Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих
Шрифт:
Немного спустя скончался по возвращении в Рим шестидесяти девяти лет и Филарете и был погребен в Минерве, где, живя в Риме на службе у папы Евгения, он поручил написать портрет этого папы весьма прославленному живописцу Джованни Фоккора. Автопортрет Антонио находится в начале его книги, в которой он обучает строительному искусству.
Учениками его были флорентинцы Варроне и Никколо, выполнившие близ Понтемолле мраморную статую для папы Пия II, когда тот привез в Рим главу св. Андрея, и по его же поручению они восстановили Тиволи почти от самых фундаментов, а в Сан Пьетро они сделали мраморные украшения над колоннами капеллы, где хранится глава св. Андрея; близ этой капеллы находится гробница названного папы Пия работы Пасквино из Монтепульчано, ученика Филарете, и Бернардо Чуффаньи, выполнившего в Римини в церкви Сан Франческо мраморную гробницу для Сиджизмондо Малатесты, где он изобразил его с натуры, и, кроме того, как говорят, еще несколько вещей в Лукке и Мантуе.
ЖИЗНЕОПИСАНИЕ ДЖУЛИАНО ДА МАЙАНО СКУЛЬПТОРА И АРХИТЕКТОРА
Ошибку немалую совершают те отцы семейства, которые у своих детей с малых лет препятствуют естественному развитию их таланта и не дают им заниматься тем, что им больше по вкусу, ибо желание повернуть
И вот, когда он жил уже во Флоренции, у него родился сын Джулиано, и, так как отцу с течением времени показалось, что голова у сына толковая, он решил сделать из него нотариуса, ибо его собственное занятие каменотеса, как ему казалось, было очень трудным, а пользы от него было немного. Однако это ему не удалось, так как, хотя Джулиано и ходил некоторое время в начальную школу, но грамматика в голову ему никак не лезла и потому никакого толку из этого не получилось. Более того, он не раз оттуда убегал, и тут-то и обнаружилось, что всей душой он стремился к скульптуре, хотя вначале занялся было столярным делом, а кроме того, и рисовал.
Говорят, что совместно с Джусто и Миноре, мастерами интарсии, он делал скамейки для ризницы Аннунциаты, а также и для ее хора, что подле капеллы, и много других вещей во фьезоланском аббатстве и в Сан Марко и что, заслужив этим известность, был приглашен в Пизу, где в соборе возле главного алтаря он сделал сиденья, на которых священник, и диакон, и иподиакон восседают во время богослужения и на спинке которых он выполнил интарсией из темного и светлого дерева трех пророков, которых и сейчас там можно видеть. В этой работе ему помогали Гвидо дель Сервеллино и мастер Доменико ди Мариотто, пизанские деревообделочники, которых он обучил так, что позднее они отделали резьбой и интарсией большую часть хора, законченного в наши дни в гораздо лучшей манере пизанцем Баттистой дель Червельера, человеком поистине одаренным и хитроумным.
Вернемся, однако, к Джулиано. Он сделал также шкафы в ризнице Санта Мариа дель Фьоре, на которых его интарсии и инкрустации в то время считались чудесными. И в то время, как Джулиано занимался таким образом интарсией, скульптурой и архитектурой, умер Филиппо ди сер Брунеллеско, и, так как попечителем на его место был назначен Джулиано, он выложил черным и белым мрамором обломы глазков, что под сводом купола. По углам же он поставил мраморные пилястры, над которыми позднее Баччо д'Аньоло поместил архитрав, фриз и карниз, как об этом будет сказано ниже. Правда, как это видно по некоторым его собственноручным рисункам в нашей Книге, Джулиано собирался сделать фриз, карниз и балюстраду в другом ордере с фронтонами над каждой из восьми граней купола, но времени у него для этого не хватало, так как, перегруженный повседневной работой, он скончался. Однако до этого он побывал в Неаполе, где выстроил в Поджо Реале для короля Альфонса великолепный дворец с прекрасными фонтанами и водопроводом во дворе. И в самом городе для дворянских домов и для площадей он сделал рисунки многочисленных фонтанов с прекрасными и прихотливыми выдумками. И весь названный дворец он поручил расписать Пьеро дель Донзелло и его брату Полито. Он выполнил также для названного короля, который тогда был герцогом Калабрийским, в большом зале неаполитанского замка скульптурные и барельефные истории над одной из дверей, внутри и снаружи, а также отделал ворота замка мрамором в коринфском ордере с большим числом фигур, придав этой работе вид триумфальной арки с высеченными из мрамора изображениями некоторых побед и историй из жизни этого короля. Подобным же образом сделал Джулиано и обрамление Капуанских ворот с множеством разнообразных и красивых трофеев, чем он заслужил себе великую любовь короля и то, что король, оценив его труд высокой наградой, обеспечил и его потомство.
