Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих
Шрифт:
В палаццо Медичи он выполнил мраморный фонтан, тот, что находится во втором дворе и украшен фигурами детей, зажимающих струю воды, выбрасываемую дельфинами; отделан фонтан с высшим изяществом и в очень тщательной манере. В церкви Санта Кроне, у кропильницы со святой водой, выполнена им гробница Франческо Нори с барельефом Богоматери над ней; другую же Богоматерь он сделал в доме Торнабуони; много других его произведений было разослано за границу в различные страны, так, например, во французский город Лион – мраморная гробница. В церкви Сан Миньято аль Монте, монастыре белых монахинь, расположенном за стенами Флоренции, ему была заказана гробница кардинала Португальского, которая была выполнена им так чудесно и настолько тщательно и искусно, что пусть ни один художник не воображает, что он сможет когда-либо увидеть нечто подобное по чистоте отделки и по изяществу. И в самом деле, всякому, кто ею любуется, кажется не только трудным, но прямо-таки невозможным сделать так, как сделана она, ибо на ней есть фигуры ангелов, в которых видно столько изящества и красоты в выражении их лиц и в их одеяниях, да и в самом исполнении, что они кажутся уже не мраморными, а совсем живыми. Один из них держит венец девственности кардинала, который, говорят, умер девственником, другой – пальмовую ветвь в знак победы, одержанной кардиналом над всем мирским. Среди многих искуснейших деталей мы видим там арку из мачиньо, на которой подвешен мраморный полог, задрапированный так ловко, что благодаря сочетанию белого мрамора и серого мачиньо полог более напоминает настоящую ткань, чем мрамор. Над саркофагом находятся поистине прекраснейшие фигуры мальчиков и самого покойника, а также отлично выполненная Богоматерь в тондо. Саркофаг имеет форму той порфировой гробницы, что находится в Риме на площади Ротонды. Гробница этого кардинала была воздвигнута в 1459 году, и ее форма и архитектура капеллы так понравились герцогу Амальфи, племяннику папы Пия И, что он заказал тому же мастеру выстроить в Неаполе капеллу для своей супруги, точно такую же, за исключением фигуры покойного. Кроме того, Антонио изваял там же плиту с изображением Рождества Христова в яслях, с ангелами, танцующими и поющими над вертепом. Ангелы эти поют с открытым ртом, и кажется, что, кроме дыхания, Антонио наделил их всеми прочими движениями и чувствами с таким изяществом и с таким блеском, что большего железный резец и человеческий гений сотворить из мрамора не могут. Потому-то так и ценил эти произведения и Микеланджело, и все
Антонио умер во Флоренции сорока шести лет от роду, оставив после себя своего брата Бернардо, архитектора и скульптора, того самого, который в Санта Кроче выполнил из мрамора гробницу мессера Леонардо Бруни из Ареццо, написавшего историю Флоренции, – великого ученого, известного всему свету. Архитектурные способности этого Бернардо весьма высоко ценились папой Николаем V, который очень любил его и пользовался его услугами для многочисленных работ, выполненных им в годы его понтификата; он сделал бы и больше, если бы смерть не приостановила работ, задуманных названным папой. По словам Джаноццо Манетти, папа поручил ему перестроить узкую и плохо устроенную площадь в Фабриано, где он из-за чумы провел несколько месяцев, расширил и украсил площадь в тех местах, где она была узкой и плохо отстроенной, соорудив вокруг нее ряды лавок полезных, очень удобных и красивых. Там же Антонио после этого восстановил и перестроил