Жизнь в Древнем Египте
Шрифт:
Флакончики из-под краски для глаз: в форме колонны, рядом с ним палочка, с помощью которой наносили краску; флакончик держит обезьяна; крышка и кисточка утрачены (замок Алнвик); для четырех разных видов (согласно W., ii. 348)
Нам трудно понять, как велика была роль растительного масла в Древнем Египте. Такое масло было предметом первой необходимости в повседневной жизни египтян, и голодные, не получавшие платы ремесленники жаловались в одно и то же время на то, что им не дают еды и не дают масла. Вероятно, этим ремесленникам приходилось довольствоваться маслом местного производства, но воины требовали для себя привозное масло — масло из гавани [149] . Люди высокого звания всегда получали для себя разные масла и духи из чужих стран, предпочтительно – с южных берегов Красного моря, откуда в Египет поставляли драгоценное благовоние кеми, которое очень часто упоминается в текстах и изображается на рисунках; во времена Древнего царства им смазывали голову [150] . Масло применяли не так, как мы могли бы себе представить. В чашу с маслом клали шар размером с кулак; из чего состоял этот шар, неизвестно, но, во всяком случае, он впитывал масло. Затем главный умаститель, который всегда имелся в богатом доме,
149
An., 4, 15, 4.
150
Сцены умащения: L. D., iii. 76 b, 230; W., I. 426. Умащение головы благовониями на всех изображениях похоронных процессий, на стелах и т. д.
Дама красит губы. В левой руке она держит зеркало и флакон с краской (из эротического папируса, Tur., 145)
Металлические зеркала (согласно W., ii. 351)
Масло в Египте имело также и символическое значение: оно обозначало радость. В дни праздников, когда мимо шла царская процессия, все люди лили «сладкое масло на свои головы, на свои новые прически». На всех пирах накладки с маслом для голов были так же необходимы, как венки, а если царь желал оказать кому-либо из своих придворных особый почет, он приказывал своим слугам умастить его кеми и надеть на него прекрасные одежды и украшения. Считалось подходящим развлечением на пиру, чтобы его участники вместе занимались своим туалетом, и во время еды они натирали себя благовониями или надевали новые ожерелья и обменивались цветами.
Дама с накладкой, пропитанной ароматным маслом
Чаша для ароматных масел
Чтобы придать своему телу приятный запах, египтяне пользовались многими видами духов, прежде всего, составом под названием кифи, который был хорошо знаком грекам и состоял из мирры, ракитника, ладана, коронопуса и еще нескольких других компонентов, причем некоторые из них добывались из чужеземных растений. Эти ароматные вещества толкли и смешивали, какое-то количество их клали в огонь, и тогда «запах в доме и запах одежды был приятным». В смесь добавляли также мед и делали из нее шарики, которые потом жевали «женщины, делавшие дыхание своего рта сладостным». Последний из этих рецептов подводит нас к рассказу о том виде косметики, который занимал очень много места в медицинской литературе египтян. Любопытно и странно, что врачи народа, носившего парики, очень беспокоились о здоровье волос; и мужчины, и женщины [151] требовали у врача, чтобы, когда их волосы выпадут, он отрастил их заново, а также вернул их седым кудрям черный цвет молодых волос. Мы не знаем, умели или нет египетские врачи делать это лучше, чем их современные собратья по профессии, но, во всяком случае, они давали множество рецептов для этого. Например, для борьбы с сединой волос голову нужно было «смазывать кровью черного теленка, прокипяченной с растительным маслом». В качестве средства против этого же несчастья предлагали «кровь из рога черного быка», тоже прокипяченную вместе с растительным маслом, которую также надо было применять как мазь. По мнению других врачей, по-настоящему действенным средством против седины была «кровь черного быка, прокипяченная вместе с растительным маслом». Составители этих рецептов явно предполагали, что черный цвет шерсти быка перейдет на волосы человека. Мы можем прочесть и о том, что с этой же целью прописывали «жир черной змеи» [152] . Если волосы выпали, их можно было восстановить с помощью помады из жира шести животных – льва, бегемота, крокодила, кота, змеи и каменного козла. Считалось также, что действительно укрепить волосы можно, смазывая их «ослиным зубом, растертым в меду». Однако царица Шеш, мать древнего царя Тете, полагала, что лучше вместо ослиных зубов использовать ослиное копыто и сварить его в растительном масле вместе с собачьей ногой и косточками фиников, сделав помаду. Те, на кого все это не действовало, могли использовать смесь из навоза газелей, опилок, жира бегемота и растительного масла [153] или использовать растение дегем, в особенности если они принадлежали к сообществу, верившему, что это растение – лекарство от всех болезней [154] .
151
В рецептах из Eb., 65 и след. с., оба они часто упоминаются специально.
152
Рецепты процитированы по Eb., 65, 8, 16, 19; 66, 1.
