Жизнь во благо Родины

– Да-да, Майкл, знаю! – буркнул Джонни. – Просто чувствую, что с этим большевиком что-то не так, а что именно, не пойму. Пойдем, завтра продолжим.

Поесть мне все же дали. Конечно, ни о каком шашлыке я даже не думал, но вареную рыбу ел неохотно, вот же твари, как будто знали, что я не люблю рыбу в вареном виде, тем более такую, мелкую, костлявую. Пришлось сначала подождать, пока она немного подсохнет, заветрится, а затем уже есть. К рыбе дали пару листов салата, они понравились больше, но были не совсем свежие. Хлеб с отрубями, невкусный, вместо чая была вода. Утолив кое-как голод, я прилег на стоявшую у стены койку. Где я все же, хоть страну бы узнать…

Сон долго не шел, голова просто раскалывалась от мыслей, лезущих в нее без спроса. Передумал, кажется, обо всем и сразу, но одна мысль сидела крепко. Как там мои девчонки? Прекрасно понимаю, что они-то как раз в полном порядке, живут и ждут меня, а вот думаю о них постоянно. Почему так происходит, срываешься куда-то, а сам потом страдаешь? Наверное, потому, что не слушаешь советов жены, а поступаешь по-своему?

Утро выдалось хреновое. Разбудили меня жестко, не ударом по голове, конечно, но и толчок в плечо, такой, что чуть с койки не улетел, тоже не сахар. Спросонья не понял, что к чему, отмахнулся левой рукой и тут же взвыл от боли в ней. Руку перехватил кто-то сильный и, выкрутив, прижал к койке.

– Зачем ты врал нам, думал, мы не узнаем, что это именно ты вел переговоры с мятежниками, свергнувшими законную власть в стране?

У меня глаза не видят еще, а они вопросы задают, ну что за твари, а? Я уснул, кажется, буквально только что, а теперь меня вновь достают вопросами.

– О чем вы, я не понимаю? – выдавил я из себя. – Руку сломаете, отпустите, зачем так?

Задающий вопросы что-то пробормотал тому, кто меня удерживал, и почти сразу его хватка ослабла.

– Кем ты являешься на самом деле? Отвечай, от правдивости твоих слов зависит твоя жизнь!

– Я не понимаю, о чем вы, – настаивал я. – Да, я участвовал в переговорах, но лишь как представитель министерства строительства…

– Лукас, а ну продемонстрируй серьезность наших намерений, – рыкнул говоривший со мной, и мне прилетела первая серьезная плюха. Упасть не упал, все же сидел и смог удержаться, но в голове зазвенело.

– Майкл, не переборщишь? Вдруг он правда тот, кем называется? – тихо вставил еще один из находящихся в камере.

– Ага, это из-за какого-то русского строителя, пусть и служащего в их министерстве, объявлена готовность по всем советским флотам?! Все, ты слышал, все, от Северного до Черноморского, подняты по тревоге, и скоро боевые корабли русских будут у берегов Англии!

– Наш флот больше и сильнее…

– Ты дурак? У Советов ядерное оружие, это новая война, только после нее не останется вообще никого. Необходимо срочно вытащить из него все, что он знает, и выдать его своим, заодно зарядив как следует!

Так, ребятки, значит, времени у вас нет, но вы хотите меня грохнуть. «Зарядить», я так понимаю, скорее всего, отравить, так? Ну нет, хватит, поиграли и будет.

– Эй, Лукас, ты не перестарался? Чего это с ним?

Я «внезапно» обмяк и свалился со стула.

– Я не в полную силу, не знаю, что с ним такое? – дуболом Лукас, кажется, испугался.

Наклонившись ко мне так, что его глаза оказались прямо напротив моих, он всерьез пытался понять, что со мной происходит. Положение оказалось наиболее удобным, каким вообще могло быть в такой ситуации, поэтому я решился. Силы, вложенной в удар головой, к сожалению, хватило лишь для того, чтобы разбить мордовороту нос, но и это помогло.

– Дерьмо, держите его, что стоите! – прорычал, видимо, старший из этих уродов.

Но было уже поздно, я завелся. Здоровяк с разбитым носом получил от меня добавку, мой фирменный пинок между ног – и выбыл из игры, оставались еще двое. С этими церемониться я не собирался, да и опасно это, ведь все англичане были вооружены. Вообще, это было тонким местом в моем плане, но внезапно здоровяк, державшийся за яйца, помог мне, сам того не ожидая. На нем была надета жилетка, а когда он согнулся, она чуть задралась, и рукоять пистолета обнажилась. Он носил его просто за поясом, без кобуры, и выхватить его было секундным делом. Упав на задницу, прикрываясь здоровяком, мне оставалось проделать сложное действие.

