Жизнь поэта
Шрифт:
Любопытно, что Александр I, замечает в своем дневнике М. П. Погодин, «прочтя Кавк. Плен., сказал: надо помириться с ним...».
Поэма стала известна друзьям еще в рукописи, в начале сентября 1822 года вышла из печати и имела большой успех. «Жемчужиной русской словесности» называли ее. Она сразу же переведена была на французский, немецкий и польский языки. И уже в мае 1823 года Пушкин писал Н. И. Гнедичу о втором издании «Кавказского пленника».
13 января 1823 года в петербургском Большом театре состоялось первое представление балета Дидло на музыку Кавоса «Кавказский пленник, или Тень невесты», в четырех действиях. Роль черкешенки исполняла Истомина. Чего бы не дал тогда Пушкин, чтобы хоть
* * *
Киев в пушкинскую пору (1830 г.). С картины П. Свиньина.
Пушкин не спешил покидать Каменку и 4 декабря 1820 года писал своему другу Н. И. Гнедичу:
«Вот уже восемь месяцев, как я веду странническую жизнь... Был я на Кавказе, в Крыму, в Молдавии и теперь нахожусь в Киевской губернии, в деревне Давыдовых, милых и умных отшельников, братьев генерала Раевского. Время мое протекает между аристократическими обедами и демагогическими4спорами. Общество наше, теперь рассеянное, было недавно разнообразная и веселая смесь умов оригинальных, людей известных в нашей России, любопытных для незнакомого наблюдателя.
– Женщин мало, много шампанского, много острых слов, много книг, немного стихов. Вы поверите легко, что преданный мгновенью, мало заботился я о толках петербургских...»
В последние дни января 1821 года Пушкин выехал с Давыдовыми из Каменки в Киев, на «контракты» - так назывались ежегодные контрактовые киевские ярмарки. Он поселился вместе с Давыдовыми в хорошо сохранившемся до наших дней доме Н. Н. Раевского-старшего. Здесь же жил и М. Ф. Орлов, только что помолвленный тогда с Екатериной Раевской.
Бывший «арзамасец», по кличке «Рейн», Орлов дружески встретил Пушкина:
– Как ты тут?
– Язык до Киева доведет!
– услышал он ответ.
– Берегись, Пушкин, чтоб не выслали тебя за Дунай...
– Может быть, и за-Прут!
– ответил Пушкин двусмысленным каламбуром.
Киев влек к себе автора «Руслана и Людмилы», это был «стольный град», «мать городов русских». В Киево-Печерской лавре был, по преданию, захоронен летописец Нестор, автор «Повести временных лет», а на Щековицкой горе - князь Олег... Здесь зачата была «Песнь о вещем Олеге»...
Удивительно... Пушкин еще не видел Киева и южной полноводной рекикрасавицы Днепра, когда писал:
Днепра стал темен брег отлогий...
И в Киев перенес персонажей «Руслана и Людмилы»:
Мой богатырь, моя Людмила,
Владимир, ведьма, Черномор,
И финна верные печали
Твое мечтанье занимали...
. . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . .
Владимир-солнышко в то время
В высоком тереме своем
Сидел, томясь привычной думой.
Бояре, витязи кругом
Сидели с важностью угрюмой.
Киев был застроен в ту
пору деревянными домами, рядом с ними высились каменные монастырские и церковные громады. Вдоль улиц тянулись деревянные мостовые.В городе открылся в начале века двухэтажный деревянный театр на 470 человек. И здесь Пушкин впервые встретился со знаменитым актером М. с. Щепкиным, который в ноябре того года был выкуплен друзьями из крепостной неволи.
Щепкин руководил гастролировавшей тогда в Киеве труппой, и Пушкин охотно посещал шедшие в театре пьесы - «Наталку-Полтавку», «Москаль-чаривнык».
Ссыльный поэт и крепостной актер душевно сблизились...
Имя Пушкина уже было широко известно, стихотворения его ходили в Киеве по рукам в многочисленных списках. И однажды, находясь в дружеском кругу, Пушкин услышал, как в соседней комнате его бессменный камердинер и друг Никита Козлов убеждал кого-то:
– От мой господин - наибогатейший из всех тузов. Его богатство ржа не берет, ни золото, ни чины не сравнятся с ним. Мы все умрем, кости наши сгниют, а его богатство будет жить, и благодарные потомки будут славить моего господина... Никита Козлов, с детства пестовавший Пушкина, сам заразившийся поэтическими настроениями своего господина, в заключение прочитал собравшимся какое-то выученное им наизусть стихотворение Пушкина.
А Пушкин, в окружении близких ему друзей, читал в это время, любуясь Екатериной Раевской, только что написанное стихотворение «Красавица перед зеркалом»:
Взгляни на милую, когда свое чело
Она пред зеркалом цветами окружает,
Играет локоном - и верное стекло
Улыбку, хитрый взор и гордость отражает.
И вслед за этим другое, тоже написанное в Киеве, стихотворение «Земля и море» - воспоминание о недавних ярких и радостных днях, проведенных с Раевским в Гурзуфе.
* * *
М. Ф. Орлов.
Древняя Киевская Русь, Владимиры и Изяславы совершенно завладели в Киеве воображением Пушкина. И в доме Раевских Пушкин встретился лицом к лицу с людьми, готовившимися сокрушить крепостничество и самодержавие.
13 января того же 1821 года формально перестал существовать «Союз благоденствия», и на смену ему образовались Северное и Южное тайные общества.
На балах в доме генерала Раевского среди гостей начали появляться, вместе с С. Г. Волконским и М. Ф. Орловым, члены Южного тайного общества. Многозначительно переглядываясь одним им понятными взорами, они спускались в полуподвал дома, и там проходили встречи и совещания будущих декабристов.
Прикрепленная к дому мемориальная доска сохранила для нас, потомков, память о том, что в этом доме жил в 1821 году великий российский поэт Александр Сергеевич Пушкин и что тут собирались в двадцатых годах XIX столетия члены тайного общества.
Такая же памятная доска - барельефные портреты пяти казненных декабристов - прикреплена и к ярмарочному контрактовому дому, где члены тайного общества собирались в конце 1822 года.
* * *
После десятидневного пребывания в Киеве Пушкин 10 февраля 1821 года возвращался с Давыдовым в Каменку. Накануне отъезда поэт посетил знаменитый Софийский собор. Расписанный известными художниками, собор поразил Пушкина своими удивительными фресками, живописными плафонами, полусветскими изображениями святых.