153
Цитаты из Eb., 66, 9, 20, 15, 21.
154
Eb., 47, 19.
Однако врач должен был не только исполнять желания дамы, которая сама хотела иметь красивые волосы, но, к сожалению, должен был помочь ей, когда она ревновала соперницу, имевшую красивые кудри. «Чтобы заставить выпасть волосы той, кого ты ненавидишь, возьми червя анарт или цветок сегет, свари червя или цветок в растительном масле и положи на голову сопернице». Противоядие [155] от этой жестокой уловки делалось из панциря черепахи, который варили в воде, затем толкли в ступе и смешивали с жиром бегемота, но, чтобы это лекарство подействовало, надо было смазывать им себя «очень, очень часто».
155
Eb., 67, 3 и след. с. Возможно, точнее было бы сказать «от ненавистного».
Этим брошенным мельком взглядом на жизнь гарема мы закончим наш разговор об одежде египтян, который продолжался дольше, чем многие наши читатели могли посчитать нужным.
Карикатура на плохо выбритого лысого человека (из Туринского эротического папируса)
Глава IV
ОТДЫХ И РАЗВЛЕЧЕНИЯ
Когда какой-либо народ поднимается на более высокие уровни цивилизации, каждый раз многие занятия, которые в прошедшие времена были необходимы для поддержания жизни людей, перестают быть необходимыми, но при этом не оказываются забытыми. Хотя их практикуют реже, людям кажется, что они приносят более чистое удовольствие, чем прежде, и, при отсутствии принуждения, то, что в прежние времена было тяжелой работой, становится дарящей наслаждение забавой. Когда мы впервые получаем возможность взглянуть на египтян, вероятно, уже прошли века с тех пор, как те потеряли необходимость в том, чтобы пронзать рыб острогой или убивать птиц бумерангом для добывания пищи. Однако в более поздние времена эти два занятия доставляли им гораздо больше удовольствия, чем
ловля рыбы сетью или птицы – силками. Подобные примеры можно найти в истории всех народов и во все времена.Угощение гостей вином во времена Нового царства. Хозяин и хозяйка – писец царя Хоремхеба и жена писца Эссе; гости – вожди наемников его величества (согласно W., I. Pl. xi = Perrot, 796)
Однако разумно будет указать на то, что этими старинными занятиями позже могли заниматься лишь те, кому было не важно, будет ли результат значительным. Египтяне исторической эпохи, когда им были нужны гуси, пускали в ход сети и силки, а с копьем и бумерангом охотились только богатые и знатные мужчины – больше для развлечения, чем для пользы. Похоже, что этот род развлечений был характерен только для аристократов и даже считался привилегией знатных людей: только господин мог тешиться охотой, а слуга был обязан заниматься чем-либо более полезным. Эта точка зрения, хорошо знакомая нам по феодальным обычаям Средних веков, кажется, была в Египте всеобщей, поскольку знатный господин, когда изображают, как он пронзает рыб острогой или убивает птиц метательным оружием, всегда бывает показан в своем самом почетном наряде – в царской юбке и даже с царской бородой. По их мнению, эта охота в болотах была не просто одним из их занятий, а драгоценной привилегией, княжеским правом.
Уже в начале исторического периода в Египте существовала высокоразвитая земледельческая цивилизация (см. Введение). Значительная часть земель, ранее покрытых болотами и тропическими лесами, уже стала пашней. Но в это же время продолжали существовать старые русла рек, и эти полосы болот и наполовину стоячей воды, заросшие, как в старину, папирусом, служили убежищем для бегемотов, крокодилов и бесчисленных водяных птиц. Это и были те «блаженные места охоты» знатных людей Древнего Египта, которые часто упоминаются как «речные заводи» и «пруды с птицами, места удовольствия». В жизни египтян они играли ту же роль, что и лес в немецком фольклоре; возможно, величайшим наслаждением, которое знал египтянин, было грести в легкой лодке, проплывая между красивыми качающимися метелками папируса, срывать цветы лотоса, вспугивать диких птиц и затем сбивать их метательной палкой, пронзать острогой огромных нильских рыб и гарпуном – бегемотов. От всех эпох остались рисунки с изображением такой охоты, и нам достаточно лишь взглянуть на них, чтобы понять, как сильно египтяне любили эти дикие места и сколько поэзии находили в них.
