Жизнь во имя любви (С)

Через несколько дней Николай Иванович, едва сдерживая смех, вручил мне конверт с монаршей печатью на обороте.

– Хочешь, предскажу примерное содержание послания? – предложил он.

– Я и так знаю, – осторожно вспарывая пакет костяным кинжалом, ответила я. – Заказ на… – я задумчиво почесала нос, – на четыре переговорщика.

– Думаешь, на четыре? Я предполагал, что на два, – приподнял брови граф.

– Вряд ли Дмитрий Васильевич откажет любимой жене в такой же игрушке, какая есть у жены младшего брата, – пробормотала я, разворачивая письмо и пробегая его взглядом. – Мы оба ошиблись. Это госзаказ на сто артефактов для высших армейских чинов. Только в постскриптуме просьба на ещё четыре с драгоценной отделкой.

С того дня Аристарх с Феденькой окончательно перебрались в деревню. Из местных подростков подобрали себе помощников для промывки, просушки и просеивания песка. С помощью Власа расширили печь для плавки и погрузились в работу. Если до этого мой наставник время от времени рвался в столицу кому-то что-то доказать, то, осознав важность заказа и то, от кого он получен, метаться прекратил.

Помимо обязательного задания мы постоянно получали письма с просьбой «за любые разумные деньги» изготовить артефакт для… Список громких фамилий империи был длинным. И всем срочно.

Пришлось Николаю Ивановичу писать самодержцу письмо от моего имени с нижайшей просьбой позволить изготавливать переговорные артефакты не только для армии, но и для нужд лиц цивильных. Судя по тому, что разрешение пришло быстро, похоже, просьбами достали не только нас. Именно тогда мы и занялись расширением производства переговорщиков. На сегодняшний момент изготовление популярного артефакта приносило мне наибольшую прибыль…

Лёгкий скрип двери и просунувшаяся в щель лохматая темноволосая голова сына отвлекли от калейдоскопа воспоминаний.

– Мама, можно к тебе? – прошептал Кирим.

Получив разрешение, мальчик быстро пробежал через комнату, ткнулся в моё плечо лицом и засопел.

– Что случилось, малыш? – поцеловала я его в макушку.

– Я не малыш! – упрямо дёрнул головой первенец.

– Да, ты старший для брата и сестры и уже не малыш, – согласилась я. – Отца видел?

– Видел. И он пообещал купить нам с Азатом пони, – ответил сын, но я видела, что его волновало что-то другое. – Мама, а где сестричка?

Глашенька, словно услышала, что о ней разговор зашел, закряхтела и захныкала в своей колыбельке. Тут же рядом с ней появилась кормилица, подхватила на руки и понесла за ширму кормить.

– Видел? – улыбнулась я Кириму.

– Это моя сестра? – удивлённо вытаращив глаза, мальчик смотрел вслед женщине. – Она такая маленькая…

– И ты, и Азат тоже были такими маленькими, когда родились. Подожди немного – она подрастёт, и ты будешь гордиться тем, что у тебя есть сестра-красавица.

– Она тоже будет на пони кататься? – немного напряжённо поинтересовался сын.

Одно дело коняшку делить на двоих и совершенно другое, когда претендентов трое.

– Не будь жадиной, Кирим. Тем более что к той поре, когда Глафира готова будет учиться ездить верхом, ты пересядешь на настоящую лошадку, – пообещала я наследнику, привлекая к себе. – Но ведь тебя не это тревожит?

Мальчик отстранился немного, и я смогла увидеть, как он опустил глаза. На длинных, изогнутых полумесяцем ресницах повисла прозрачная слезинка.

– Ты так страшно кричала…

Упс! Я точно помню, что мы с Прасковьей ставили полог тишины с целью не пугать детей моими неизбежными стонами и криками во время родов. Тогда как? Я с удивлением посмотрела на Кирима. Тот ещё больше смутился.

– Я хотел узнать, что с тобой случилось, почему вы заперлись с Прасковьей-эльти в твоей спальне, почему мечутся служанки, бегая туда-сюда… Я боялся за тебя.

– И?

– Стал прислушиваться к звукам, но ничего не было слышно. Мне было страшно, я хотел узнать… Напрягся изо всех сил и услышал. Ты кричала! Мне стало ещё страшнее, и я убежал подальше от дома. У ворот меня остановил дядька Абяз, отвёл к себе домой, и тётушка Надия напоила меня чаем с пирожками.

– Ты успокоился?

– Не совсем. Хоть они и говорили, что всё будет хорошо, но мне по-прежнему страшно было. А потом я уснул.

Я вновь прижала к себе сына. Его сердечко тревожно билось. Переживает за меня.

– Кирим, природа так устроила людей, что появление нового человека сопровождается болью. Увы, я всего лишь слабая женщина. Наверное, потому и не смогла сдержать крика. Прости, что напугала тебя, – я постаралась успокоить мальчика. – Как видишь, всё закончилось. Мы с твоей сестричкой живы и здоровы. Правда, устали, но это скоро пройдёт.

Наследник внимательно посмотрел мне в глаза.

– Когда я появлялся на свет, тебе тоже было больно?

Я кивнула. Кирим вздохнул, обнял меня за шею и прошептал:

– Прости меня.

Ох, мысленно всплеснула я руками, не хватало ещё чтобы мальчик в переживаниях своих подцепил комплекс вины и потом маялся им всю жизнь. Надо срочно исправлять ситуацию!

– Малыш, то был мой выбор. Я очень-очень хотела, чтобы ты родился, и готова была к этому, – я ладонью вытерла дорожки слёз, прокатившихся по щекам сына. – Тебе не за что просить у меня прощения.

Мы ещё немного посидели обнявшись, но в детстве на долгие переживания времени нет. Столько несделанных дел, сколько неисследованных мест, когда тут сидеть на одном месте. Убедился, что мама не пострадала, и пора дальше бежать.

– Ма, я пойду?

– Конечно, беги. Передавай привет Зигу и Загу. Скажи, что я просила получше присматривать за тобой.

Кирим засмеялся, махнул мне рукой и выбежал из комнаты.

А я взяла переговорщик и нажала кнопку вызова Таира. Ответил муж почти мгновенно:

– Слушаю тебя, песня моего сердца.

– Муж мой, поздравляю тебя – у наследника проснулась магия.

– Как? – удивлённо-радостный возглас чуть не оглушил меня.

– Похоже, переживания пробудили в нём дар. Он смог пробить полог тишины, которые мы с Прасковьей поставили. Нам срочно нужен маг-наставник. Я пока не стала Кириму говорить о его способностях, чтобы не начал экспериментировать, но откладывать нельзя.

– Сегодня же! Сегодня же займусь этим, – голос Таира звенел от радости. И причину его радости я понимала – в роду гиримских ханов маги рождались крайне редко. – Спасибо тебе, жена моя! За всё… За невероятную весть, за красавицу дочь, за твою мудрость и терпение…

– Твоя радость – это и моя радость, – ответила я. – А мудрость и терпение… Хотелось бы, чтобы они были обоюдными, муж мой.

После этих слов я отключила артефакт, откинулась на подушки и закрыла глаза.

Всё же намерение быть мудрее и хитрее претворять в жизнь не так уж и легко. Куда как проще расколотить парадный сервиз, демонстрируя своё недовольство появлением в жизни мужа наложницы, объявить, что «не жена я тебе боле, не жена!». И остаться жить в поместье. Только здесь не двадцать первый век, где объявлены равные права для мужчин и женщин. Да и те, положа руку на сердце, условны. В этом мире в это время меня осудят все. Даже подруга и наставница Прасковья.