Жизнь замечательных времен. 1970-1974 гг. Время, события, люди
Шрифт:
День 25 января выпал на понедельник. А он, как известно, день тяжелый. Тогда на 75-м году жизни скончался известный композитор Венедикт Пушков. Всесоюзную славу он приобрел благодаря кинематографу еще в середине. 30-х годов. В те годы буквально вся страна распевала его песню "Лейся песня на просторе", написанную для фильма "Семеро смелых" (1935). А всего Пушков написал музыку более чем к 40 фильмам.
В этот же день в Союзе писателей проходил вечер, посвященный 80-летию со дня рождения писателя Ильи Эренбурга. Среди приглашенных на это торжество было много известных людей, большую часть которых можно смело назвать "пришлыми" — они никакого отношения к покойному юбиляру не имели. Более того, сам Эренбург при жизни их не привечал и Вряд ли бы теперь пригласил. Однако устроители вечера этим пренебрегли. И наоборот, кинорежиссера Григория Козинцева, родная сестра которого была замужем за Эренбургом, на торжество позвали, но уже задним числом — телеграмму с приглашением ему вручили на следующий день
"Устроителям почему-то пришло в голову пригласить выступать С. А. Герасимова, но о моем существовании никто не вспомнил. Дело, разумеется, не в моей обиде (на кого?) и даже не в желательности именно моего выступления: вряд ли оно было бы таким уж существенным для памяти Ильи Григорьевича. Все это не так уж важно. Горько и тяжело мне было по иной причине: Любе (покойная сестра режиссера. — Ф. Р.), вероятно, хотелось бы, чтобы я был на этом вечере; да она и не смогла бы себе представить, чтобы я на него не приехал…"
И еще одно знаменательное событие произошло в этот день — Владимир Высоцкий вступил в возраст Христа и справил свой 33-й день рождения. Правда, справлял он его не в самом лучшем расположении духа. Как мы помним, одиннадцать дней назад он опять сорвался и угодил в больницу (причем три дня его держали в "психушке" в буйном отделении). В Театре на Таганке, где он репетировал роль Гамлета, рассчитывали, что за неделю он поправится и вновь приступит к работе. Ошиблись. Высоцкий не объявился ни 21-го, ни 22-го, ни 23-го — в день, когда весь актерский состав "Гамлета" предстал пред грозные очи Любимова. В итоге роль Гамлета режиссер попросил прочитать Леонида Филатова. А еще через сутки предложили Золотухину взять эту роль себе. Тот согласился, хотя прекрасно понимал, как воспримет этот его поступок Высоцкий.
Ведь до недавнего времени они считались "друзья — не разлей вода". Что-то будет теперь?
В январе родился сын Саша у Сергея и Татьяны Никитиных. С рождением ребенка мама, естественно, занялась его воспитанием, а отец продолжал трудиться сразу в двух областях: в науке (после окончания физтеха МГУ он работал в лаборатории одного из научно-исследовательских институтов) и в авторской песне (с декабря 62-го Сергей написал добрый десяток песен, однако главные шлягеры были еще впереди).
В те же дни советская сборная по боксу победно завершила свое турне в США. Наши блестяще провели практически все поединки. Лучшим боксером-любителем США был назван Лари Лайл (он нокаутировал Камо Сарояна), а лучшим боксером в нашей команде по праву стал Олег Коротаев. Кстати, сразу после вручения кубка знаменитый Анжело Данди (менеджер Мохаммеда Али) предложил Коротаеву подписать с ним контракт на выступления среди профессионалов и назвал сумму — 1,5 миллиона долларов. Даже по североамериканским меркам это было круто, а уж про советские и говорить нечего. Но Коротаев от суперконтракта вынужден был отказаться, причем сделал это под давлением советника посольства. Американцы, откровенно шокированные этим событием, на пресс-конференции высказались открыто: "Коротаев, вы, наверное, не представляете, какую вам предлагают сумму. Такого контракта еще никогда не предлагали боксеру-любителю!" На что Коротаев ответил: "Я не поменяю 250 миллионов своих соотечественников на полтора миллиона долларов".
После завершения пресс-конференции к Коротаеву подошел сам Анжело Данди и, сняв со своего пальца перстень с бриллиантами и сапфиром, отдал его советскому боксеру. Затем наша сборная в полном составе отправилась в ресторан — ужинать и слушать выступления звезд американской эстрады, одним из которых был сам Фрэнк Синатра.
На следующий день для советских спортсменов была устроена экскурсия по Нью-Йорку. Они побывали на 99-м этаже самого высокого в то время здания в мире "Эмпайр-стэйт-билдинг", спустились на восемь этажей ниже, где был расположен ресторан, и там роскошно пообедали. Затем пошли гулять по Бродвею.