Охота на птиц с метательной палкой (по L. D., ii. 130)
Мы видим, как огромные стебли папируса поднимают свои красивые головки на высоту гораздо больше человеческого роста, а «их корни омывает» – как пишет один ботаник – «тепловатая вода, и их пушистые метелки качаются на тонких стеблях». Вместе с другими видами тростников и иных водяных растений они образуют непроходимые заросли – своего рода плавучий лес. Над ними висит, как и сейчас кое-где в дельте, живая туча из многих тысяч болотных птиц. На представленных рисунках показан конец поры выращивания птенцов: некоторые птицы еще сидят на гнездах, которые сделаны из папируса и качаются от ветра, но большинство остальных летают вокруг, отыскивая еду для своих малышей. Одна птица гонится за огромными бабочками, которые летают вокруг верхушек папируса; другая бьет длинным острым клювом в цветок, где она заметила майского жука. А в это время птенцам грозит опасность: мелкие хищные звери, например ласка и ихневмон, пробрались в заросли и ловко взбираются по стеблям тростника. Испуганные родители спешат обратно и стараются прогнать этих воров криками и хлопаньем крыльев.
Тем временем египетский охотник прокладывает себе путь по водной глади этого болота на лодке, сделанной из связанных вместе стеблей папируса [156] . Часто его сопровождают жена и дети, которые держат убитых им птиц и собирают цветы лотоса. Лодка бесшумно скользит вдоль зарослей так близко к берегу, что дети могут, играя, дотягиваться до растений. Охотник стоит в лодке и правой рукой поворачивает метательную палку. Потом – мощный бросок, она с жужжанием проносится по воздуху, и одна из птиц падает в воду, сбитая ударом в шею. Эта метательная палка – простое, но мощное оружие: маленький тонкий кусок дерева, изогнутый особым образом; брошенный, он с огромной силой наносил удар по цели, а в случае промаха, описав в воздухе изящную кривую, возвращался назад и падал у ног метателя. Туземцы Австралии до сих пор пользуются таким же оружием немного иной формы и называют его «бумеранг» [157] . Очень любопытно, что на многих рисунках времен Нового царства охотника сопровождает ручной кот, который приносит ему убитых птиц из зарослей в лодку [158] .
156
Большая лодка, у которой много весел. Берлин, 1118 (совсем без спутников), Ср.: L. D., ii. 130 (цветной); Нов.: W., ii. 104 (мы видим, как метательные палки летят по воздуху); 107, 108; L. D., iii. 9 e, 113 c.
157
Их много в музеях, например, Берлин, 4734, (L. D., iii. 130, желтый).
158
Коты на охоте на птиц: W., ii. 107, 108. Птица, которая сидит на носу лодки, W., ii. 104, 107, 108, могла быть подсадной птицей. Во времена Древнего царства ее не было.
После такой охоты сумка с дичью обычно была очень легкой; мы уже говорили, что это была охота лишь для развлечения. Большие количества водоплавающих птиц, необходимые в домашнем хозяйстве египтян, добывались другим способом, не таким красивым, но гораздо более эффективным – с помощью большой сети, которую мы часто видим на рисунках в гробницах. Эту сеть расстилали на небольшом участке водной поверхности, окруженном низкими зарослями камыша. Судя по изображениям, она часто имела длину от 3 до 4 м, а ширину около полутора метров. Такая сеть была сделана из плетеного шнура и имела восемь углов [159] .
159
Конструкцию сети трудно понять. W., ii. 110 – показаны ее ячейки. Сеть открыта – L. D., ii. 130, рядом мы видим среди иероглифов ее изображение в закрытом виде. Ловля птиц сетью – Др.: Mar. mon. div., 17. Perrot, 35 (важно); L. D., ii. 9, 12 a; 42, 43, 46; D"um. Res, 8; L. D., ii. 105 и то же самое в гробнице Ти. Ср.: L. D., ii. 130 (цветной), ловец сидит, укрывшись за циновкой; Нов.: W., i. 290; ii. 102.
Ловля птиц в эпоху Древнего царства (согласно L. D., ii. 46)
Когда сеть оказывалась расстелена, ее боковые края оттягивали далеко назад и прятали под водяными растениями; чтобы затянуть ее, подняв края, нужно было сильно потянуть за канат, который проходил вдоль нее и сзади был прикреплен к кому земли.
Как завлекали птиц в сеть – с помощью приманки или с помощью подсадной птицы, мне трудно сказать, потому что в гробницах всегда любили изображать тот момент, когда сеть затягивают. Три или четыре парня, сбросившие с себя всю, до последнего клочка, бесполезную одежду, держат длинный канат и затаив дыхание ждут команды стягивать края сети. Их хозяин в это время подобрался через кустарник близко к сети, увидел и услышал, что птицы попались в нее. Он боится распугать птиц и потому не смеет подать своим людям сигнал криком, а машет им белым лоскутом льняной ткани, подняв его над головой. Тогда работники изо всех сил тянут за канат – тянут, пока не окажутся в прямом смысле слова лежащими на земле. Их старания вознаграждены, так как сеть полна: в нее попали от тридцати до сорока больших водоплавающих птиц – как мы видим, большая часть добычи – гуси, но в сеть случайно попал и несчастный пеликан.