Жизнь по краю
Шрифт:
«Ты что, правда собираешься к нему ехать? – спросила себя Анна. – Ты его знаешь всего полчаса. Может, он маньяк какой-нибудь. Никакой декор ему не нужен. Он просто затащит тебя в постель. Ты ненормальная, если поедешь». И тут она поняла, что ей плевать, маньяк он или не маньяк. Больше всего на свете ей хотелось именно этого – чтобы этот мужчина затащил ее в постель.
– Хорошо, завтра в 12 вполне устроит, – произнесла она деревянным голосом.
Глава 6
Анна была из тех, у кого все в жизни складывается самым удачным образом. Престижная работа, карьерный рост, обустроенный быт, – все было «на высшем уровне». Она никогда не жаловалась на трудности, преодолевала их с улыбкой: «А кому сейчас легко?». Если бы кто-то спросил
Со стороны казалось, что ей все давалось легко, но за этой видимостью легкости стоял большой труд. Анна была трудягой и, если признаться честно, ей это нравилось. А вот окружающие были уверены, что она просто везучая, удачливая, и все само собой так и сыплется к ее ногам: престижная денежная работа, постоянные кавалеры, заграничные поездки. В общем, по мнению знакомых, все у нее было прекрасно. За одним только исключением: все отношения Анны с мужчинами заканчивались так же быстро, как и начинались. Причины никто не понимал. Вроде симпатичная, умная, успешная, а вот нет, уплыл очередной потенциальный жених.
Анна все меньше рассчитывала, что когда-нибудь удастся обзавестись семьей. «Хватит изводить себя! Пора завязывать с желанием построить нормальные отношения. Видимо, это не для меня. В конце концов, есть куча одиноких людей, которые вполне счастливы. Есть в жизни и другие ценности!», – так она думала довольно часто. Но мысли о нормальной крепкой семье возвращались как назойливые мухи, и прогнать их было невозможно.
Анна свернулась калачиком на большом диване, стоявшем на веранде. Было уютно и спокойно, почти как в детстве. Семья Анны была патриархальной и традиционной. Мама – коренная москвичка и носительница почитаемой дворянской фамилии. Отец – потомок известного писателя. Родители растили дочь согласно своим убеждениям: девушка должна быть воспитанной, уметь играть на музыкальном инструменте, рисовать, знать языки, быть начитанной, остроумной, сделать хорошую карьеру, выйти замуж и родить детей, причем не в возрасте «старородящей», к которому относились все, кому было уже за двадцать пять.
С карьерой у Анны сложилось хорошо: по первому образованию искусствовед, по второму дизайнер интерьеров, она была специалистом, который создает красоту для своих заказчиков. Она была востребованным декоратором, способным придавать интерьерам завершенный вид, от которого веяло уютом, каким-то неповторимым очарованием, тем, что отличает один дом от другого. Анна создавала шедевры порой из самых обычных вещей, словно вдыхала новую жизнь в пространство. Ей нравилось то, что она делала, и она любила свою работу. А вот с замужеством как-то не задалось. Встреча с Павлом дала надежду на то, что она тоже будет «нормальной женщиной» и все у нее будет как у других: прочный брак, дети. Но Павел до сих пор предложения не сделал, и вопрос детей откладывался на неопределенный срок.