Впечатлений от этой прогулки нашим ребятам хватило на всю жизнь, ведь ничего подобного у себя на родине они никогда не видели. В 71-м в Москве, кроме Красной площади, Калининского проспекта и улицы Горького (кстати, именуемой в народе Бродвеем), и смотреть было не на что. В большинстве своем улицы Москвы выглядели уныло, а развешанные тут и там огромные плакаты с надписями типа "Наша цель — коммунизм" или "Народ и партия — едины" придавали этой унылости какой-то сюрреалистический колорит. И так было во всем. Каких-то десять лет назад у столичных магазинах полки буквально ломились от самых разнообразных товаров, а с начала 70-х все это изобилие как корова языком слизала. Вот когда в широком обиходе появилось слово "дефицит". Многие продавцы повадились прятать товар, пользующийся спросом, под прилавком. В итоге до рядового покупателя он не доходил, а распространялся по блату — среди друзей и знакомых работников торговли. Конечно, торговля из-под прилавка существовала и в 60-е годы, однако по-настоящему стала заметна именно в 70-е. Пресса, конечно, била тревогу по этому поводу, однако журналистская борьба, по большому счету, напоминала схватку с ветряными мельницами. Например, только в январе столичные газеты разродились сразу
несколькими статьями на тему создания искусственного ажиотажа вокруг отдельных видов товаров. Упомяну всего лишь одну из этих публикаций — статья называлась "Мимо прилавка" и была напечатана 19 января в "Вечерней Москве".Автор заметки — Ю. Хотченков — приводил несколько примеров того, как руководители отдельных торговых предприятий мухлюют с товаром. Например, в универмаге № 9 "Ленинград" продолжительное время прилавки были избавлены от ходовой продукции. На все вопросы покупателей, когда же в магазин завезут хоть что-то стоящее, продавцы отвечали: ждем-с. Вот и дождались. Только не завоза товаров, а инспекции из ОБХСС (теперь эту службу называют УБЭП), которая выявила следующее. Оказывается, ходовой товар в магазине имелся, но лежал в подсобке и распространялся строго по знакомству. И он действительно был стоящий: в трикотажной секции у заместителя заведующего хранилось жакетов, джемперов и сорочек аж на полторы тысячи рублей! А в подсобке обувной секции "отыскалось" обуви на три тысячи целковых. Думаете, это все? Ошибаетесь! Обэхээсники заглянули еще в галантерейную секцию и обнаружили там залежи дефицитных портфелей и мужских перчаток. Все это ушлые работники магазина продавали на сторону, естественно, заламывая за каждую вещь цену вдвое выше реальной.
И так практически в каждом столичном магазине. Например, наведались обэхээсники в подсобку универмага № 32 и обнаружили, что там "до лучших времен" припрятано немало меховых товаров и головных уборов. Заглянули в магазин № 1 Мосэлектробытторга и нашли там спрятанными от рядового покупателя так нужные ему кофеварки и электрочайники. Этот список можно было продолжать до бесконечности.
Большинство из этих остродефицитных вещей, как я уже говорил, распространялось по знакомым либо шло как плата за услуги. Например, понадобилось директору галантерейного магазина сменить резину на своем навороченном "жигуленке", он берет пару-тройку импортных рубашек типа "батник" и идет к директору магазина "Автозапчасти". Все — вопрос решен.
Однако часть товаров попадала перекупщикам и "уходила" на толкучки. В те годы оптовых рынков, подобных нынешним, в Москве не существовало, но "толчков" (мест, где из-под полы продавался дефицит) было в избытке. Один из них функционировал у "комка", то бишь комиссионного магазина, на Садово-Кудринской, 7. Вот куда не зарастала народная тропа, поскольку там средь бела дня можно было купить если не все, то, во всяком случае, многое из тогдашнего дефицита. Например, шоколадные конфеты в коробках. В магазинах их достать не представлялось возможным, поскольку на прилавки выбрасывали от силы десяток-другой коробок, которые народ сметал за считаные минуты. Зато на "толчке" этого добра было в избытке, но, сами понимаете, по двойной цене. Кроме упомянутых конфет, на "толчке" продавались и другие остродефицитные вещи: магнитофонная лента, итальянские очки с дымчатыми стеклами, импортные сигареты, шариковые ручки венгерского производства и т. д. и т. п.
Хроническое отсутствие хороших товаров на прилавках магазинов рождало на свет самых разных мошенников, которые, что называется, "ловили момент". Вот лишь один пример. Некая женщина наладила в Москве бесперебойный промысел по "впариванию" рядовым гражданам дефицитных вещей, которые она… находила в пунктах проката. Делалось это просто. Мошенница приходила в "прокатку", предъявляла паспорт на свое имя и брала по десятку столовых предметов, мотивируя это тем, что собирается справлять большое застолье. За короткий период времени она умудрилась таким образом обойти 12 ателье проката и набрать более пятисот различных вещей (350 тарелок; 76 хрустальных стопок, 74 рюмки, 66 бокалов, 48 чашек с блюдцами и т. д.) на общую сумму около 750 рублей. Мошенницу, конечно же, разоблачили и впаяли за ее незаконную деятельность три года колонии общего режима.
Однако вернемся к хронике событий января 71-го.
26 января чрезвычайное происшествие произошло в Ленинграде. Там из-за халатности врачей, выдававших лекарства в аптеке на Васильевском острове, едва не погиб 4-летний ребенок. События развивались следующим образом.
Папа мальчика, вернувшись вечером с работы домой, застал там невеселую картину: у сына поднялась температура, а жена все это время не могла оставить его одного, чтобы сбегать в аптеку за лекарством. Глава семьи схватил рецепт и помчался в аптеку сам. Событие, в общем-то, рядовое и в подавляющем большинстве случаев заканчивающиеся благополучно. Но здесь все было иначе. Продавец, видимо, плохо прочитала название лекарства на рецепте и вручила отцу мальчика совершенно другой препарат — очень опасный для ребенка. Эту ошибку вскоре обнаружила рецептор-контролер, которая, не медля ни секунды, тут же сообщила о случившемся в милицию. Там к ее заявлению отнеслись с огромной ответственностью. Операцию по поиску больного ребенка, который вот-вот мог получить опасную дозу препарата, возглавили полковник милиции Г. Надсон и капитан Г. Гордеев. Поскольку они располагали только именем и фамилией ребенка — Дима Горзиенко, — они тут же связались с адресным бюро. Вся надежда была на то, что людей с такой фамилией в городе на Неве будет не так много. Но их набралось 28 человек. Пришлось проверять каждый из этих адресов, для чего в путь отправились 28 патрульных машин.