Жизнь со вкусом Moёt

– Ты просто никогда не влюблялась, – решила я для себя.

– Отнюдь, – возразила Оксана, поудобней укутываясь в одеяло. – Меня эта кара тоже не миновала. Это был мой первый парень. Мучилась, страдала, а потом как отрезало. Знаешь, что он мне что сказал? «Ты слишком красивая. На таких не женятся. Красивые – гулящие. Я собираюсь Лерке Кузнецовой предложение сделать. Она, конечно, невзрачная, зато готовит отлично и нервы не треплет. Так меня боится потерять, что и в сауну с пацанами отпускает, и подарков не требует. Я ей сковородку на 14 февраля подарил – она и рада. Короче, готова ноги мыть, воду пить. Ну ты не переживай, мы с тобой отношения прекращать не будем. Сиськи-то у тебя покруче будут».

Я зарылась в одеяло поглубже. Оказывается, и сиськи – не гарантия счастья.

Глава 4

Утро ворвалось в моё сознание жёстко и неумолимо. С кухни доносилась высокодуховная ориентальная музыка, которая изощрённо сплеталась с беспощадным запахом жареной мойвы.

– Расул… – простонала я, зарываясь с головой под одеяло.

– Господи, что это? – сонным голосом спросила Оксана. – Мы в аду, и нас пытают?

Удивляться особо было нечему. Так начинались почти все мои выходные.

Через час таджик отправится на рынок торговать смесителями. А пока невидимый музыкант продолжал терзать незамысловатый инструмент «адын палка, два струна».

Оксана свесилась с кровати, нащупала телефон и завопила:

– Шесть тридцать! Они там совсем охренели?!

С гневным видом она вскочила с постели, запуталась в покрывале, чуть не грохнулась на пол и вылетела из комнаты.

– Что за вонь? – донёсся из кухни её недовольный вопль.

– Доброе утро, красавица! – восхитился Расул. – Голодная, да? Кушать рыбку хочешь? Ты садись, не стой. Вах, музыку давай потише. Есть ещё манты. Вот сметанка, аджика. Совсем худая! Ты кушай-кушай, не стесняйся.

– Я это не ем, – растеряно заявила Оксана.

– Не ешь? – изумился Расул. – А что ты хочешь? Сладкое? Чак-чак вот медовый и чай.

– Нет, спасибо, я кофе просто…

Под оханья и аханья таджика Оксана поспешила ретироваться в комнату.

– Как ты здесь живёшь? – спросила она, закрывая за собой дверь.

– Так и живу, – усмехнулась я.

Через пару часов Оксана придирчиво разглядывала мой гардероб. Она собиралась на «охоту» и была уверена, что мне нужна встряска и, следовательно, я должна ехать с ней.

– Так, а платья у тебя нормальные есть?

– Ну вот, – ответила я, протягивая ей своё единственное платье, купленное в «Простых ценах».

– Что это? – ужаснулась она. – Нет, я, конечно, понимаю, что ты пыталась приспособиться к суровой жизни нищеброда, но не до такой же степени. Сожги его! Ладно, дам тебе своё трикотажное. Надеюсь, мои сиськи несильно растянули верх, – и глядя на мою жопу, верней её отсутствие, добавила: – и низ. Туфли-то, надеюсь, хоть приличные?

– Балетки.

– За что мне это? – спросила она у пыльной люстры, задрав голову и глядя в импровизированные небеса.

– Ну я не ношу туфли, – попыталась оправдаться я, – мне их некуда надевать.

– Не беси меня! Неси свой бьюти-кейс, посмотрим, что там. Чувствую, мои страдания на сегодня не окончены.

– Что нести? – переспросила я.

– Косметичку, – как для тупых пояснила Оксана.

Я достала из тумбочки старую потёртую косметичку и протянула подруге.

– Ну уж нет, я это трогать не буду, – брезгливо поморщилась Оксана. – Высыпай всё.

Лёгким движением руки содержимое переместилось на диван.

– А где остальное? – удивлённо посмотрела на меня соседка. – Только не говори, что это всё.

– Ну мне этого хватает. Вот тушь. Пудра, правда, немного рассыпалась. Я её стукнула, когда в сумке носила, и она теперь крошится. Но я ей почти не пользуюсь. Как-то неестественно она на мне смотрится. Накрашусь, и здравствуйте, румынский вампир Николай. Помаду я тоже не люблю, она скатывается на губах. Но на всякий случай имеется. Ну не смотри так на меня! У тебя вон какие черты лица эффектные, а я как бледная моль. Стоит мне накраситься, выгляжу как кукла из фильмов ужасов. Ну не идёт мне макияж.

Оксана смотрела на меня, и в её взгляде одновременно читалось недоумение и жалость.

– А что, ленинградская тушь «плюй-мажь» уже кончилась? – съязвила она и вытащила из шкафа гигантский кофр.

Оксана потянула его крышку в разные стороны, ящик раскрылся, превращаясь в гигантский стенд с косметикой.

– Ничего себе, – восхитилась я.

Чего там только не было! Неимоверное количество пузырьков, тюбиков, флакончиков, баночек и кисточек. Мне даже было страшно представить, сколько это всё может стоить.

– Ты занимаешься алхимией? – не удержалась я от сарказма.

– Не умничай, садись. Будем из тебя человека делать. Не поверишь, если не покупать помаду у метро, она не будет скатываться.

Меня усадили напротив окна, и процесс начался.

– С контуринга начнём? – решила я похвастаться знанием дела.

– Контуринг не в моде. Наступила эра стробинга и дрейпинга.

– Стробинг – это куда? – фыркнула я.

– Это когда объём делается хайлайтером. Но я отдаю предпочтение двум оттенкам румян.

Оксана колдовала надо мной не менее получаса. Я была уверена, что по окончанию буду похожа на оживший кошмар сторожа. Когда мы закончили, я взглянула на себя в зеркало.

На меня смотрела роскошная инстагёрл. Я не представляла, что могу так выглядеть. Девушка в зеркале была красивой, но это была не я.

Мы сели в красную Kia, припаркованную во дворе. Я ни разу не ездила по Москве на машине, поэтому поездка вызвала у меня кучу радости, как у щенка, которого везут на дачу.

– А кто тебе тачку подогнал? – поинтересовалась я, наблюдая как Оксана ловко подрезает других на МКАДе.

Я очень сомневалась, что Оксана завела себе свинью-копилку, куда скидывала сдачу с гречки по акции.

– Подарок от колхоза, – усмехнулась она.

– Что?

– Коллективное хозяйство. Каждому из своих мужиков, которые были на тот момент, сказала, что почти накопила на машину и не хватает 30 – 100 тысяч. С кого сколько взять можно было. Типа у меня днюха не подходе и было бы замечательным подарком, если б он доложил. Вот они все дружно и скинулись. Как говорила моя знакомая, с паршивой овцы хоть шерсти клок.