Жизнь после Пушкина. Наталья Николаевна и ее потомки [с иллюстрациями]
Шрифт:
Это был ответ дочери отцу на его письмо от 9 февраля 1837 года. Таким образом, Ольга Сергеевна, лично знавшая Наталью Николаевну еще с 1831 года, когда та стала женою Пушкина, логикой ума и сердцем сестры, утратившей брата, постигает суть трагедии и берет вдову под свою защиту.
Подтверждением правоты О. С. Павлищевой служит то, что предполагаемое ею письмо от Натальи Николаевны Сергею Львовичу было написано еще 1 марта и получено отцом Поэта, вероятно, в первой половине того же месяца.
Так отец, в течение года потерявший жену и сына, почти одновременно получил слова утешения от невестки и дочери и сразу же отозвался в адрес Натальи Николаевны письмом, в котором она нашла сердечный отклик и участие.
С ее приездом в Полотняном Заводе собралась практически вся семья Гончаровых, которая до этого жила розно.
В 1832 году после смерти деда, А. Н. Гончарова, Дмитрий Николаевич как старший сын был назначен опекуном над своим больным отцом, Николаем Афанасьевичем, и ведал всеми хозяйственными и денежными
52
Майорат — неделимое имение, которое должно было передаваться старшему в роду и не могло быть ни заложено, ни продано. В 1778 г. все гончаровские владения были преобразованы в майорат, который с тех пор стал именоваться Полотняным Заводом, куда входили калужские полотняные (парусиновые) и бумажные фабрики и многочисленные поместья, в частности, Никулино и Катунки, — всего 75 вотчин.
Иван Николаевич с 1831 г. служил в чине поручика лейб-гвардии Гусарского полка, стоявшего в Царском Селе, под Петербургом.
Младший из братьев, Сергей Николаевич, начав в 1832 году военную службу в Петербурге, три года спустя перевелся в Москву и жил в собственном доме Гончаровых по Большой Никитской улице, на углу Скарятин-ского переулка. С тех пор больной отец, которому было почти 50 лет, жил в семье младшего сына. В 1836 г. С. Н. Гончаров, подав в отставку, женился и поступил на гражданскую службу.
Мать, Наталья Ивановна, после смерти своего свекра, Афанасия Николаевича, в 1832 г. поселилась в имении Ярополец, которое она получила в наследство еще в 1823 г. (Ярополец, как известно, был пожалован украинскому гетману П. Ф. Дорошенко, далекому предку Натальи Николаевны. Но в начале XVIII в. наследники гетмана разделили имение, одна часть которого отошла Загряжским, вторая — Чернышевым.) Именно тогда, при разделе наследства, были нарушены взаимоотношения трех сестер Загряжских, младшей из которых была она, Наталья Ивановна, в замужестве — Гончарова.
Между старшими сестрами существовали достаточно теплые отношения, несмотря на то что порой их разделяли сотни верст.
35-летняя Софья Ивановна Загряжская в 1813 г. вышла замуж за 50-летнего француза графа Ксавье де Местра, и первые годы супруги прожили в Москве, а в 1816 г. переехали в Петербург, где их неотступно преследовали несчастья — их малолетние дети умерли во младенчестве: сын Андрей — в 1820 г., дочь Александра — в 1823-м, позднее еще двое — в Италии. Утешением родителей была их приемная дочь — Наталья Ивановна, по-домашнему — «Ната», которой Жуковский, видимо, очарованный ею, в 1824 г. посвятил стихотворение «Мотылек и цветы». Самому графу преподнес томик своих стихов с дарственной надписью: «Графу Местру от Жуковского. В знак душевного уважения».
Екатерина Ивановна Загряжская с 1808 г. тоже жила в столице, при дворе, являясь фрейлиной императрицы; вела переписку с де Местрами, когда те с 1825 г. поселились в Италии. Об этом свидетельствует письмо барона Густава Фогеля фон Фризенгофа, который был женат на воспитаннице Софьи Ивановны.
Приводимое ниже письмо барона было откликом на послание Екатерины Ивановны, отправленное, по-видимому, из Петербурга накануне отъезда в Полотняный Завод, в котором она рассказывала о трагедии, произошедшей в семье ее любимой племянницы. В этом письме ценными для нас являются строки, свидетельствующие об отношении Натальи Николаевны к мужу: «Пушкин был настолько убежден в невиновности своей жены, которая его страстно любила (курсив наш. — Авт.), что, начиная с первой минуты, и даже на смертном одре он не переставал уверять ее в этом…»
Убеждение Екатерины Ивановны Загряжской в невиновности Натальи Николаевны и ее искреннем отношении к Пушкину отражено в письме барона Фризенгофа, который, по существу, цитировал ее.
«…Тетя (Софья Ивановна де Местр. — Авт.) также чувствует себя не совсем хорошо; вчера они получили известие, которое ее очень взволновало. Познакомился ли ты в Петербурге с Пушкиным, который женился на тетиной племяннице? Сестра племянницы, барышня Гончарова, шесть недель тому назад вышла за племянника и приемного сына голландского посланника в Петербурге, Геккерена. Между тем, какой-то подлый аноним, вероятно из низкой мести, послал Пушкину и многим лицам из общества письма, в которых обвиняет его жену в связи с холостяком Гек-кереном. Пушкин был настолько убежден в невиновности своей жены, которая его страстно любила, что, начиная с первой минуты, и даже на смертном одре он не переставал уверять ее в этом; у него, однако, горячая голова, и, так как этим делом занялись сплетницы и толковали о нем по-своему — о чем ему стало известно, — он пришел в полное неистовство и принудил своего свояка драться на дуэли, легко его ранил и был им застрелен. Хотя тетя лично не знает этих двух племянниц, которые были воспитаны у своих родителей в деревне, ты легко поймешь, как ее взволновали обстоятельства, сопровождавшие столь отвратительную историю»{324}, — писал Густав Фризенгоф брату Адольфу в Вену 7
марта 1837 года.Тетушка Е. И. Загряжская активно помогала семье Пушкиных, и Поэт к ней очень тепло относился. Когда же случилось несчастье, она была все время рядом с Натальей Николаевной. И теперь, преодолев такую дальнюю дорогу, Екатерина Ивановна по-прежнему была с нею.
