет.

Мгновенно останавливается и поворачивается лицом ко мне.

– Что значит «нет»?

От его взгляда и голоса по коже пробегает холодок, но его недостаточно, чтобы меня успокоить.

– Стёпа, мне плохо. На работе проблемы. Меня постоянно тошнит, голова кружится и болит. Ничего, что я умираю?

– Хватит из себя бедную и несчастную строить. Ничего с тобой не случится. – Отвлекается на телефон.

– Что? – Наклоняюсь вперёд. Глаза покалывает. – Тебя когда-нибудь ставили перед выбором: умереть медленно или побыстрее!?

Отрывается от экрана.

– А что насчёт меня!? О моих чувствах ты подумала!? Достала!

Разворачивается и уходит, хлопнув дверью так, что стеклянные дверцы шкафа в прихожей зазвенели.

Я хватаюсь руками за голову. Дыхание становится прерывистым из-за боли. Мозг сейчас лопнет…

Снежана: Девочки, собираемся сегодня у меня. С меня еда и вино.

Марина: Что за повод?

Снежана: Я лечу на Мальдивы с новым папиком.

Инга: Ого!

Снежана: Жду всех в шесть. Не опаздывать.

Блокирую телефон и бросаю его на кровать, откинувшись на подушку. В тонкую полоску между не до конца закрытыми шторами проникает белый свет. Стёпы нет уже два дня. Я даже не подумала о его чувствах. Эгоистка. Ему сейчас, наверное, больно. Какая же я дура.

Щелчок закрывающейся двери вытаскивает из пучины самобичевания. Я вскакиваю с кровати и бегу в прихожую. Застаю там разувающегося Стёпу.

– Где ты был?

Он молчит. Снимает куртку.

– Любимый, прости меня. Я была не права.

Подходит ко мне и кладёт руки на талию. Перегар бьёт в нос.

– Ты меня сильно обидела, малышка, – проводит пальцами по моим волосам. – Придётся извиниться по-другому.

Прижимает ладони к ягодицам. Грубо сжимает их, целует шею. Упираюсь руками в его грудь, но сразу опускаю их. Я действительно виновата.

Хорошо, что он вернулся.

На столике сет роллов и вино. Вокруг него стоят диван, на котором сидим я и Инга, и два кресла с Мариной и Снежаной.

Собравшая нас открывает бутылку красного сухого.

– За меня!

Поднимаем наполненные бокалы, чокаемся. Я выпиваю половину и медленно кручу сосуд в руке, наблюдая за игрой света на поверхности жидкости. После всех этих переживаний чувствую себя опустошённой.

– Думайте, что вам привезти. Мы уезжаем уже через два дня, – подруга всё время улыбается.

– Как вы познакомились? – Инга берёт ролл палочками.

– О, это было, как в кино!…

Они продолжают радоваться жизни, а мне осталось восемьдесят два дня. Злость и зависть расшатывают рассудок. Веселятся они.

На языке появляется солоноватый привкус. Рвота чувствуется в горле. Я ставлю бокал на стол. Он, покачнувшись, падает. Красная жидкость стекает на ковёр. Я бегу в туалет и склоняюсь над унитазом, падая на колени.

Что я за неудачница?

Стадия III. Торг

Ни тоски, ни любви, ни печали,

ни тревоги, ни боли в груди,

будто целая жизнь за плечами

и всего полчаса впереди.

И.А. Бродский

Глава 4

Всё ещё может измениться.

Я сижу за центральным столиком в кафе во время перерыва. С дальних столиков доносятся восторженные голоса. Передо мной чизкейк и латте. Ремиссии случаются. Нужно только подождать.

За окном мелькают люди, проносятся автомобили. Я останавливаю внимание на случайных прохожих, пытаясь угадать, как они живут.

Девушка в инвалидной коляске. Она выглядит ухоженной: чистая дорогая одежда, аккуратная причёска. Ей, должно быть, тяжело справляться с повседневными делами вроде принятия душа, переодевания, готовки, уборки. Ещё и каждый день приходится терпеть на себя жалостливые взгляды. Но она живёт и сможет прожить долгую счастливую жизнь.

Там подросток с тяжёлым рюкзаком на спине. Скорее всего, прогуливает школу. Он бредёт куда-то, уткнувшись в телефон. На вид ему лет четырнадцать. Переходный возраст. Один из самых важных периодов в жизни. Происходит становление личности со всеми сопутствующими «прелестями»: самоопределением, максимализмом, протестами, попытками установить личные границы. Прекрасное время для пустых переживаний и глупых решений. Хотя, для них есть место в любом возрасте. Не всем только во время пубертатного периода все проблемы кажутся сложнейшими и серьёзнейшими.

Никто не знает, каким человеком станет этот мальчик в будущем. Одно известно точно – у него есть будущее. Может быть, не самое светлое, но будущее. М-м-м… Я задумываюсь, постукивая указательным пальцем по столу. Не так легко сказать, что лучше: всю жизнь быть несчастным или умереть.

Обычный мужчина в обычном костюме идёт, наверняка, на обычную работу. Он живёт скучную, но стабильную жизнь: работа—дом пять дней в неделю, посиделки с друзьями по пятницам, семья и сон до обеда в выходные. И так неделя за неделей, год за годом… Всё понятно, ожидаемо и оттого прекрасно. Бывают, конечно, чёрные полосы и выводящие из привычного ритма ситуации, но он каждый раз будет возвращаться на прежние круги. Лет в восемьдесят он умрёт довольным, оставив после себя семью, которая продолжит размножаться. Может быть, не совсем довольным, но в старости.

В большинстве случаев так и протекает струя человеческого существования, пока последняя капля не вернётся в несуществующий океан. Однако есть и другая часть людей: такие, как я. Мы незаслуженно умираем молодыми, пока остальные продолжают жить, не обращая на нас внимания.

Совсем близко к окну проходит мужчина в оборванной одежде. Его мрачное и чёрное лицо встречает мир с ненавистью. Обычный бездомный, который не пытается и даже не хочет ничего менять. Ищет оправдания и жалуется на жизнь. За каждой такой сломленной душой есть своя история. Интересно, в какой момент он свернул на эту дорожку?