Жизнь во имя любви (С)

– Мама, а можно я воду согрею? – вызвался Кирим, который страдал от бездействия.

Получив согласие, сын сосредоточился на сосуде, и через пару минут из носика чайника поднималась плотная струйка пара.

Не желая оставаться в стороне от приготовлений, Глаша взялась помогать расставлять чашки. Вскоре почти все были заняты делом.

– Роксана Петровна, думаете, нам грозит опасность? – подошел ко мне учитель Азата.

Мужчина не был способным живописцем, зато обладал талантом преподавания. Он умел не только привить навык, но и постоянно вдохновлял учеников на новые достижения.

– Ничего определённого ответить вам, уважаемый Карл Модестович, не могу, – легко пожала я плечами.

– Может быть, стоит открыть портал и покинуть судно? Ну хоть куда… Поймите, Роксана Петровна, я не о себе пекусь… – приложив руку к груди, начал заверять меня старый художник, заметив, как я нахмурилась в ответ на его слова.

– Я вас понимаю, но, очевидно, вы забыли или не знали, что нельзя открывать порталы с неустойчивых объектов. Мало что наше судно на воде постоянно раскачивается, так оно ещё и в движении находится. Это крайне опасная затея – пользоваться переходом с борта корабля, – объяснила я встревоженному учителю.

– И что же нам делать? – ещё больше расстроился Карл Модестович.

– Пить чай, – успокаивающе похлопала я его по руке. – Пить чай, наблюдать за происходящим и полагаться на милость Триединого.

– Смелая вы женщина, Роксана Петровна, – похвалил меня художник и присел к столу.

Смелая, хмыкнула я про себя, как же. Сколько раз уже обругала себя, что согласилась на это путешествие. Ну что стоило порталом в Одеоссис пройти? Но захотелось детей новыми впечатлениями порадовать. Радуйся теперь…

Глава 11

– Леди Роксана, я дж-ж-жентельмен, – с нажимом напомнил мне офицер.

Был он в эту минуту безумно похож на жука из мультика «Дюймовочка»: колесом развёрнутая грудь, челюсть вперёд, глаза навыкате. Куда делся обаятельный милашка «принц Гарри»? Отчего он превратился в этого гротескного жука?

– Я помню, сэр Уалес, вы уже говорили, – отстранённо ответила я.

Передо мной лежал чистый лист бумаги и стояла, сияя гранями, хрустальная чернильница, с пока ещё не откинутой крышкой. Рядом на выбор самописный стилус, традиционное гусиное перо и новинка сезона – ручка со стальным пёрышком. Любой каприз, лишь бы я написала письмо Его Высочеству наместнику гиримскому хану – моему мужу и отцу наших детей, запертых сейчас в каюте.

– Хорошо, что вы помните, леди. Вот только не знаете, должно быть, что есть у меня недостаток, – герцог Сакский сделал паузу, ожидая проявления моей заинтересованности, но я всё так же безучастно смотрела в окно каюты капитана того самого корабля, на котором однажды мне уже довелось путешествовать и где сейчас я была пленницей. – Мне недостаёт терпения, леди Роксана.

Я в нарочитом удивлении приподняла брови и едва удержалась, чтобы не процитировать фразу из прошлой жизни:

– Бить будете, папаша? – но вовремя прикусила язык и вслух сказала другое: – Зачем вам всё это, сэр?

– Леди! – голос командора лязгнул металлом. – Какое вам – женщине – дело до мужских игр? Ваше дело исполнять то, что велят.

– При этом ещё и хвостиком вилять… – буркнула я себе под нос по-русски.

– Что? – нахмурился собеседник.

– Всё хорошо, – я поочерёдно потёрла запястья, перечёркнутые антимагическими браслетами.

Тонкие полоски металла не просто холодили кожу, они словно вытягивали из меня жизнь. Моё движение не осталось без внимания командора.

– Леди, эти артефакты – суровая необходимость. Знаю, что магам они приносят страдания. Но… – он катнул ко мне стилус и добавил, глядя прямо в глаза. – Вы же не захотите, чтобы запястья ваших очаровательных крошек украсили такие же браслеты?

Зря он это сказал. Ох, зря! Я никогда и никому не позволю причинить вред моим детям. И за каждую слезинку любого из них сцежу из врага кровь по капле. Эмоциональный ураган бушевал у меня в душе, но внешне благодаря науке Николая Ивановича я оставалась спокойной. Почти спокойной, чтобы не переиграть. Дрожащей рукой взяла предложенный стилус и тихо спросила:

– Что писать?

– Всё что угодно, леди. Описывайте свое безрадостное состояние, душевную тревогу, детские слёзы… Ну, я не знаю, как вы влияете на мужа, когда хотите получить желаемое. Пишите всё что хотите, главное, чтобы он, прочитав ваше послание, отрёкся от наместничества в пользу старшего сына.

После этих слов я уже не могла сдерживаться.

– Вы хотите превратить Кирима в политическую марионетку? – поднялась я из кресла.

От гнева, переполнявшего меня, окружающее пространство начало меняться. Воздух в каюте словно сгустился и замерцал. Испуганно дзинькнула хрустальная чернильница и рассыпалась на осколки, выплеснув лужицу чернил, что залили приготовленный для письма лист бумаги и богатую ткань скатерти.

Волосы, разметав шпильки, самопроизвольно распустились, и пряди взвились вокруг головы, как змеи Медузы Горгоны. Ногти на руках удлинились, загнулись острыми когтями и закостенели. Жаль, не могла я видеть я себя со стороны, но ужас на лице командора порадовал.

– Что же вы молчите, с-с-сэр-р? – спросила я. Голос тоже изменился. Стал низким и раскатистым. – Хотите прибрать к рукам полуостров через моего сына?

Герцог хватал ртом воздух, но из груди его раздавался только сип.

Вдруг судно ощутимо тряхнуло. Кажется, сильный, никем нежданный шквал ударил корабль в борт, как драчун-забияка бьёт противника в скулу. Тут же переполошенными птицами засвистели боцманские дудки, вразнобой, рассыпанным сухим горохом, по палубе затопали грубые подошвы моряков.

– Ле-е-еди, – проблеял собеседник, – вы меня неправильно поняли…

Милость Триединого, что я в нём тогда прекрасного увидела, что ночь не спала, пялясь на луну? Бледный, ручонки трясутся, рот перекошен. Того и гляди, удар хватит. А всего-то ведьму увидел во всей красе и гневе.

Антимагические браслеты, блокирующие дар, никак не влияют на ведовство, имеющее другую природу. По большому счёту, я могла, призвав на помощь духов моря, притопить бритов ещё на подходе к «Чайке». Но, связавшись по переговорщику с Таиром, дабы предупредить об инциденте, получила приказ тянуть время.

– Ты что, использовал нас как приманку? – зашипела я, услышав распоряжение мужа.

– Не я. Имперским флотом на этот бритский корабль такая охота ведётся, что грех не воспользоваться. Поверь, вам ничто не угрожает, – сказал муж и отключился.

Тогда-то и начал закипать мой праведный гнев. С каждым новым противоправным действием – ворвались в каюту, перепугали детей и слуг, застегнули на моих запястьях браслеты, перевезли на своё судно – лёгкая и светлая ведовская сила всё гуще окрашивалась в тёмные цвета. А мне не хотелось её сдерживать.