Джулиано обучил и Бенедетто, своего племянника, искусству интарсии, архитектуры и кое-каких поделок из мрамора, и Бенедетто, проживая во Флоренции, брал работы по интарсии, потому что они приносили ему больше выгоды, чем другие искусства. Между тем Джулиано был приглашен в Рим мессером Антонио Розелло – аретинцем, секретарем папы Павла II, на службу к названному первосвященнику, который, когда Джулиано туда прибыл, заказал ему в первом дворе дворца Сан Пьеро галерею из травертина с тремя ярусами колонн: первый – в нижнем этаже, где теперь ставят свинцовую печать и расположены другие учреждения, второй – выше, там, где живут датарий и другие прелаты, и третий, последний, – там, где расположены помещения, которые выходят во двор собора св. Петра и которые он украсил золочеными потолками и другим орнаментом. По его же проекту была сооружена и мраморная лоджия, откуда папа благословляет, и все это представляло огромнейший труд, как это видно и поныне.
Однако самым поразительным и удивительным его произведением был выстроенный им в Риме для названного папы дворец с церковью Сан Марко, на строительство которых было потрачено огромное количество травертина, вырытого, как говорят, в виноградниках по соседству с аркой Константина и служившего подпоркой фундамента той части Колизея, которая ныне обрушилась, потому, быть может, что это сооружение и было этим самым ослаблено.
Тем же папой Джулиано был послан в Лорето, где он перестроил и значительно расширил здание церкви Богоматери, которое до этого было небольшим и держалось на грубых столбах, но довел стройку не выше того пояса в виде валика, который был там и раньше, вызвав для продолжения работ своего племянника Бенедетто, который, как об этом будет сказано, вывел затем и купол. После этого, так как ему пришлось возвратиться в Неаполь для завершения начатых работ, Джулиано получил там от короля Альфонса заказ еще на одни ворота, неподалеку от замка, на которых должно было стоять более восьмидесяти фигур, каковые Бенедетто
должен был выполнить во Флоренции Однако из-за кончины короля вся работа осталась незаконченной, и лишь кое-какие остатки ее сохранились во флорентийской церкви Мизерикордиа, другие же в наше время еще находились на Канто алла Мачине, но где они теперь, мне не известно. Между тем еще до смерти короля умер в Неаполе и Джулиано, семидесяти лет от роду, и был весьма почтен богатыми похоронами, а именно король приказал, чтобы пятьдесят человек, одетые в черное, сопровождали его к месту погребения и чтобы ему была сооружена мраморная гробница.По его стопам последовал Полито, который заканчивал каналы водопровода в Поджо Реале, а Бенедетто, занимаясь скульптурой, в конце концов превзошел, как будет об этом сказано, своего дядю Джулиано, а в молодости соревновался со скульптором по имени Моданино из Модены, работавшим в глине и выполнившим для названного короля Альфонса Плач над телом Христа с большим числом круглых фигур из раскрашенной терракоты, выполненных чрезвычайно живо. Работа эта по приказанию короля была поставлена в церкви неаполитанского монастыря Монте Оливето, весьма в тех местах почитаемого. В этом произведении изображен и сам король, стоящий на коленях, который, кажется, поистине живее живого и которым Моданино был за это время вознагражден весьма щедро.
По смерти короля, о которой уже говорилось, Полито и Бенедетто возвратились во Флоренцию, где недолгое время спустя вслед за Джулиано ушел навеки и Полито. Их скульптурные и живописные работы относятся примерно к 1447 году спасения нашего.
