Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира

Глава VI. Заключение

Заключение этого несколько длинного рассказа, да простят нас читатели, резюмируется этими строками, написанными Мезереем в его истории.

* * *

«Я несколько раз слыхал, по поводу болезни Франциска I, от которой он умер, что он заразился ею от прекрасной Ферроньеры, одной из его любовниц, портрет которой и доселе еще можно видеть в некоторых кабинетах редкостей, и что муж этой женщины из странной и глупой мести заразился этой болезнью в публичном доме, дабы заразить их обоих».

Но король умер только спустя восемь лет после мести Феррона, тогда как Жанна, пожираемая стыдом и отчаянием погибла через нисколько месяцев.

Легенда прибавляет, что в тот день, когда в могилу в монастыре Сен-Мор положили ту, которая была любовницей короля, – один человек, – не человек, а призрак, ибо его на половину разъеденное лицо не имело ничего человеческого, – зарезался на ее могиле.

Этот призрак был Феррон.

* * *

Лукреция Борджиа

Борджиа!.. Сколько, страшных воспоминаний пробуждает в нас это имя,– воспоминаний разврата, кровавых воспоминаний. Они сосредоточиваются в особенности на трех именах; Родриго, Ленцуэло Борджиа, бывшего папой под именем Александра VI, его сына Цезаря Борджиа, герцога Валентинуа, и Лукреции Борджиа, его дочери.

Родриго Ленцуэло Борджчо родился в Валенсии в Испании в 1431 году. По отцу он происходил от Ленцуэло, по матери – от Борджиа. Умный и ученый адвокат, он сначала блистал на этом поприще. Потом, как человек храбрый он отличался в армии. Но когда умер его отец, оставививший ему громадное состояние, он неожиданно посвятил всю свою жизнь наслажениям.

В это время он был любовником одной вдовы, по имени Елены Ваноцца, только что прибывшей из Рима в Валенсию, с двумя дочерьми. Вдова эта внезапно заболела, и Родриго поместил старшую дочь, которая была дурна собой, в монастырь.

Младшая дочь – Роза Ваноцца, – была восхитительно прекрасна! Она стала потом его любовницей.

От этой любовницы в течение пяти лет он имел пятерых детей: Франциска, Цезаря, Лукрецию и Джиори; имя последнего неизвестно, так как ребенок умер еще в колыбели.

Прошло, таким образом, пять лет, в течение которых Родриго, оставив общественные занятия, жил совершенно счастливо и весело. Вдруг он узнал, что его дядя, Альфонс Борджиа, стал папой под именем Каликста III. При этой новости, дремлющая гордость Родриго проснулась. Дядя очень любил его. Не было сомнений, что по милости дяди он может достичь всяческих почестей. Скрывая свои желания, он послал дяди простое поздравительное письмо. Черта эта поразила новего папу. После возвышения его окружили друзья и родные, просившие милостей; один лишь Родриго не просил ничего.

«Приезжай, немедля, – написал он Родриго. – Твое место близ меня, в Риме.»

Родриго не заставил повторять приглашение.

Между тем, прежде чем уехать, он имел серьёзное объяснение с любовницей. Был вечер. Дети спали.

– Мне нужно с тобой поговорить, – сказал Родриго, садясь рядом с Ваноццей.

– О чем?

– Ты любишь меня?…

Она взглянула ему в лицо.

– Разве я не доказала тебе? – удивилась она.

– Да – ответил он, – ты доказала, но настала минута доказать еще более.

Она странно улыбнулась.

– Больше – трудно! – ответила она.

– Полно! – вскричал Родриго, с нетерпением: – дело не в прошлом, но в настоящем и будущем. Имеешь ли ты силу пострадать в настоящем, чтоб сделать великолепным будущее?…

Роза Ваноцца вздрогнула.

– Ты хочешь меня оставить! – воскликнула она.

– Я не хочу, но должен, – ответил Борджио. – Дядя мой стал папой. Он любит меня как сына и призывает к себе. Он осыплет меня почестями и богатством. Понимаешь? Он меня зависит быть первым после высшего правителя царей и народов… Быть может, когда он умрет, я взойду вместо него на мировой трон. И когда передо мной открывается такая будущность, когда передо мной открываются двери Ватикана, ты сама назвала бы меня глупцом и безумцем, если бы я остался здесь.

Ваноцца закрыла лицо руками как будто для того, чтобы отдаться размышлениям. Она оставалась безмолвной несколько минут, и, наконец, открыла свое бледное и решительное лицо.

– Ты прав – сказала она. – Прежде всего твоя карьера. Ступай!.. Но что станет со мной и с детьми…

– Я думал об этом, – возразил Родриго. – Я все предвидел. Но отказаться ни от тебя, ни от детей я не хочу. Я уезжаю сегодня же вечером. Завтра ты и дети, под присмотром Мануэля, отправитесь в Венецию. Там вы будете, жить и получать каждый месяц необходимые деньги… Конечно Венеция далеко от Рима; но это все-таки Италия, и кто знает, не будет ли мне возможно вследствие самих моих обязанностей, являться к вам, чтобы сказать: «Я все еще люблю и помню о вас!..» Терпение, Ваноцца, – долгое терпение!.. Но если я успею, а я успею, – клянусь тебе, чтобы удовлетворить вас я разорю двадцать принцев и двадцать провинций и отдам вам!..

Ваноцца бросилась на шею любовнику с воплем радости и печали.

Затем они вместе отправились в комнату где спали дети.

Родриго поцеловал всех пятерых в лоб. Наконец, сжав свою возлюбленную в своих объятиях, он сказал:

– Прощай!..

Но вместо того, чтоб ответить на это прощание, она странно взглянула на него.. Он изумился.

– Что с тобой? что ты хочешь сказать мне?…

– Ничего, – ответила она. – Но ты, прежде чем отправиться, – не попросишь ли ты и себе чего-нибудь, что может быть тебе полезно?…

– А! – воскликнул он, ударяя себя по лбу. – Дай!.. дай!..

Ваноцца вошла в спальню, открыла спрятанным на груди ключом ящичек, из которого вынула пузырек с жидкостью желтоватого цвета и подала его Родриго, который заботливо завернул его в платок, чтоб он не разбился на дороге в кармане.

Что же содержал в себе этот пузырек? Какое-нибудь лекарственное снадобье против всех болезней?.. Да! Тот кто раз испробовал его никогда уже не нуждался в помощи доктора. А как называют это всеисцеляющее лекарство? Оно еще не имело названия, но после было назвало ядом Борджиа.

Вы помните, что прежде, чем быть любовником Розы Ваноцца, Родриго Борджио был любовником ее матери Елены. Елена была очень хороша собой, но не так как ее дочь. Родриго до такой степени влюбился в последнюю, что предложил ей похитить ее.

Но у Розы были свои очень странные принципы.

– Вы мне нравитесь, очень правитесь… – отвечала она Родриго, – но пока будет жива мать, я не буду принадлежать вам.

Елене Ваноцце было только еще тридцать пять лет, следовательно ответ Розы был полным отказом… Но не для Родриго. Когда она произносила последняя слова, ему показалось, что в глазах молодой девушки сверкнула молния.