Жизнеописание Петра Степановича К.

– Лида сказала, что вы хотите сегодня праздновать мой день рождения. Давай отменим это дело. Не такое важное событие. И где взять столько продуктов? Это ж надо в очередях стоять!

– Да ты уже говорил, папа. А потом согласился. Все уже куплено.

– Не помню, чтобы я соглашался. У нас разговора об этом не было.

Старший сын Петра Степановича давно уже старался поменьше общаться с отцом – всякий раз на него накатывала волна раздражения. А чего, собственно, раздражаться? Еще неизвестно, каким ты сам будешь, приведись тебе дожить до девяноста пяти лет, может, совсем выживешь из ума. Даже точно выживешь!

Рассуждал он, как видим, правильно, а толку от этого не было никакого, характер, мы же знаем, у него был очень вспыльчивый. На вопросы отца он обычно отвечал саркастически, но кратко, чтобы не разогреться до вспыхивания. Отец на долгих разговорах не настаивал, а обижался он на сарказмы старшего сына или нет, тому было неизвестно, а нам – тем более.

В этот раз обошлось без сарказма, день рождения все-таки, но не без обычной краткости. Старшему сыну Петра Степановича позарез нужно было к понедельнику написать отзыв на диссертацию, и сделать это надо было до обеда, пока не сядут за стол. Не подводить же диссертанта из-за своих домашних дел! Он еще смотрел на отца, а вполглаза уже в диссертацию.

Петр Степанович потоптался посреди комнаты.

– Ну как знаете, вам виднее. Я вот хотел тебе рассказать, мне сегодня интересный сон приснился. Тебе как человеку, связанному с космическими полетами, должно быть интересно.

Этого только не хватало!

– Может, ты потом расскажешь, папа?

– Потом я забуду.

Пришлось слушать, нельзя было обидеть отца в этот день.

На праздничный обед в честь Петра Степановича, пришли внуки. Олег, муж внучки Лены, с которым у Петра Степановича еще со времен его больничной эпопеи, сложились почти приятельские отношения, спросил:

– Петр Степанович, вы прожили почти целое столетие. Какой кусок вашей жизни кажется вам самым лучшим?

Петр Степанович задумался. При всей его забывчивости, касавшейся недавних событий, давние он помнил хорошо, нередко до деталей, до отдельных звуков и запахов. Но только отдельные события – перебрать в памяти все пережитое у него не получалось, он быстро уставал, мысль отвлекалась на что-то другое. Сейчас вдруг в памяти всплыла та давно забытая, казалось, зимняя лунная ночь, когда он ехал на санях с вечеринки райсельхозсоюза и ощущал себя частью мироздания, и она вспомнилась в мельчайших подробностях, и звездным небом, и запахом овчины от полушубка, от бараньей полости, и лаем выбежавших его встречать собак, и какими-то необыкновенными ожиданиями, и чувством, что ты хозяин в этой жизни…

– Трудно выбрать, – сказал Петр Степанович. – Может, при НЭПе? Или то просто молодость была? Ведь самый лучший кусок жизни – это молодость. А вообще были разные куски… Я на свою жизнь не обижаюсь. Жаль только, что поумнел поздно. Но я все свои мысли успел записать, почитаете, когда умру…

XXXVI

Летом, в августе, оставив отца на попечение Лены, старший сын Петра Степановича с Лидой и сыном Никитой, как обычно, поехали на Волгу – рыбачить. Он никогда не расставался со своей «Спидолой», был в курсе всех новостей, сразу узнал и о московских событиях, а уже по дороге домой – об их благоприятном исходе.

В Харькове ничего не изменилось, отец был в добром здравии – насколько это было возможно в его возрасте и при его общем состоянии здоровья. Дома ждало письмо от среднего брата.

Здоров, брат!

Кілька днів тому одержав від тебе просторого листа, не відповідав, знаючи, що ви у відпустці. Але коли цей лист дійде до вас, ей, напевно, еже повернетеся.

Як почува себе батько? У вересні хочу, нарешті, приїхати побачитися.

Про життя і ціни не буду писати, бо всім відомо, що в цій справі діється.

Наталка з обома хлопцями півтора місяця назад поїхала в Махачкалу до батьків Володимира, а зараз живе з ними в аулі десь в горах. В свому листі вона написала про бідність гірської землі, про велич і багатство наших просторів, які вона оцінила тільки тепер. Про прикрість, що володаріцих просторів зовсім не шанують їх, тому що ці володарі не знають і в упор не бачатъ, звідки береться хліб і всяка благодать. Наталка ще описала, як гірські жінки від джерела носять воду в мідних глеках мкістю 20–25 літрів по крутих стежках і на значну висоту.

