Жизнь, прожитая не зря

— Чехи, б… — прошипел Сослан.

Через минуту «Джип» уже въезжал в станицу. Здесь, при въезде, в десятке метров от дороги, уткнувшись передом в глубокую яму, виднелся обгорелый корпус БТРа, брошенного здесь с войны. Броня была размалёвана надписями белой масляной краской на русском: «Аллах Акбар!», «Шамиль Басаев — мужчина!», «Смерть русским!» Причём, слово «русский» было написано через одно «с». Сожжённый, почернелый, изрешеченный, он зиял крупными дырами в корпусе от гранатных разрывов. Станислав отвернулся с тихим вздохом.

Желая проскочить Гребенскую как можно быстрее, он поехал напрямик, по центральной улице, которая оказалась заасфальтированной. По её обочинам бродили люди. Мужчины, женщины, подростки с любопытством сворачивали головы, провожая их машину внимательными, любопытными взглядами. Старики, важно восседая на низеньких лавочках возле домов, покачивали головами в неизменных папахах или тюбетейках, бесконечно перебирали пальцами чётки, глядя прямо перед собой.

Глаза беглецов с напряжением впивались в прохожих на улице, в стоящие по обочинам машины.

— Если нас кто-нибудь попробует остановить, то первыми начнём стрелять, — произнёс Станислав негромко, раздельно. — Будем прорываться.

Осетин с силой сдавил в руках оружие.

— Лучше пускай нас здесь всех нас положат, чем опять в яме на цепи гнить, — отозвался он глухо.

XIII

По обеим сторонам улицы тянулись ряды домов. Кое-где мелькали деревянные домики с крашеными наличниками. Небольшие, аккуратные, совсем русские. Станислав даже удивился:

— Что, не всех тут наших ещё перерезали?

— Хрен знает, может снести просто не успели.

Однако ближе к центру станицы становилось всё больше мощных стен и каменных оград, утыканных сверху крупными осколками стекла.

За ними высились двух- и даже трёхэтажные домины из белого или красного камня. Облепленные тарелками спутниковых антенн, с железными орлами на крышах. Массивные ворота переливались цветистыми узорами, затейливыми арабскими надписями. Возле одних по обеим сторонам возлежали тяжёлые мраморные львы с хищно оскаленными клыкастыми пастями и с пышными гривами, нелепо выкрашенными в белый цвет.

«Ни хрена себе, — машинально скосив на них глаза, подумал солдат. — У львов — и белые гривы?»

И подивился, что продолжает подмечать мелочи.

— Ишь, дворцов понастроили, — пробурчал он под нос.

В стороне, возвышаясь над домами острой конусообразной крышей, виднелась башенка минарета с торчащими из узких продолговатых окон репродукторами.

Они проезжали через самый центр. С левой стороны улицы раскинулся базар — десятки лотков с овощами, мясом, рябой, дурно галдящие замотанные в платки торговки.

Все обочины были заставлены машинами, почти сплошь иномарками. Но попадались и старые советские «Жигули», «Волги», «Нивы» вперемешку с запылёнными, заляпанными грязью «КамАЗами». Станиславу пришлось совсем сбавить скорость и ехать медленно-медленно, чтоб ни в кого не врезаться и ни кого не задеть.

Вокруг сновали чеченцы. Некоторые сидели на корточках возле домов, оживлённо тараторили, крутили головами, оглядывая «Джип» цепкими оценивающими взглядами.

— Давай, давай, Стас, — непрерывно бормотал Сослан, — вцепившись рукой в спинку переднего сидения. — Давай..

Николай сжался, скорчился, едва дыша. Станислав плотно сцепил губы и неотрывно смотрел не дорогу, чувствуя, как его потные, взмокшие ладони скользят по рулю.

— Давай, давай… проскочим.

Они свернули на повороте. Здесь асфальт закончился, и машина снова затряслась на ухабах. Ещё немного, и станица останется позади.

Впереди медленно, будто нехотя, пылил УАЗик. Станислав пристроился следом, держась в нескольких десятках метров. Решил обогнать его при самом выезде.

— Давайте, уроды, ползите быстрей! — проворчал он нетерпеливо.

Вот и окраина, они проезжают мимо последних домов. Впереди опять чистая степь.

Однако УАЗик хода не прибавлял. Наоборот, проехав ещё сотню метров, он вдруг встал, причём на самой середине дороги.

— Вот гнида! — выругался солдат. — Чего встал?

Из машины вылез бородатый человек в лёгком спортивном костюме и деловито откинул крышку мотора.

— Чёрт! — Сослан до боли стиснул автомат.

«Джип» быстро приближался к заглохшей машине. Дорога в этом месте была неровная, узкая. По её обеим сторонам виднелись глубокие канавы, наполненные затхлой стоячей водой. Объехать УАЗик здесь было нелегко.

Из него, тем временем, вылез второй чеченец и, увидев подъезжающий «Джип», поднял вверх правую руку, шагнул навстречу, крикнул чего-то.

Тот был уже совсем рядом от него. Станислав приготовился крутануть руль влево — скат в канаву здесь казался пологим.

— Объедим их, на хрен — и рванём, — сказал он.

Но в этот момент сзади, со стороны станицы, внезапно послышался шум бешено мчащихся машин, громкие гудки, крики. Сердца захолонули у всех троих: «Гонятся? За нами?»

Станислав быстро приспустил стекло и, осторожно высунув голову, посмотрел назад.

Их догоняли три машины. Из передней кто-то выглядывал нетерпеливо и, завидев их «Джип», взревел неистово. Высунулся чуть не по пояс, вытащил автомат, нацелился. Солдату показалось, что он его даже узнаёт, что это Идрис — родной брат Султана.

— Б..! — вскричал Станислав.

Вторая машина притормозила возле обочины, из неё быстро выскочил человек с гранатомётом на плече, взял их на прицел.

Идрис дал очередь. Пули взметнули пыль в нескольких метрах от «Джипа». Стоящие на дороге люди моментально присели, пригнулись.

Он взревел снова и пустил ещё очередь. Одна из пуль ударила в левое зеркальце, разнеся его вдребезги, другая с визгом царапнула по крыше салона. Чеченцы из УАЗика повалились на землю ничком. От «Джипа» их отделяло метров десять, не больше. Один из них быстро подполз к своей машине, проворно втянул тело в раскрытую настежь дверцу, вытащил оттуда автомат и бросил второму. И через мгновение скатился в кювет дороги сам, держа в руках другой «калаш». Оба они залегли там и нервно переводили стволы с «Джипа» на настигающие его машины.