пришедшую в ветхость церковь Сан Франческо. В Гуальди он перестроил и даже, можно сказать, выстроил заново церковь Сан Бенедетто, расширив ее красивыми и удобными пристройками. В Ассизи он смело перестроил и перекрыл заново церковь Сан Франческо, которая грозила рухнуть, а кое-где уже обрушилась. В Чивиттавеккиа он выстроил много красивых и великолепных зданий, в Чивиттакастеллана восстановил больше трети городских стен, придав им красивый профиль. В Нарни перестроил и расширил крепость, окружив ее крепкими и красивыми стенами. В Орвието выстроил большую крепость и прекрасный дворец, потребовавший больших расходов, размеры которых не уступали его великолепию. В Сполето подобным же образом расширил и усилил крепость, в стенах которой выстроил жилые помещения настолько красивые, удобные и хорошо задуманные, что лучше нельзя было нигде увидеть. Не щадя расходов и по-царски обстроил он целебные источники в Витербо и выстроил там помещения, пригодные не только для больных, прибывавших туда ежедневно в целях лечебного купания, но и для приема любого государя. Все эти сооружения были выполнены названным папой по проектам Бернардо за пределами города. В Риме же он восстановил, а во многих местах построил заново городские стены, разрушившиеся в большей своей части, и добавил к ним несколько башен, включив в их число новые укрепления, которые он пристроил снаружи к замку Св. Ангела, снабдив его внутри многими комнатами и всякими украшениями. Названный папа намеревался также восстановить или перестроить, в зависимости от их состояния, сорок церквей, основанных на остановках вдоль крестного пути еще при св. Григории 1, прозванном Великим. Так, он восстановил церкви Санта Марна Трастевере, Санта Прасседиа, Сан Теодоро, Сан Пьетро ин Виаколи и многие другие менее значительные. С особенной же щедростью, нарядностью и тщательностью сделал он это для шести из семи самых больших и главных, а именно Сан Джованни Латерано, Санта Мариа Маджоре, Сан Стефано ин Челио Монте, Сант Апостоло, Сан Паоло и Сан Лоренцо, что за стенами. Я не называю церкви Сан Пьетро, ибо ею он занимался особо. Он намеревался укрепить и превратить как бы в отдельный город весь Ватикан, где и наметил три улицы, ведущие к Сан Пьетро, по-видимому, там, где теперь старое и новое Борго. На этих улицах он хотел по обеим их сторонам устроить лоджии с удобнейшими лавками для старших и богатых цехов, отдельно от младших, отведя тем и другим разные улицы; и уже выстроил он большую круглую башню, которая поныне именуется башней Николая. А над мастерскими и лоджиями должны были возвышаться великолепные и удобные дома, отличающиеся прекраснейшей и целесообразней шей архитектурой и спроектированные так, чтобы живущие в них были защищены и укрыты от всех вредоносных римских ветров, а также от сырости или других неприятностей, вызывающих малярию. И все это названный папа довел бы до конца, если бы ему суждено было прожить хотя бы еще немного, так как он обладал характером смелым и решительным и настолько во всем разбирался, что, скорее, сам руководил и управлял мастерами, чем они им. Великие предприятия легко доводятся до конца, если сам заказчик понимает в них толк и способен принимать быстрые решения, в то время как заказчик нерешительный, неспособный сказать «да» или «нет» и колеблющийся между разными проектами и мнениями, сплошь да рядом пропускает драгоценное время без всякой пользы для дела. Однако об этом проекте папы Николая сказать больше нечего, поскольку он остался неосуществленным.
