Жизнь со вкусом Moёt

Тихон любил цитировать одну из героинь чеховской «Чайки»: «Кто испытал наслаждение творчества, для того уже всех других наслаждений не существует». Но я так мечтала быть ему нужной.

Его картины были прекрасны. Но люди не хотели видеть прекрасное. Они хотели свои портреты. Тихон презирал деньги, но был вынужден рисовать на заказ.

Его бывшая жена не верила в него. Она ушла к мужчине, который купил ей тачку и свозил на Бали. Я не понимала, как можно променять ЕГО на деньги. А он любил её до безумия. Иногда я ощущала себя лишь блёклым призраком Марты. Тихон хранил её портрет наверху. Картина была завешана старой простынёй. Но ревность просто отравляла меня, когда я вспоминала о том, что у него кто-то был до меня. Тихон больше не хотел семью, не хотел детей. Но он позволял себя любить. И это было самое главное. Я верила, что своей любовью и верностью смогу изменить это. Надо только подождать. Но даже в самые счастливые моменты меня охватывало это щемящее чувство отчаяния. Словно расставание было неизбежным. Я понимала, как хрупок этот мир и, по-моему, даже не дышала, чтоб не разрушить его.

Он был нежным любовником и интересным собеседником. Мы часто лежали в постели голые и говорили обо всём на свете. Иногда он брал гитару и играл. Тогда я прижималась к его спине, клала голову ему на плечо и тихонько подпевала. Я была счастлива.

Одна дамочка из местной элиты, посмотрев работы Тихона, пришла в восторг. Александра Анатольевна владела молокозаводом и хотела потешить своё самолюбие портретом в позолоченной раме. Тихон презирал её взгляды на жизнь, но согласился на заказ. Мы в шутку называли её АА.

– Как женщина может управлять бизнесом? – возмущался Тихон. – Это смешно. Это против всех законов природы. Посмотри, что лучше: берлинская лазурь или ультрамарин?

– Я бы взяла антрацит.

– А не слишком темно будет? – прищурился Тихон, покусывая кончик кисти.

– Тогда опал, – предложила я.

– Опал можно, – согласился он. – А здесь тогда немного нефритового, и будет неплохо.

А потом что-то изменилось. Тихон молчал. Я просила его поговорить со мной, но он был каким-то отстранённым. Его холодность сводила меня с ума и разрывала душу на части. Я больше не выдерживала.

– Тихон, в чём дело? Я вижу, что-то происходит. Ты просто убиваешь меня!

И тогда я узнала всю правду.

– Я не знаю, что сказать тебе, Венера, – вздохнул он, глядя куда-то вдаль. – Я выпил, и мы увлеклись. Она беременна и просит переехать к ней. Ей уже под сорок. Аборт делать поздно. Для неё это последний шанс стать матерью. Пойми, я обязан. Я не люблю её. Ты знаешь, она так душит меня, я просто пазл, дополняющий её жизнь. Я не вещь, я не аксессуар, я не собачка в сумочке. Но я должен так поступить.

Я помню только гул в голове. Мой мир рухнул. Это был конец.

– Что мне делать? – шёпотом спросила я. Меня словно положили в гроб живой и принялись отпевать.

– Живи дальше, – ответил Тихон, потрепав меня по плечу.

– Как? – искренне не понимала я.

– Ты всегда будешь в моём сердце, – приобнял меня Тихон. – Но мы не можем быть вместе.

– Почему?

– Не усложняй.

– Как я могу не усложнять? Ты – моя жизнь! Ты – всё!

Я видела, что этот разговор его утомил.

– Ты же видишь, в какой я ситуации, не терзай меня, – с укором сказал он. – Это новый виток, наши пути расходятся. Может быть, они когда-нибудь ещё сойдутся, но сейчас мы вынуждены быть сильными.

– Я не хочу быть сильной, – закричала я. – Я хочу быть с тобой!

Мне нужно было докричаться до Тихона, которого я любила. Передо мной сидел абсолютно чужой человек. Я накинулась на него с кулаками.

– Тише! Тише, девочка! – схватил меня за руки Тихон и крепко к себе прижал.

Почему он не слышал? Почему он не понимал, что я умру без него?

– Не отказывайся от меня! Не бросай!

У меня была истерика. Словно утопающий я хваталась за любую возможность выжить. Но Тихон ушёл.

Сначала я пыталась найти ему оправдание. Поверить в то, что он стал жертвой обстоятельств. Потом я хотела убить эту молочную королеву и вдвоём с Тихоном воспитать их ребенка. Я была готова на всё! Я забыла про гордость, про здравый смысл. Мне просто нужен был он. Я принадлежала ему полностью, а теперь чувствовала себя ненужным щенком, выброшенным на улицу в дождь. Я не понимала, что сделала не так. За что меня наказывают? И я не понимала, как Тихон может жить без меня, если я без него жить просто не умела. Я перестала есть и всё время плакала. Моё сердце словно вырывали из груди по кусочкам.

Наконец ключ в замке повернулся, хлопнула входная дверь, из коридора донеслись крадущиеся шаги. Свет Оксана, видимо, решила не включать. Потом раздался грохот и приглушённые маты.

Я тихонько засмеялась. Дверь в комнату приоткрылась.

– Ты спишь? – шёпотом спросила Оксана.

– Нет, заходи.

Щёлкнул выключатель, и я ослепла.

– Да твою ж мать, – возмутилась я и попыталась прикрыть глаза от резкого света руками.

– Не ной! – отмахнулась Оксана, скидывая туфли посреди комнаты. – Я с таким классным мужиком познакомилась. Владеет тремя автосалонами. Расстегни мне платье.

Я приподнялась, чуть подёргала заевшую молнию, и платье упало на пол.

– Весьма исчерпывающая информация, – съязвила я. – А сколько лет, как выглядит, чем увлекается? Или это всё не важно?

Оксана, которая расхаживала по комнате в умопомрачительном кружевном белье, фыркнула:

– Да срать мне, сколько ему лет. Чем старше, тем лучше. Быстрей помрёт.

– Какая ты циничная!

– Я не циничная, а здравомыслящая. И какая разница, как мужик выглядит? Мужик не должен нравиться. Главное, чтоб ты ему нравилась. А насчёт увлечений… Слушай, ты сигареты мои не видела? А, вот же они. Увлекаться он должен одним. Мной!

– А как же любовь?

– О мать! – засмеялась Оксана. – Всё плохо с тобой, как я погляжу. Ты это, кашку в садике есть переставай. По ходу, вам там подсыпают что-то. Любовь – это для бедных. Сказка такая, чтоб секс на халяву получить. Мужики используют нас. Истощают. Забирают нашу молодость, энергию, красоту. А потом выбрасывают, как высохший лимон. Любовь придумали, чтобы подешевле нас купить. А продаёмся мы все, – уверенно заявила Оксана, выдыхая облако дыма.

– Ну не все же замуж за богатых хотят, – возразила я. – Не все гонятся за деньгами.

– Так продаются и не только за деньги. Многие готовы довольствоваться крохами. Бабы специально выбирают себе плохеньких мужичков. Красивого и успешного точно уведут. А этот корявенький, плешивенький, ручки из жопы, зато есть шанс, что никуда не денется. Но и на таких есть спрос. Ведь это зыбкая иллюзия благополучия. Верят бабы, что они кому-то нужны, что о них заботятся. Ага, дармовая прислуга, которую терпят, пока не подвернётся вариант получше. Короче, забей ты на свою любовь и продавай себя как можно дороже. Давай спать.