Жизненная сила

Может, и так.

–  А где мой пленник?
– скидывая остатки камуфляжа, поинтересовался Памир.

–  В саду, - ответила Кви Ли.

–  И рассказал ли он что-нибудь интересное?

–  Ничего!
– на одном дыхании выпалили обе женщины.

Памир провел рукой по грязным волосам, снова улыбнулся и признался:

–  Я хотел быть с тобой. Когда ты вернулась… Но мои обязанности… Прости.

–  Не надо.

–  Не буду.

–  А что происходит снаружи?
– поинтересовалась Кви Ли у мужа.

Красивый человек выпучил глаза и надул одну щеку.

–  Одним словом?
– Ужасное, бесконечное, таинственное спокойствие.

–  А куда вы ходили, милый? Мужчины переглянулись.

–  Дорогая!
– поднял вверх палец Перри.

–  Сначала поесть, - тряхнул головой Памир.
– Я хочу получить обратно свои тридцать кило. А потом мы пойдем с тобой куда-нибудь. С тобой вдвоем, Уошен. У меня миллион вопросов, а времени нет, чтобы задать и десять.

Памир вымылся и переоделся во все чистое. Они с Уошен сидели в гостиной. Бриллиантовый пол сверкал от солнечных лучей и голографических изображений. Глядя себе под ноги, они могли видеть парк и светловолосого мужчину, сидевшего в кресле, не пытавшегося освободиться от стягивавших его ремней и только внимательно следившего за полетом каждой птицы и движением каждой обезьянки.

–  Расскажи мне, - попросил Памир.
– Расскажи все.

Пять тысяч лет пролетели, как одно дыхание. Ложная миссия. Медулла оссиум. Событие. Рождение детей. Рождение Бродяг. Возрождение цивилизации. Побег Уошен и Миоцен. А потом Дью, приведший их в обиталище пиявок и объяснивший, что источником всего этого был только он, он один… И не закончив рассказа, Уошен тронула Памира за руку.

–  Я знаю, о чем ты думал все эти последние дни.

–  Знаешь?

–  Ты пытался решить, хитрю ли я и можно ли мне верить.

–  Ну и как?
– Памир доел полусырой стейк, вытер губы и снова спросил: - Так можно или нет?

–  Ладно. Что там, снаружи?

–  Про тебя никто и не вспоминает. И никому ты не нужна. Но Миоцен и эти твои внучки ищут изо всех сил только этого. – Памир ткнул рукой в пол.
– Они уже почти нашли его и меня заодно, в топливном баке. Пусть его молчание тебя не обманывает. Локи рассказал мне достаточно, чтобы сузить наши поиски настолько…

–  Сколько же капитанов ускользнуло?

–  По моим расчетам, двадцать восемь. Или двадцать семь? Или уже двадцать шесть.

–  Плохо дело, - сказала Уошен.

–  Тебя я не посчитал. Но про тебя давным-давно забыли. И если не сойдешь с ума, то выслушай, что я сейчас скажу. Знаешь, с кем ты сидишь? Перед тобой законный Капитан-премьер. Не испугалась?

Уошен изо всех сил старалась переварить такую новость. Потом наклонилась и, положив ладони на пол, словно попыталась поймать голову сына.

–  Все нормально. Расскажи все, что знаешь. Только быстро.

Он рассказал о поисках ее и Миоцен, о помощи Перри, о своем растущем отчаянии, о том, как уже в самом конце он задел ногой эти старинные серебряные часы…

–  И они все еще у тебя?
– вскинула голову Уошен. Да, они все еще висели у него на новой серебряной

цепочке. Памиру не пришлось предлагать взять их дважды. Он подождал, пока Уошен открыла серебряную крышку и прочитала посвящение, и продолжил свою историю. О поисках источника нейтрино, о таинственном люке, об обрушившемся туннеле и остановился на том месте, где они с Локи дубасили друг друга в обиталище пиявок. Легким щелчком Уошен закрыла крышку.

–  Если бы я расширил радиус поисков и обращал внимание на все мелкие детали… - извиняющимся тоном начал Памир.

–  Я не разочарована, - ласково улыбнулась Уошен.

–  Но я был в отчаянии, - продолжал он.
– Сначала нейтрино, потом этот таинственный люк Дью… и мне не оставалось ничего, как только копать и копать…

Уошен положила часы на сомкнутые ладони и задумалась.

Имя «Дью» прозвучало в устах Памира презрительно, как кличка, и, покачав головой, он добавил:

–  Я, честно говоря, даже не помню этого хрена.

«А я любила этого человека», - удивленно подумала Уошен.

–  И что нейтрино?
– оборвала она сама себя.
– Что ты увидел? Скажи точно. Насколько велики были изменения?

Памир рассказал все в мельчайших подробностях, но, видя, что Уошен не слушает, сменил тему.

–  Как только ты совсем поправишься, мы уйдем отсюда. Ни с Кви, ни с Перри я официально никак не связан. Но тут неподалеку есть одно старое убежище, и Миоцен рано или поздно до него доберется. Нужно новое место, чтобы укрыться. Этим я отчасти и занимался все последние дни…

–  А потом?

–  Выжидаем свое время. В полном спокойствии и готовности.
– Памир говорил медленно, четко, как человек, полностью отвечающий за свои слова.
– Если мы действительно хотим вернуть наш Корабль и сохранить его, надо собрать все ресурсы, всю силу и мудрость… чтобы больше такого не повторилось…

Уошен молчала, сама не зная толком, о чем сейчас думает. Никогда еще она не ощущала свой мозг настолько бесполезным и беспомощным. Все проходило мимо ее сознания и сквозь сомкнутые ладони уходило в долгий болезненный взгляд, устремленный на сына, сидевшего в прекрасном, саду. Потом она разомкнула ладони и снова уставилась на медленно, но без устали идущие стрелки.

–  У нас есть союзники, - продолжал Памир.
– Этим я тоже много занимался. Создавал контакты, связи…

–  Но у нас не было ядерных реакторов, - вдруг сказала Уошен, захлопнув крышку, ставшую теплой от соприкосновением с ее новым телом.

–  Что?

–  Когда я покидала Медулла оссиум, большая часть энергии давалась геотермальными ресурсами.

–  Ты покинула это место больше ста лет назад, - напомнил Памир.
– Многое могло измениться.

Может быть. Может быть.

–  Судя по всему, Бродяги прорыли наверх широкий туннель, - продолжал он.
– И, поднимаясь по старым путям, натолкнулись на мою дыру, что, конечно, весьма облегчило их работу. И все же. Сотни километров туннелей. Нет, скорее всего, ядерные реакторы у них уже есть.

–  Может быть, - теперь уже вслух повторила она и снова развела ладони. Часы упали прямо на обод, закружились, и, поднимая их, она снова стала смотреть на сына, все удивлявшегося странному зеленому миру. Ничего нельзя было прочесть в его серых глазах - ни страха, ни раздумья.

–  И что же это, Уошен?
– Она молчала. Как сын.
– Скажи мне,- настаивал Памир.

–  Я думаю, ты ошибаешься.

–  Может, и ошибаюсь. Но в чем?

И пока она не сказала, он так и продолжал сомневаться в правильности собственного ответа.