Кроме того, хотел он воздвигнуть папский дворец, столь великолепный и величественный, удобный и красивый, что он во всех отношениях стал бы прекраснейшим и величайшим сооружением христианского мира. Ему хотелось, чтобы он предназначался не только для самого первосвященника, главы всех христиан, и не только для священной коллегии кардиналов, которая, оказывая папе совет и помощь, должна была немедленно при нем находиться, но и чтобы там удобно размещались все торговые, хозяйственные и судебные учреждения папского двора. И если бы таким образом все деловые и парадные помещения были бы объединены, то великолепие, величие и (если только возможно применять это слово в подобном случае) пышность были бы поистине невероятными, и, что бесконечно важнее, можно было бы там принимать императоров, королей, герцогов и других христианских государей, посещающих по своим делам или из благочестия святейшую апостольскую резиденцию. И кто поверит тому, что он намеревался устроить там же театр для венчания на престол первосвященников, а также сады, лоджии, водопроводы, фонтаны, капеллы, библиотеки и отдельные прекраснейшие помещения для конклава? В общем, этот дворец, замок или город (не знаю, как и назвать его) стал бы самым гордым сооружением из всех нам известных от сотворения мира до наших дней. Каково было бы величие святой римской церкви, если бы мир увидел, что верховный первосвященник и глава ее объединили как бы в преславном и святейшем монастыре всех служителей Бога, обитающих в городе Риме, и если бы он, пребывая в этом новом земном раю и проводя в нем жизнь небесную, ангельскую и святейшую, подавал пример всему христианству и воспламенял души неверных к истинному почитанию Бога Отца и благословенного Иисуса Христа! Великое строительство это осталось, однако, незавершенным, вернее, почти даже не начатым из-за кончины этого первосвященника, а то немногое, что было сделано, можно опознать по его гербу, точнее по эмблеме, принятой им вместо герба, каковой были ключи, скрещенные на красном поле.
Пятым из пяти задуманных им предприятий был храм Сан Пьетро, который он замыслил выстроить столь величественным, столь украшенным и столь богатым, что лучше о нем промолчать, не приступая к его описанию, ибо не скажешь о нем и малой толики, особливо потому, что его модель погибла, а другие были сделаны другими архитекторами. А если бы кто пожелал полностью охватить все величие духа папы Николая V, проявившееся и в этом предприятии, пусть прочтет подробнейшее жизнеописание этого первосвященника, написанное Джаноццо Манетти, благородным и ученым флорентийским гражданином. Для составления всех вышеперечисленных проектов папа, как упоминалось, пользовался помимо других талантов и великим трудолюбием Бернардо Росселино.
Возвратимся, однако, к Антонио, брату Бернардо, которого мы покинули по причине столь уважительной. Он занимался скульптурой приблизительно до 1490 года. И чем больше произведения его представляются людям преисполненными стараний и побежденных им трудностей, тем больше продолжают они удивляться, усматривая в его работах именно эти два качества. Но этим-то он и заслужил себе честь и славу непреложного образца, на примере которого современные скульпторы могли научиться создавать статуи, доставляющие и им величайшие похвалы и величайшую известность за преодоленные ими трудности. И действительно, после Донателло Антонио обогатил искусство скульптуры особым блеском и завершенностью, стараясь высекать и закруглять свои фигуры так, чтобы они казались совершенно круглыми и законченными, чего в таком совершенстве в скульптуре до тех пор не встречалось, а так как он первый это ввел, то после него в последующие годы и в наше время это и проявилось всем на диво.
ЖИЗНЕОПИСАНИЕ ДЕЗИДЕРИО СКУЛЬПТОРА ИЗ СЕТТИНЬЯНО
Превыше всякой меры обязаны небу и природе те, кто без всяких мук производят на свет свои творения, придавая им то невыразимое изящество, какого другие не могут придать своим вещам ни старательностью, ни подражанием; ибо это поистине небесный дар, который, нисходя на эти творения, делает их навеки причастными такой прелести и такой нежности, что они влекут к себе не только тех, кто понимает в этом деле, но и многих, к этому занятию непричастных. А происходит это от легкости, присущей всему хорошему, которая никогда не кажется глазу ни резкой и ни жесткой, как это нередко бывает с вещами вымученными и сделанными с трудом. Этим изяществом и простотой, которые нравятся всем и каждому знакомы, обладают все произведения, созданные Дезидерио, который, как говорят некоторые, был родом из Сеттиньяно, местечка, расположенного в двух милях от Флоренции, некоторые же другие считают его флорентинцем, но ведь это ничего не меняет, ибо расстояние от одного места до другого невелико. Был он подражателем манеры Донато, хотя от природы он обладал тем величайшим изяществом и обаянием, которые свойственны выполненным им головам. Тонкой, мягкой и нежной манере, с которой он передавал выражение лиц своих женщин и детей, помогла столько же природа, которая к этому его направляла, сколько и тот талант к искусству, который он в себе воспитывал.
