Жизнь Вивекананды

Два Рамакришны — тот, которого пестовали ученики, остававшиеся в голубятне, и тот, что, несомый своим великим учеником, осенил весь мир широко развернутыми крыльями, — роковым образом должны были столкнуться. Но кто будет победителем — было ясно заранее: за него говорила не только громадная власть юного триумфатора, не только превосходство его таланта и шум приветствий Индии, но и любовь, которую к нему питали друзья и которую проявлял к нему Рамакришна. Он был помазанник Учителя.

Поэтому они приняли, не разделяя их, однако, в глубине души, предписания, установленные для них Вивеканандой. Он принудил их принять в свою общину европейских учеников. Он наложил на них обязанности социального служения и помощи. Он строго запретил им продолжать думать о себе, о своем спасении. Он пришел, объявил он, создать новый орден саньяси, которые, если нужно, пошли бы в ад для избавления других [183] . Довольно бесплодного бога уединенных молитв! Пусть они поклоняются богу-жизни, ближнему Вирату, который присутствует во всех живых душах! И пусть проснется от их голоса "лев Брахмана", спящий в сердцах всех! [184]

183

Он добавлял следующий богословский довод: "Думать о своем освобождении недостойно учеников аватара" (Божественного Воплощения, каким был в их глазах Рамакришна), ибо их освобождение обеспечено одним этим фактом. (Но подобный довод, может и действительный для слабых, уменьшил бы, с нашей точки зрения, цену акта самоотвержения.)

184

Слова, произнесенные Вивеканандой на церемонии посвящения четырех молодых учеников.

Так повелительно звучали предписания юного учителя, что послушные братья, из которых, однако, многие были старше его, повиновались — может быть, даже прежде, чем поверили [185] . И первый, кто подал пример и оторвался от монашеского очага, был тот, кому как раз было всего труднее оторваться, ибо он не покидал его ни разу за все двенадцать лет: Рамакришнананда. Он отправился в Мадрас и основал там отделение, чтобы распространять в южной Индии основы веданты. Затем ушли Сарадананда и Абхедананда. И наиболее горячо проникнутый духом "служения" Акхандананда (Гангадхар) отправился в Муршидабад, где свирепствовал голод, и посвятил себя несчастным [186] .

185

Мы увидим дальше, в полной драматизма сцене, какие возражения они продолжали ему делать.

186

Именно он, с 1894 года, потрясенный речами Вивекананды, предвосхитил дело служения, занявшись в Кхетри воспитанием народных масс.

Так испытывали себя, пока без системы и без плана, очаги служения (Севашрамы) для великой индийской общины.

Но Вивекананда лихорадочно стремился к тому, чтобы система и план были установлены как можно скорее и навсегда. Ему нельзя было терять ни одного дня. Сверхчеловеческое расходование сил, которое понадобилось ему в первые месяцы возвращения в Индию, чтобы привести в движение массы, вызвало резкий рецидив его болезни. Он был вынужден уже с весны этого года дважды удаляться в горы, в Дарджилинг, в Альмору, чтобы отдохнуть — в первый раз несколько недель, во второй (с 6 мая до конца июля) на два с половиной месяца.

В промежутке у него хватило сил основать новый орден: Ramakrishna Mission, который живет и продолжает его дело и сейчас.

* * *

Первого мая 1897 года все монахи и светские ученики Вивекананды были созваны в Калькутте в жилище одного из них, Баларама. Вивекананда говорил там, как учитель. Он сказал, что без твердой организации нельзя установить ничего прочного. В такой стране, как Индия, было бы неосторожно основывать для начала такую организацию по республиканской системе, где каждый имеет одинаковый голос и решения принимаются большинством. К этому своевременно будет перейти, когда все члены научатся подчинять свои интересы и свои личные желания общему благу. В настоящее время необходим был диктатор. В конце концов, он, как и другие, действовал лишь в качестве служителя общего хозяина — "In nomine et in signo Ramakrishna".