5 марта 1837 года, в сопровождении сына Ивана, в Полотняный Завод приехала мать Натальи Николаевны — Наталья Ивановна.
Несмотря на то что в свое время раздел наследства осложнил отношения сестер, общая беда, так внезапно обрушившаяся, примирила их, и, наверное, встретившись, они стали ближе друг другу, желая помочь «Таше» справиться с этим горем. Помочь в ее материнских заботах о маленьких детях Пушкина, которых они обе любили, как любили и саму Наталью Николаевну.
Судьбы сестер Загряжских и сестер Гончаровых, будучи во многом различны, в чем-то неуловимо повторяли друг друга, как часто судьбы родителей повторяются в судьбах детей.
Так, старшая из сестер, Софья Ивановна Загряжская, до 35 лет была не замужем. Ее старшая племянница Екатерина Гончарова тоже только в 28 лет вышла замуж.
Екатерина Ивановна Загряжская была средней сестрой, как и ее племянница Александрина; обе одиноки, обе привязаны к Наталье Николаевне, ее детям, стараясь держаться вместе и жить рядом, помогая друг другу.
Наталья Ивановна Гончарова и ее младшая дочь Наталья Николаевна… Их судьбы также в чем-то схожи: дочь в 24 года — вдова с четырьмя детьми. Мать ее — с 29 лет одна поднимала шестерых детей при тяжело больном муже.
Кто знает, как сложилась бы жизнь Натальи Ивановны, если бы решала она сама, а не другие, распорядившиеся ее жизнью…
Ее возлюбленный, юный красавец-кавалергард Алексей Яковлевич Охотников, в течение двух лет был фаворитом императрицы и поплатился жизнью за это высочайшее покровительство. Общеизвестно, что императрица Елизавета Алексеевна, супруга Александра I, в 1806 году от своего возлюбленного кавалергарда Охотникова родила дочь — великую княжну Елизавету, прожившую всего два года [53] . Но фаворит позволил себе увлечься 20-летней красавицей фрейлиной императрицы — Натальей Ивановной Загряжской. Это, очевидно, счел за оскорбление для себя не только император Александр I, но и двор в целом. И тогда брат императора, великий князь Константин Павлович, нашел желающего отомстить «дерзкому выскочке».
53
Императрице Елизавете Алексеевне (1779–1826) выпало дважды пережить материнское горе: в 1799 г. у нее родилась дочь Мария (отцом которой был поляк князь Адам Чарторижский (1770–1861), с 1795 г. находившийся на русской службе, с 1803 по 1804 г. являвшийся министром иностранных дел при Александре I, не один десяток лет беззаветно любивший супругу императора). Но в 1800 г. девочка умерла. Дочь Елизаветы Алексеевны и Охотникова умерла в 1808 г. Ее похоронили в Благовещенской усыпальнице Александро-Невской лавры рядом с первым младенцем. И в том же 1808 г. на их могилках были воздвигнуты мраморные полуколонны (арх. Л. Руска, скульпт. Ж. Тибо).
Осенью 1806 г. штаб-ротмистр Охотников при выходе из театра «был ранен кинжалом в бок, через 3 недели стало ясно, что рана смертельна». 27 октября 1806 г. Охотников подал прошение об увольнении его «за имеющеюся» в нем «грудной болезнью». 14 ноября он был уволен по болезни в отставку. 30 января 1807 г. Охотников умер и был похоронен рядом с могилой брата на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры [54] .
54
На могиле Охотникова через 6 месяцев после его кончины был установлен памятник, на котором и сегодня можно прочесть надпись: «Здесь погребено тело Кавалергардскаго полку штаб-ротмистра Алексея Яковлевича Охотникова, скончавшагося генваря 30 дня 1807 года на 26 году от своего рождения». Художественное надгробие представляет собой грот со скульптурой плакальщицы у сломанного дерева. Современники отмечали сходство лика плакальщицы и самой императрицы Елизаветы Алексеевны.
А рядом с этим надгробием — еще одно: «Под сим камнем покоится прах любезного нам брата Петра Яковлевича Охотникова, скончавшагося 1801 года 25 апреля на 26 году от рождения».
Их было три брата родом из орловских дворян: Павел, Петр (1776–1801) и Алексей (1781–1807). И лишь старшему из них выпала счастливая судьба: служил в лейб-гвардии, был женат на Наталье Васильевне Шатиловой, имел сына Николая (1811- 4.УШ.1864), продолжившего род Охотниковых.
К слову сказать, жена Павла Яковлевича — Н. В. Шатилова, была родной сестрой Марии Васильевны Шатиловой (1767–1842), вышедшей замуж за Степана Сергеевича Ланского (1760–1813) — дядю П. П. Ланского, второго мужа Н. Н. Пушкиной.