В юности он сделал для Донато пьедестал Давида, находящегося во дворце герцога флорентийского; на этом пьедестале он прекрасно сделал из мрамора несколько гарпий, а из бронзы несколько виноградных лоз, очень изящных и хорошо задуманных; а на фасаде дома Джанфильяцци он выполнил большой герб с прекраснейшим львом и другие работы из камня, находящиеся в названном городе. В церкви Кармине, в капелле Бранкаччи, он вырезал из дерева ангела, а в церкви Сан Лоренцо отделал из мрамора табернакль Св. Даров, который он довел до совершенства с большой тщательностью. Там была круглая мраморная скульптура мальчика, которую оттуда убрали и теперь ставят на алтарь во время праздников Рождества Христова как дивное произведение. Вместо нее Баччо дель Монтелупо сделал другую, также из мрамора, которая постоянно стоит на табернакле Св. Даров. В церкви Санта Марна Новелла он выполнил из мрамора гробницу блаженной Вилланы, с несколькими грациозными ангелочками; ее же самое он изобразил с натуры так, что кажется она не мертвой, а спящей; а для монахинь делле Мурате, в табернакле на колонне, – Богоматерь небольших размеров, в манере очаровательной и изящной; и потому и та, и другая работы пользуются величайшим почетом и ценятся весьма высоко. Он сделал также и в церкви Сан Пьетро Маджоре табернакль св. Даров из мрамора с обычной для него тщательностью, и, хотя фигур в нем нет, он отличается прекрасной манерой и бесконечным изяществом, как и другие его работы. Равным образом из мрамора он выполнил с натуры прекраснейший и отлично ему удавшийся бюст Мариетты дельи Строцци. В церкви Санта Кроче он изваял гробницу мессера Карло Марсуппини, аретинца, которая не только в те времена поражала художников и людей понимающих, но и сейчас вызывает удивление всех, кто ее видит. Вырезанная им на саркофаге листва была признана очень красивой, несмотря на то, что она была слишком колючей и сухой, так как в то время не были еще открыты в достаточном количестве античные древности. Но среди других частей названного произведения обращают на себя внимание крылья, которые служат обрамлением ниши
под саркофагом и кажутся сделанными не из мрамора, а из перьев; вещь, трудно воспроизводимая в мраморе, так как резец не может передать шерсть и перья. Есть там большая ниша из мрамора, более живая, чем если бы она была настоящей раковиной, а также несколько мальчиков и несколько ангелов в манере прекрасной и живой. Равным образом в высшей степени хорошо и искусно выполнен покойник на саркофаге, изображенный с натуры, а также тондо с барельефной Богоматерью, сделанной в манере Донато, с чудеснейшим вкусом и изяществом. Таковы же и многие другие его мраморные барельефы; некоторые из них находятся в гардеробной синьора герцога Козимо, и в частности тондо с головой Господа нашего Иисуса Христа и св. Иоанна Крестителя, когда он был мальчиком. Внизу гробницы названного мессера Карло он поместил большую плиту в память мессера Джорджо, знаменитого ученого и секретаря флорентийской Синьории, с очень красивым барельефом, на котором изображен сам мессер Джорджо в докторском одеянии по обычаю тех времен. И если бы смерть безвременно не похитила у мира сей дух создателя стольких отменных произведений, руководимый опытом и знаниями, он продолжал бы творить так, что искусством своим победил бы всех, кого он уже превзошел изяществом. Смерть прервала нить его жизни в возрасте двадцати восьми лет, о чем много горевали все те, кто рассчитывал увидеть, какого совершенства может в своей старости достигнуть подобный талант, и были более чем ошеломлены этой утратой. Родственники и многочисленные друзья проводили его до церкви сервитов, и долгое время на гробницу его постоянно возлагались бесчисленные эпиграммы и сонеты, из числа коих достаточно мне привести лишь следующую:Встревожило природу,
Что Дезидерио тончайшая натура
С ней соревнуется, что живость и свободу
Вдруг обрела холодная скульптура,
И в черной зависти сказала хмуро:
«За дерзость он не проживет и году».