Он заставил их принять следующие положения [187] :

I. Основывается Ассоциация под именем Ramakrishna Mission.

II. Ее цель — проповедовать истины, которые Рамакришна, для блага человечества, высказывал и осуществил в действительности примером своей собственной жизни, а также помогать другим следовать им в своей жизни для их мирского, умственного и духовного усовершенствования.

III. Ее обязанность — направлять в соответствующем духе активные силы этого движения, начатого Рамакришной, "для установления братства между приверженцами различных религий, помня, что все они — лишь различные формы единой вечной религии".

187

Я лишь резюмирую их. Я подчеркнул места, представляющие наибольший интерес для западной мысли.

IV. Ее методы действия: 1) "приготовлять людей к преподаванию знаний и наук, могущих служить к увеличению материального и духовного благосостояния масс"; 2) "поощрять искусства и ремесла и оказывать поддержку"; 3) внедрять и распространять в массах ведантические и иные религиозные идеи в том виде, как они были разъяснены в жизни Рамакришны.

V. У нее будут две отрасли деятельности: 1) одна индийская — она будет иметь целью основывать матхи (монастыри) и ашрамы (обители, приюты) в различных местностях Индии, для воспитания саньяси и светских лиц (глав семьи), "желающих посвятить свою жизнь воспитанию народа", переходя из провинции в провинцию; 2) другая — заграничная: она будет посылать членов ордена за пределы Индии, чтобы основывать там духовные центры и чтоб "создать атмосферу взаимопомощи и взаимного расположения между Индией и другими странами".

VI. Так как цели и идеалы Миссии чисто духовные и гуманитарные, она не будет и не должна иметь никакой связи с политикой.

Читатель отметит чисто социальный, гуманитарный и "всечеловеческий" — аполитичный характер ордена, основанного Вивеканандой. Вместо того чтобы противоставить, как в большинстве религий, веру разуму и стремлениям современной жизни, он первое место отводит науке: он имеет в виду участвовать в прогрессе как духовном, так и материальном, поощрять искусства и ремесла. Но его настоящая цель — благо масс. Что касается до его веры, то он утверждает, что сущность ее — стремление установить братство между различными религиями, синтез которых составляет вечную религию. Все это — под эгидой человека с великим сердцем, который охватывал в своей любви все человечество: Рамакришны.

"Священный лебедь" пускается в свой полет. Первым взмахом крыльев он осеняет весь мир. Если кто желает видеть мечту о полете в ее полном осуществлении, такой, какой она жила в мысли основателя, пусть прочтет в большой "Жизни Вивекананды" пророческую беседу Вивекананды "Сарат Чандра Чакраварти" [188] .

Пока что приступили к избранию руководящих лиц. Вивекананда, главный председатель, назначил Брахма-нанду и Йогананду председателем и вице-председателем центра в Калькутте. Собирались по воскресеньям после полудня у Баларама [189] . Вивекананда немедля принялся за двойное дело — общественного служения и преподавания веданты [190] .

188

В ноябре 1898 года в Белуре.

189

Это положение вещей длилось два года. В апреле 1898 года началась постройка центрального матха ордена в Белуре, близ Калькутты. Освящение состоялось 9 декабря того же года, и окончательная организация — 2 января 1899 года. Ассоциация разделилась на два параллельных учреждения, различие которых важно отметить, ибо первое, Ramakrishna Math, является чисто монашеским установлением со своими матхами и ашрамами; его официальный устав был выработан в 1899 году: он говорит об охранении и распространении вселенской религии. Второе учреждение — Ramakrishna Mission, которая имеет юридическую власть над всеми общественно полезными установлениями, филантропическими и благотворительными: она открыта для всех, для лиц светских и духовных, но стоит под началом руководителей и председателя матха. Она была официально утверждена лишь в апреле 1909 года, после смерти Вивекананды. Обе организации являются родственными, связанными, но раздельными. В следующем томе нашей книги мы посвятим главу Миссии и Матху Рамакришны и их развитию, не прекращающемуся до сих пор.