– Остановись, тебе не уйти! – прокричал старший, в свою очередь доставая оружие.

– А я не верю на слово, всегда проверяю, – ответил я и, зажав пистолет между подошвами ботинок, рукой взвел затвор. Это было самым слабым местом в моем плане. Руки связаны, как взвести затвор пистолета? Я почти успел. Почти. Хлопок, что-то сильно бьет меня под ключицу слева, но я стреляю в ответ. Два выстрела стрелявшему в меня старшему, и перевод прицела правее. Оставшийся англичанин смотрит на меня, оружие в его руках направлено мне в грудь, но отчего-то он не спешит открывать огонь. Мне было некогда думать, брать его в заложники или убивать, поэтому просто выстрелил в силуэт, ибо в глазах уже появлялись цветные круги. Боль в районе груди жгла и крутила, а возле меня еще пытается очухаться здоровяк. Стреляю ему в бок и слышу рев раненого зверя. Нажимаю на спуск еще и еще, пока пистолет не встает на задержку. Лишь после этого понимаю, что ранение, возможно, лишит меня возможности выбраться.

Силы таяли, надо выйти из камеры, а я понятия не имею, где вообще нахожусь. Может, я в тюрьме, тогда как? Обнадеживала мысль о том, что раз до сих пор никто не прибежал, значит, есть вероятность, что это все же не тюрьма.

У одного из теперь уже трупов нашелся на поясе нож, им я перерезал веревку, что стягивала мои кисти. Затекли они серьезно, а пуля где-то в груди вообще не придавала сил, более того, я чувствовал, что вот-вот вырублюсь. Снарядить оружие или озаботиться обыском врагов не было ни времени, ни сил, подползая к двери, с надеждой осмотрел ее и заметил торчащий в замочной скважине ключ. Дотянулся и дернул за ручку, дверь не поддалась, пришлось крутить ключ. После двойного щелчка вновь потянул дверь, и она открылась. За дверью обнаружился длинный коридор и, судя по перилам, лестница в конце. Да, я смутно припоминал, как поднимал ноги, когда меня сюда вели. Окон в коридоре не было, зато в стене справа находились еще две двери. Сомневаюсь, что мне туда надо, поэтому ползем вперед, к лестнице. О том, чтобы встать на ноги, не было и речи, доползти бы. Опираясь на правый бок, помогал себе одной рукой и ногами, левая рука не поднималась. Тишина настораживала и пугала, но выход виделся лишь в движении вперед. Возле лестницы, которой я достиг минут через пять, остановился и выдохнул, закашлявшись. Высоко, однако, крутая лестница, ступеней двадцать, как спуститься, а не скатиться…

На улице была ночь, но я сразу понял, что нахожусь где-то недалеко от моря, его запах ни с чем не спутаешь. Сильно болела грудь и раскалывалась голова, пересохло во рту и дышать становилось все сложнее. Я полз мимо каких-то кустов, вдоль пыльной грунтовой дорожки, на которой кроме гужевого транспорта, наверное, ничего и не бывает. Страшно не было, отбоялся уже, но и умирать не хотелось, хоть тресни. Мне нужно выбраться из этой задницы, домой, обязательно добраться домой.

Придя в чувство, понятия не имею, сколько был в отключке, обнаружил себя лежащим на спине. Не знаю, что послужило толчком для пробуждения, боль или что-то другое. Грудь жгло, хотелось чесаться и одновременно выть, и крутиться от боли. Чья-то рука, с усилием, но осторожно, надавила на плечо, явно желая, чтобы я прекратил вертеться.

– Где я? – выкрикнул, как мне показалось, я.

В ответ услышал какую-то тарабарщину и ни слова не понял. Говорил на английском, слава богу, сообразил, но слышал в ответ непонятную речь. Ладно, не до этого сейчас, узнать бы, где нахожусь, хотя бы примерно.

Скосил глаза, разглядывая человека рядом, и с удивлением увидел молодую женщину, может даже девушку. Так, похоже, я вырубился где-то возле дороги и меня подобрали, вопрос один: чем мне это грозит. Господи, я даже не знаю, в какой стране нахожусь.