В расцвете лет у нас похищен гений,
Но прелесть не пройдет его творений:
Им даровав дыханье жизни вечной,
В них жить и сам он будет бесконечно.
Скульптурные работы Дезидерио относятся ко времени до 1485 года. Он оставил великолепную кающуюся св. Марию Магдалину, которую позднее закончил Бенедетто да Майано и которая ныне находится в церкви Санта Тринита во Флоренции, как войдешь в церковь по правую руку, фигура эта так прекрасна, что большего о ней и не скажешь.
В нашей Книге есть несколько листов с прекраснейшими рисунками, исполненными пером Дезидерио, а портрет его получен из Сеттиньяно от его родственников.
ЖИЗНЕОПИСАНИЕ МИНО ДА ФЬЕЗОЛЕ СКУЛЬПТОРА
Когда художники наши не стремятся в своих произведениях ни к чему другому, кроме как к подражанию манере своего учителя или другого превосходного мастера, которого они охотно берут себе за образец в работе либо над позами своих фигур, либо над выражением их лиц, либо над складками их одежды и над этим только и трудятся и, хотя они со временем таким способом и добиваются сходства со своим образцом, все же одним этим они в своем искусстве никогда не достигают совершенства, ибо яснее ясного, что редко уходит вперед тот, кто всегда плетется позади. Ведь подражание природе – основа манеры всякого художника, который создает себе эту манеру из своего долгого опыта. И потому подражание и есть то, на чем зиждется умение делать именно то, что ты делаешь в соответствии с самым прекрасным, что есть в природе, какую ты должен схватывать непосредственно, невзирая на манеру твоего учителя или других, кто также превратил в манеру все то, что они заимствовали из природы. И, хотя и кажется, что творения превосходных художников не что иное, как творения природы или, во всяком случае, нечто правдоподобное, – все же, сколько ни стараться, невозможно добиться такого сходства, чтобы их нельзя было отличить от природы, и, даже выбрав лучшие из них, мы увидим, что невозможно создать сочетание тел, которое было бы настолько совершенным, чтобы искусство могло превзойти природу, а если это так, то из этого следует, что только то, что заимствовано у природы, может обеспечить совершенство картины или статуи; всякий же, кто пристально изучает лишь манеры художников, а не природные тела и вещи, тот несомненно создает произведения хуже, чем природа, и хуже, чем произведения того, чью манеру он заимствует. Все же мы видели многих из наших художников, которые не хотели изучать ничего, кроме произведений своих учителей, оставляя природу в стороне, и с некоторыми случилось так, что и их они до конца не изучили и учителя своего не перегнали, но совершили великое насилие над своим талантом, ибо, если бы они изучали одновременно и манеру, и творения природы, они в своих произведениях добились бы большего, чем они это сделали. Это мы видим и по работам Мино, скульптора из Фьезоле, который, обладая талантом, послушным тому, что он хотел сделать, так был очарован манерой Дезидерио из Сеттиньяно, своего учителя, из-за обаятельной грации, которую тот придавал портретам женщин и детей и любой своей фигуре, казавшимся Мино лучше природы, что он стал добиваться и подражать этой красоте, пренебрегая уроками природы и считая их бесполезными, потому и в искусстве его было больше грации, чем основательности.