190

Он сам учил своих братьев; он устраивал дискуссии о Веданте. Здесь также, несмотря на свое пристрастие как ученого к древним учениям, он проявлял свой широкий ум; он считал разделение между арийцами и язычниками результатом невежества. Он любил говорить, что люди вроде Макса Мюллера являются воплощением какого-либо древнего индийского комментатора Вед.

* * *

Повинуясь ему, монахи, однако, с трудом ему следовали, и между ними возникали довольно бурные, хотя и всегда дружеские споры. Вивекананда не всегда мог сдержать свою страстность и резкость, усугублявшуюся его скрытой болезнью; возражавшие ему подчас чувствовали остроту его когтей. Но они принимали это благодушно; это — царственное развлечение. Они — как и он — были уверены во взаимной привязанности.

Временами их еще охватывала тоска по созерцательной жизни и по Рамакришне, владыке экстаза. Как сладко им было бы свести деятельность Ramakrishna Mission к церковному культу, располагающему к мечтательному бездействию. Но Вивекананда сурово одергивал их.

"Разве вы хотите замкнуть Рамакришну в ваших собственных границах? Я разрушу эти границы!.. Рамакришна гораздо выше, чем думают его ученики! [191] Он воплощение бесконечных духовных идей, способных к бесконечному развитию. Один его взгляд мог бы создать тысячу Вивекананд… Я буду распространять его идеи во всем мире…"

Как бы ни был ему дорог Рамакришна-человек, его слово было ему еще дороже. Он не собирался воздвигать алтарь новому богу [192] , но хотел пролить над людьми манну его мысли. И эта мысль была прежде всего действием. "Религия должна быть практической, чтобы быть религией" [193] . "Наилучшей же религией" было в его глазах — "видеть Шиву во всех живых людях и особенно в бедных". Он желал бы, "чтобы каждый человек брал к себе каждый день одного, шесть, двенадцать слепых, больных, голодных, чтобы кормить их, ухаживать за ними, воздавать им то же поклонение, как Шиве и Вишну в храмах" [194] .

191

Вивекананда был прав, когда не позволил благочестивому эгоизму и созерцательной лени основываться на примере Рамакришны. Рамакришна сам часто боролся со своими экстатическими склонностями, мешавшими ему действенно помогать другим (см. в I ч. этого труда, стр. 174). Одной из его молитв было: "Пусть я должен буду родиться снова и снова, хотя бы в образе собаки, если я только смогу оказать хоть какую-нибудь помощь хотя бы одной душе!.."

192

"Я родился не для того, чтоб создавать какую-либо новую секту в этом мире, и без того полном сект". Это собственные слова Рамакришны (ср. "Жизнь Рамакришны", стр. 194).

193

Это будет темой его лекций в Пенджабе, в октябре-ноябре 1897 года.

194

Публичная лекция в Лагоре. Здесь не идет речь о милостыне в европейском смысле: "Возьми и иди прочь!.." Неправильное понятие, вредное для того, кто дает, как и для того, кто получает!.. Вивекананда ее отвергает. В религии Служения, как он ее понимает, "получающий выше, чем дающий: ибо тот, кто получает, в этот момент, в этом акте, является Богом".

Однако он остерегался внести сюда в каком бы то ни было замаскированном виде сентиментальность, которую он преследовал всюду. Эта тенденция находила себе слишком благодарную почву в Бенгалии. Она под конец задушила всякие остатки мужественной силы, и Вивекананда восставал против нее с тем большей яростью, что (нижеследующая сцена показывает это в трогательной форме) ему приходилось вырывать ее даже из самого себя, чтобы действовать.

Однажды один из братьев-монахов шутливо упрекнул его в том, что он вводит в чисто экстатическое учение Рамакришны западные идеи: всю эту организацию, деятельность, служение, которых Рамакришна не допустил бы. Вивекананда сначала возражал иронически, с несколько резким юмором, своему собеседнику, и косвенно — остальным слушателям, ибо он чувствовал, что они заодно с ним.