Надімося, що в вересні Наталка з хлопцями повернеться назад. Я вже починаю сумувати за ними. Мо життя проходить на роботі, де я спілкуюсь з невеличкою кількістю людей. Повернувшись додому після 17-ї години пораюсь біля кіз, кой-що роблю по господарству, але намагаюся знайти і час, щоб побути з онуками. Ціхлопці мені подобаються. Обо дуже активні, темпераментні, дуже цікавляться всім навколо. Коли вони в іншій кімнаті, весь час чути вигуки захоплення, потім свари, плач, потім знову діло, гурчать губами машини, трактори, потім щось малюють і т. ін.

Нещодавно одержав листа від Велорія. Ось що він пише: [30]

«Получил справку из Военной прокуратуры, за что арестовали и кончили Василия Степановича. Сразу по трем статьям: террористическая, диверсионная, контрреволюционная деятельность. По каждой из них – расстрел! Не пойму, зачем три раза? За это все мне дали бесплатный проезд в метро, трамвае и автобусе. Во Львове же улицу его имени новые демократы снова переназвали по-старому, бюст из сквера убрали и предложили мне забрать его и установить на могиле отца. Они, видно, не знают, что у него нет могилы, и где он похоронен – неизвестно. Что теперь делать, не знаю».

30

Здорово, брат!

Несколько дней назад получил от тебя пространное письмо. О жизни и ценах не буду писать, и так всем известно, что с этим творится. Наталка с обоими ребятами полтора месяца назад уехала в Махачкалу к родителям Владимира, а сейчас живет с ними в ауле где-то в горах. В своем письме она написала о бедности горской земли, о величии и богатстве наших просторов, которые она оценила только сейчас. О горечи от того, что хозяева этих просторов совсем не ценят их, потому что эти хозяева не знают и в упор не видят, откуда берется хлеб и всякая благодать. Наталка еще описала, как горские женщины носят воду в медных кувшинах емкостью 20–25 литров от источника по крутым тропам и на большую высоту.

Надеемся, что в сентябре Наталка с ребятами вернется. Я уже начинаю скучать по ним. Моя жизнь проходит на работе, где я общаюсь с небольшим числом людей. Вернувшись домой после 17 часов, когда уже темно, хлопочу возле коз, кое-что делаю по хозяйству, но пытаюсь найти и время, чтобы побыть с внуками. Эти хлопцы мне нравятся. Оба очень активные, темпераментные, очень интересуются всем вокруг. Когда они в другой комнате, оттуда все время слышны увлеченные крики, потом ссоры, плач, потом опять за дело, урчат губами, изображая машины, тракторы, потом что-то рисуют и т. д.

Недавно получил письмо от Велория. Вот что он пишет: (укр.)

Зараз ми дуже заклопотані утриманням свого господарства. Ще треба викопати картоплю, якої, мабуть, буде дуже мало, і вибити соняшник. Мороки так багато, що я не дивлюсь телевизор, не читаю газет. Бриючись вранці, слухаю Бі-Бі-Сі або Свободу і узнаю звідти, що діться на білому світі. Так сьогодні вранці і узнав, що Горбачева скинули з посади президента. Може ми будемо свідками ще одного завитка безглуздя [31] .

Старший брат сразу же ответил.

31

Сейчас мы погружены в заботы о нашем хозяйстве. Предстоит еще выкопать картошку, которой, видимо, будет очень мало, и выбить подсолнухи. Мороки так много, что я не смотрю телевизор, не читаю газет. Бреясь по утрам, слушаю Би-Би-Си или Свободу и узнаю оттуда, что творится на белом свете. Так сегодня утром и узнал, что Горбачева скинули с поста президента. Возможно, мы станем свидетелями еще одного витка безумия, (укр.)

Отец, вроде бы, в порядке, но в полной растерянности от политических событий, смысла которых он совершенно не понимает, – к перестройке и к Горбачеву всегда относился подозрительно и вообще, на старости лет, стал большим приверженцем порядка. Он и нас ведь считает непозволительными вольнодумцами. Сейчас не может понять, как можно управлять страной без КПСС (он что-то слышал по радио о ее роспуске).

На Волге мы хорошо отдохнули, рыбалка была замечательная, но, боюсь, это последний раз, что Никита с нами поехал. У него уже своя жизнь, и он с нами немного томился. Василий с Ириной давно отделились, ездят куда-то со своими друзьями, в этом году были в Карелии. А вдвоем Лида ездить не согласится – мало ли что может приключиться.