Итак, на холме Фьезоле, некогда древнейшего города близ Флоренции, родился скульптор Мино ди Джованни. Отданный в обучение каменотесному искусству под начало Дезидерио из Сеттиньяно, юноши уже отличавшегося в скульптуре, обладая склонностью к этому делу, Мино, продолжая отесывать камни, научился настолько схоже воспроизводить из глины произведения, высеченные Дезидерио из мрамора, что тот, видя его успехи в этом искусстве, взял его под свое руководство и предложил ему отделывать свои мраморные работы, в которых Мино с величайшей осторожностью старался придерживаться обрубованной болванки. Не прошло много времени, как он стал в этом деле весьма опытным, чему бесконечно радовался Дезидерио, но еще больше радовался Мино, испытывая на себе ласковое внимание Дезидерио и видя, как тот учит его постоянно остерегаться ошибок, возможных в этом искусстве. Мино уже был близок к тому, чтобы достигнуть в этом деле совершенства, когда, к его несчастью, Дезидерио отошел к лучшей жизни, и потеря эта принесла Мино величайший ущерб. В отчаянии уехал он из Флоренции и отправился в Рим, где, помогая мастерам, выполнявшим тогда работы из мрамора и гробницы кардиналов в соборе св. Петра, ныне погибшие при новом строительстве, он был признан мастером весьма опытным и удовлетворительным, и кардинал Гульельмо Дестовилла, которому понравилась его манера, заказал ему в церкви Санта Марна Маджоре, там, где ныне хранятся останки св. Иеронима, мраморный алтарь с барельефными историями из его жития, которые он выполнил в совершенстве; там же он изобразил и названного кардинала. После этого, когда папа Павел И, венецианец, строил свой дворец Сан Марко, он поручил Мино выполнить в нем несколько гербов. После смерти этого папы Мино была заказана его гробница, которую он спустя два года закончил и установил в соборе св. Петра и которая почиталась в то время самой богатой украшениями и фигурами из всех папских гробниц. Браманте разрушил ее, снося собор св. Петра, и несколько лет она оставалась погребенной в щебне, а в 1547 году несколько венецианцев установили ее в старом соборе Св. Петра, в стене близ капеллы папы Иннокентия. Некоторые думают, что гробница эта создана рукой Мино дель Реаме, все же, хотя жили они почти в одно время, она несомненно работы Мино из Фьезоле. Правда, как известно, названный Мино дель Реаме сделал там на цоколе несколько фигурок, которые легко опознать, если только его действительно звали Мино, а не Дино, как утверждают некоторые. Возвратимся, однако, к нашему Мино. Завоевав себе в Риме известность названной гробницей, а также саркофагом, который он сделал в церкви Минервы и на котором он положил мраморную портретную статую Франческо Торнабуони, признанную весьма прекрасной, как и другими работами, он по прошествии недолгого времени, заработав хорошую сумму денег, возвратился во Фьезоле, где и женился. Вскоре, находясь на службе у монахинь делле Мурате, он выполнил полурельефный мраморный табернакль для хранения Св. Даров, который был доведен им до совершенства со всей тщательностью, на какую он был способен. Однако он еще не успел установить его, как монахини Сант Амброджо (которым было желательно получить сооружение, сходное по замыслу, но украшенное более богато, для хранения святейшей реликвии чуда Святых Даров), узнав о пригодности Мино, заказали ему эту работу, которую он отделал с такой тщательностью, что довольные им монахини заплатили за эту работу все, что он только потребовал. И вот вскоре после этого он по настоянию мессера Диотисальви Нерони взялся выполнить небольшую плиту с полурельефными фигурами Богоматери с младенцем на руках между св. Лаврентием и св. Леонардом, предназначавшуюся для священников или капитула церкви Сан Лоренцо; однако она осталась в ризнице Флорентийского аббатства. А для тамошних монахов он выполнил мраморное тондо с рельефной Богоматерью со своим младенцем на руках, которое поместили над главными