Да, поначалу их жизнь была почти сказочной. В ней не было места скандалам и выяснениям отношений. Все спокойно, чинно, благородно. Правда, между ними никогда не было страсти, а физическая близость была нерегулярной, но на это можно закрыть глаза, ведь в целом Павел – идеальный партнер. Хотя он часто где-то задерживался по вечерам, бывало, и не ночевал дома, он всегда возвращался: красивый, свежий, внимательный. Но в последнее время Анна чувствовала, что что-то пошло не так. Павел стал отдаляться, меньше бывать дома, избегал ее. Несмотря на то, что в самом начале они договорились, что каждый из них имеет право на личную жизнь, Анна стала испытывать беспокойство. Она пыталась устраивать скандалы, но потом поняла, что самым простым решением будет отпустить ситуацию. Она и отпустила…
Ветерок через приоткрытое окно тихонько колыхал шторы, чуть позвякивали подвески люстры из муранского стекла. Эту люстру они с Павлом покупали вместе и привезли из Венеции. Как-то они бродили по каменным улочкам этого
сказочного города и недалеко от площади Святого Марка наткнулись на небольшой сувенирный магазинчик. «Смотри, какая красота!», – сказал Павел, показывая на люстру, висящую под потолком в самом дальнем углу. Анна не сразу заметила эту люстру, а когда увидела, поняла: это шедевр! Анна тогда подумала: «Как все-таки мы с ним похожи! Нам нравятся одни и те же вещи, он тонко чувствует красоту. Да мы созданы друг для друга!». Люстра, действительно, была хороша. Немного вычурная, но стильная, она так и просилась, чтобы ее забрали из этого непритязательного магазинчика в какой-нибудь элегантный дом. Они и забрали. Купили, притащили в Москву, и теперь она висит тут и напоминает Анне о той поездке и о том, что у них с Павлом много общего. «Может, еще все наладится, – думала Анна, глядя на люстру. – Может, будет у нас прочный брак, дети, и наш дом оживет… Будет суматоха, детские крики, повсюду разбросанные игрушки и детские вещи. И Павел будет чаще бывать дома», – она убеждала себя, но не очень-то себе верила.Анна вспомнила о Зойке. Она все время о ней вспоминала, когда думала о детях. Зойка была дочерью приятеля отца. Приятель был из литературной среды. Правда, сам он писать не умел, зато мастерски критиковал то, что написали другие. В общем, был известным литературным критиком и при этом вполне адекватным мужиком. Он хорошо разбирался в искусстве, и с ним было интересно. А вот его супругу Анна не любила. Супруга была толстой хамоватой теткой, ярко накрашенной и крикливо одетой. И всегда задавала бестактные вопросы.
Давным-давно, когда Анна только окончила институт, критик с супругой пришли к ним на ужин. Супруга критика весь вечер хвасталась Зойкиными успехами. Хвасталась она каждый раз, когда встречалась с родителями Анны. Все эти байки про Зойкины успехи Анна слышала уже не в первый раз. Успехи, собственно, заключались в том, что Зойка удачно вышла замуж за дипломата, уехала с ним в Европу и родила двух детей. А теперь Зойка с мужем ждут третьего.
– А Анечка замуж не собирается? – спрашивала в очередной раз родителей Анны жена критика. – И ни с кем не встречается?
Анечка замуж не собиралась и ни с кем не встречалась.
– Она у нас очень разборчивая, – попытался отшутиться отец.
От этих слов Анна вдруг почувствовала себя виноватой. В тот вечер, впервые, к ней пришло стойкое убеждение, что виноваты не родители, не отец, а именно она сама. Виновата в том, что не смогла быть хорошей дочерью и угодить отцу. И хотя родителей уже давно не было в живых, чувство вины, возникшее в Анне в тот день, засело в ней глубоко, побуждая к стремлению стать такой же, как все – нормальной.
***
«Ну все, хватит дурацких воспоминаний, что-то ты, голубушка, разошлась», – подумала Анна. Она встала и потянулась, изгибая спину, как кошка, которая залежалась на диване рядом. Потом налила себе чаю из фарфорового чайника, стоявшего на стильном журнальном столике, и снова устроилась на мягком диване. В воздухе запахло бергамотом и имбирем, этот аромат всегда успокаивал ее. Но сегодня внутри Анны все сжималось от приступов тревоги. Никакого спокойствия и умиротворения, которое она испытывала сегодня утром, и в помине не было.
Она всматривалась в окно и пыталась угадать, в каком настроении сегодня приедет домой Павел. И ей в какой-то момент стало страшно: вдруг она пошла не тем путем, и этот путь не приведет к результату, о котором она мечтала. «Получится ли у нее сейчас изменить что-то в их истории?» – задавала она себе вопрос, который так ее изматывал. Она безумно устала от приступов ярости и агрессии со стороны Павла, которых с каждым днем становилось все больше. Его отношение к ней напоминало маятник, который движется хаотически, вопреки законам физики, в каком-то одному ему известном темпе. Предугадать поведение Павла было невозможно: то он отстранялся и не замечал ее, то вдруг становился чрезмерно заботливым и нежным. «Господи, а как будет сегодня?» – подумала Анна. Но ответить на этот вопрос она не могла.