ЖИЗНЕОПИСАНИЕ ПЬЕРО ДЕЛЛА ФРАНЧЕСКА ЖИВОПИСЦА ИЗ БОРГО А САН СЕПОЛЬКРО
Поистине несчастливы те, кто, потрудившись над наукой на пользу другим, а себе на славу, иной раз из-за болезни или смерти не могут довести до совершенства работы, ими начатые. И случается весьма часто, что труды, оставленные ими незаконченными или почти что законченными, присваиваются теми, кто, возомнив о себе, пытается прикрыть свою ослиную кожу благородной шкурой льва. И хотя время, которое называют отцом истины, рано или поздно обнаруживает правду, все же случается, что некоторое время бывает лишен почестей тот, кто заслужил их своими трудами, как это и приключилось с Пьеро делла Франческа из Борго Сан Сеполькро. Почитаясь редкостным мастером в преодолении трудностей правильных тел, а также арифметики и геометрии, он, пораженный в старости телесной слепотой, а затем и смертью, не успел выпустить в свет доблестные труды свои и многочисленные книги, им написанные, кои и поныне хранятся в Борго, у него на родине. И хотя тот, кто должен был всеми силами стараться приумножить его славу и известность, ибо у него научился всему, что знал, пытался как злодей и нечестивец изничтожить имя Пьеро, своего наставника, и завладеть для себя почестями, которые должны были принадлежать одному Пьеро, выпустив под своим собственным именем, а именно брата Луки из Борго, все труды этого почтенного старца, который помимо вышеназванных наук был превосходным живописцем.
Родился он в Борго Сан Сеполькро (который теперь стал городом, тогда же им еще не был) и назвался по имени матери своей делла Франческа, ибо она осталась беременной им, когда его отец и ее муж умер, и он ею был воспитан и при ее помощи достиг ступени, дарованной ему его счастливой судьбой. В своей юности Пьеро занимался математическими науками и, хотя с пятнадцати лет пошел по пути живописца, так никогда их и не бросал, но, пожав удивительные плоды и в них, и в живописи, был призван Гвидобальдо Фельтро, старым герцогом Урбинским, для которого он выполнил много картин с прекраснейшими мелкими фигурами, большая часть которых погибла, ибо государство это подвергалось неоднократно потрясениям войны. Тем не менее там сохранились некоторые его сочинения по вопросам геометрии и перспективы, в коих он не уступал никому из своих современников, а может быть, и никому из когда-либо живших и в другие времена, о чем свидетельствуют все его работы, изобилующие перспективами, и в особенности сосуд, построенный из квадратов и граней так, что дно и горло его видны и спереди, и сзади, и с боков, что, несомненно, вещь поразительная, ибо там тончайшим образом построена каждая мелочь и закругления всех этих кругов сокращаются с большим изяществом.
И вот, после того как он приобрел уважение и известность при этом дворе, ему захотелось показать себя в других краях, и потому отправился он в Пезаро и Анкону, но в разгар работы был вызван герцогом Борсо в Феррару, где во дворце расписал много помещений, которые позднее были разрушены старым герцогом Эрколе при перестройке дворца по-новому. Таким образом, в городе этом из работ Пьеро осталась лишь капелла Сант Агостино, расписанная фреской, да и та попорчена сыростью.
После этого, будучи приглашен в Рим папой Николаем V, он написал в верхних помещениях дворца две истории, соревнуясь с Браманте из Милана, которые наравне с другими были уничтожены папой Юлием III, для того чтобы Рафаэль Урбинский смог написать там св. Петра в темнице и чудо с причастием в Больсене, так же как был уничтожен ряд других произведений, написанных Брамантино, превосходным живописцем своего времени. Так как я не могу описать ни жизнь Брамантино, ни его отдельные работы, поскольку они погибли, мне не покажется затруднительным кстати напомнить о нем, который в названных уничтоженных работах написал, как я слышал, несколько голов с натуры столь прекрасных и совершенных, что им не хватало только дара речи, чтобы стать совсем живыми. Многие из этих голов сохранились, ибо Рафаэль Урбинский приказал снять копии с них, чтобы иметь изображения всех тех, которые были великими людьми, а среди них были Никколо Фортебраччо, Карл VII, король французский, Антонио Колонна – принц Салернский, Франческо Карманьуола, Джованни Вителлеско, кардинал Виссарион, Франческо Спинола, Баттиста да Каннето; все эти портреты ученик и наследник Рафаэля Урбинского Джулио Романо передал Джовио, а Джовио поместил их в свой музей в Комо. В Милане над дверями Сан Сеполькро я видел усопшего Христа его же работы, написанного в ракурсе, и, хотя вся живопись не превышает в высоту одного локтя, она обнаруживает всю безмерность невозможного, осуществленного с легкостью и с пониманием. Есть также в названном городе в доме молодого маркиза Останезиа помещения и лоджии со многими вещами, выполненными им с уверенностью и величайшей мощью в ракурсах фигур, а за Порта Верчеллина, близ замка, он написал в конюшнях, ныне запущенных и полуразрушенных, несколько конюхов, чистящих скребницей лошадей, среди которых одна была изображена так живо и так хорошо, что другая, живая лошадь, приняв ее за настоящую, сильно ее забрыкала.