дверями, ведущими в Церковь, и, так как она весьма всем понравилась, ему была заказана гробница для великолепного мессера Бернардо, кавалера де'Джуньи, который, будучи особой почтенной и весьма почитаемой, заслужил себе этот памятник от своих братьев. На этой гробнице Мино выполнил помимо саркофага и лежащего на нем покойника, изображенного с натуры, фигуру Правосудия, в которой он сильно подражает манере Дезидерио, если бы только одежда немного не раскрошилась от резьбы. Работа эта послужила поводом к тому, что аббат и монахи Флорентийского аббатства, где была поставлена названная гробница, заказали ему гробницу графа Уго, сына маркиза Уберто Магдебургского, оставившего этому аббатству большие средства и привилегии, а потому, желая почтить его, как только могли, они и поручили Мино сделать из каррарского мрамора гробницу, которая оказалась лучшим произведением, когда-либо созданным Мино, ибо мы видим там несколько путтов, несущих гроб этого графа и стоящих с мальчишеской грацией в очень смелых позах, кроме фигуры покойного графа, изображение коего он поместил на саркофаг; в середине стены над гробом находится фигура Любви с несколькими путтами, выполненная весьма тщательно и отлично согласованная со всем остальным. Подобное же мы видим и в Богоматери в полутондо с младенцем на руках, которую Мино выполнил так близко к манере Дезидерио, как только мог; и если бы он помог своим работам живой натурой и учился, он несомненно очень многого достиг бы в своем искусстве. Стоила эта гробница со всеми его расходами тысячу шестьсот лир, и закончил он ее в 1481 году, получив за нее много чести, и потому-то во Фьезоланском епископстве в одной из капелл, рядом с главной, как поднимаешься, по правую руку, ему была заказана еще одна гробница – для Лионардо Салутати, епископа названной местности, где он изобразил его в облачении и настолько похожим на живого, насколько это вообще возможно. Для этого же епископа он выполнил из мрамора голову Христа в натуральную величину и отлично отделанную, которая среди других вещей, оставшихся от него по наследству, попала в Воспитательный дом, ныне же ее хранит у себя достопочтенный дон Винченцо Боргини, настоятель этого приюта, в числе самых дорогих для него произведений этих искусств, которыми он наслаждается больше, чем я сумел бы об этом сказать.
Для приходской церкви в Прато Мино выполнил целиком из мрамора кафедру с историями из жития Богоматери, отделанными с большой тщательностью и пригнанными одна к другой так хорошо, словно вся эта работа сделана из одного куска. Кафедра эта находится на углу хора, почти что в середине церкви, над разной резьбой, выполненной по проекту того же Мино, который, кроме того, сделал портреты Пьеро ди Лоренцо деи Медичи и его жены с натуры и очень схожие. Оба эти бюста стояли долгие годы в люнетах над двумя дверями в комнате Пьеро в доме Медичи, после же они были перенесены со многими портретами знаменитых людей из названного дома в гардеробную синьора герцога Козимо. Он сделал также мраморную Богоматерь, ту, что ныне в приемной цеха кузнецов, а в Перуджу он отослал мраморную плиту мессеру Бальоне Риби, которая была поставлена в церкви Сан Пьеро в капелле Св. Даров и на которой изображен табернакль со святыми Иоанном и Иеронимом по сторонам – двумя отменными полурельефными фигурами. В соборе Вольтерры – его же работы табернакль Св. Даров с двумя ангелами по сторонам, столь хорошо и тщательно выполненными, что вещь эта по заслугам славится среди всех художников. Наконец, желая однажды сдвинуть какие-то камни и не имея необходимых вспомогательных средств, Мино надорвался так, что подхватил горячку и умер; погребен он был с почестями друзьями и родными своими во Фьезоланском каноникате в 1486 году. Портрет Мино есть в нашей книге рисунков, но я не знаю, чьей он работы, так как он был передан мне с несколькими весьма красивыми рисунками, сделанными свинцовым карандашом тем же Мино.