Жизнь в красном

Дух протестаотказывался от жизни, которую прожила моя мать и которую она выбрала для меня. Иногда он говорил мне со свойственной ему сдержанностью: «Не слушай ее. Делай, как ты хочешь… но ни в коем случае не слушай ее; все равно ей ничего не останется, как принять тебя такой, какая ты есть».

Услышав эти слова, мой Дух подчинениягромко отвечал: «Не слушай этого наглеца, он хочет сбить тебя с правильного пути; уважение к той, которая подарила тебе этот мир, — это святое».

Я соглашалась с ним: «Это же моя мать, как я могу причинить ей боль?»

Но, знаешь, писатель, однажды Протествсе-таки заставил меня пойти против воли моей матери. Это было вечером, когда я вернулась с реки. Мать хотела, чтобы я привела себя в порядок. К нам должен был прийти Мади. Но я наотрез отказалась. Увидев меня в таком состоянии и испугавшись, она чуть было не расплакалась. Первый раз в жизни я увидела, как на глазах ее выступили слезы, даже мой отец никогда не видел, как она плакала. Я смутилась, мне стало грустно от того, что она заплакала, что я заставила ее плакать. Мой Дух подчинениясильно отругал меня в тот день:

— Что ты за дочь, если из-за тебя твоя мать плачет?

— Но я не хотела этого, — ответила я.

— Давай иди извиняйся, — сказал он.

Я тоже заплакала, обещая себе, что никогда больше не заставлю ее плакать. Я сердилась на свой Дух протеста,который развязал мне язык, так крепко скованный традициями.

Мать вытерла слезы набедренной повязкой и посмотрела на меня взглядом, умоляющим больше так не делать.

Писатель, я должна была молчать о том, как моя мать соблюдала обычаи нашего общества — даже те, которые, на мой взгляд, были просто глупы. С того дня я старалась ей больше не противоречить. Потому что судьба захотела, чтобы я родилась здесь, в этом уголке Земли, для того, чтобы жить вот так. Моя жизнь была монотонной и однообразной. Я часто скучала, и от скуки меня посещали мрачные мысли, они раздражали меня, от них мне становилось грустно.

Однажды вечером, когда был очень красивый закат, я пришла к реке, сняла свои каучуковые сандалии, села на берегу и опустила ноги в воду, чтобы облегчить чувство внутренней слабости, от которого я страдала, никому об этом не говоря.

Я вдыхала аромат диких цветов, растворившийся в воздухе жаркого летнего дня. Воспоминания об этом месте сотканы для меня из запаха земли, которая видела мое рождение. Вдруг я услышала шаги. Я обернулась и увидела, что ко мне приближается юноша. Я никогда его раньше не встречала. Он сел рядом со мной. Ох, и смел же был он! Я не осмеливалась посмотреть ему в глаза. Хорошо воспитанная девушка не должна смотреть мужчинам в глаза.Он заговорил со мной, я что-то бормотала в ответ, не говоря о том, что чувствую, о чем думаю. Он спросил:

— Можно я составлю тебе компанию?

— Как хочешь… — сказала я.

— Никогда тебя здесь не видел!

— Я тебя тоже.

— Меня зовут Сие, а тебя? — спросил он.

— Йели.

Он немного помолчал.

— Здорово, что я встретил тебя.

Во время нашего разговора он не отрывал от меня глаз. Я это чувствовала… И это меня смущало. Он сказал слащавым голосом:

— Ты хорошенькая, Йели.

Я вспомнила слова моей матери, когда она рассказывала мне о мальчиках:

«Будь с ними осторожна; у них ловкий и хитрый язык, он может причинить много вреда».

Я вынула ноги из воды и встала. Я хотела уйти. Но он умолял меня остаться. На вид он был симпатичен и искренен.

— Меня ждет работа, — сказала я ему. Я надела сандалии и пошла по тропинке, ведущей к дому. Я чувствовала, как он провожал меня взглядом. Я чувствовала это, даже не глядя в его сторону. Первый раз в жизни я услышала комплимент от мужчины, я была счастлива. Но сердилась на себя за то, что так быстро ушла от него. Несколько взглядов, украдкой брошенных в его сторону, дали мне заметить, что он был силен и красив: решительный, смелый взгляд и зубы, как у молодого льва. Ему было примерно восемнадцать лет, он был почти того же возраста, что и мой жених Мади. В его лице были мужество и отвага, которых так не хватало Мади. Я сердилась на себя за то, что так быстро ушла от него.

С того дня этот юноша вошел в мою жизнь. Я часто думала о нем. Я хотела забыть его, но мысли о нем продолжали меня мучить. Мне нужно было вновь встретить его, услышать его голос.

Однажды вечером Сие снова пришел. Я сидела на том же месте, на берегу реки. Мы оба обрадовались этой встрече. Он положил руку мне на плечо. Я все так же сидела с опущенной головой. Я хотела сказать ему, что мне это не нравится, но и слова не могла произнести, словно язык проглотила. На самом же деле, мне самой этого хотелось.

Он сказал мне:

— Ты так быстро ушла в прошлый раз, как будто испугалась, что я тебя съем.

Я ответила ему:

— У меня есть жених.

Потом я наклонилась, чтобы поднять лежавшую на земле веточку. Его рука соскользнула с моего плеча.

— Кто твой жених?

— Мади.

Он помолчал немного и добавил:

— У меня тоже есть невеста.

— У наших судеб разные дороги.

Он заметил:

— Но ведь если мы встретились, значит, боги этого хотели.

Я молчала. Он сказал мне, что его невесту зовут Амуи и что он не хочет на ней жениться. Он откровенно рассказывал еще что-то, но я больше его не слышала. В моей голове звучало лишь: у него есть невеста. Мне хотелось дружить с ним, но я думала о своем женихе, о родителях. Что они скажут? Они распоряжались моей жизнью.

Их лица преследовали меня везде, куда бы я ни пошла. Я слышала их голоса, которые говорили мне, что я должна была делать и чего не должна. Я слушала их, но не могла запретить себе видеться с Сие. Наши отношения стали еще теснее. Мади удалялся от меня. Я стала более задумчивой. Заметив это, Оби однажды спросила меня:

— Почему ты все время ходишь с таким лицом?

Я ответила ей вопросом:

— Ты любишь своего жениха Наба?

Она изумленно посмотрела на меня. Она не видела связи между этими двумя вопросами. Я сказала ей:

— Как можно жить с человеком, которого ты не выбирал?

Оби с улыбкой сказала:

— За кого же ты хочешь выйти замуж, если не за того, кого выбрали твои родители?

Я промолчала, так как знала, что она согласна с отведенной ей ролью покорной женщины. Я любила Сие тайно и не могла об этом сказать даже своей лучшей подруге. Я не была уверена в том, что она сохранит это в секрете.

Оби любила Наба, которого выбрали ей родители, как мне — Мади. Она любила его. Она постоянно говорила мне о нем, о том, какой он красивый, смелый, щедрый, — все те слова, которые мы говорим, когда любим. Я спрашивала себя, почему я так не отношусь к Мади? В отличие от Оби, мне казалось, что жить с мужчиной, которого ты не выбирала, очень печально. Она же без раздумий подчинилась своей судьбе, как те, кто позволяет другим куда-то вести себя. Для таких людей не важно, ясное небо или пасмурное, лишь бы их основные потребности были удовлетворены. А я была из других, из тех, кто любит задавать много вопросов, из тех, кто хочет понять, из тех, кто хочет сам принимать решение и нести ответственность за свои поступки.