Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира

Кто же бодрствовал над Лукрецией? Почему ей нечего было страшиться обольщений все более и более влюбленного в нее мужчины? Мы вскоре объясним.

Альбергетти продолжал свое ухаживанье, и однажды вечером, не будучи никем замечен по крайней мере он так думал, – он прошел в комнаты Лукреции, и стоя перед ней на коленях умолял ее ответить его страсти.

Более кокетливая, чем влюбленная, Лукреция согласилась изъявить только слабое доказательство благородному сеньору. Поцелуя в лоб она посчитала на первый раз достаточным. Но и этого оказалось много.

Через несколько часов, ночью, поужинав, следуя своей привычке рядом со своей возлюбленной, – Альбергетти возвращался домой, и когда он переходил площадь св. Марка, чтобы достигнуть своей гондолы на Пиацетте, – замаскированный человек, со шпагой в руке, переступил ему дорогу.

Альбергетти был храбр и ловко владел оружием; он не очень смутился от этой встречи.

– Чего ты хочешь от меня? – спросил он у замаскированного человека.

– Убить тебя! – ответил последний.

– Убить? за что?

– Я тебе скажу, когда ты будешь умирать.

– Право? Ты так уверен в себе?

– Так же уверен, как будешь ты через несколько минут уверен в своей ошибке, которую ты сделал, отдав свой перстень.

– О! о! Ты все знаешь! Не один ли ты из близких, придворных Ваноцца?

– Может быть.

– Также, как я влюбленный в ее дочь, а следовательно соперник.

– Это возможно.

– Уж не тот ли же самый господин, который убил Марселя Кандиано?

– Я не говорю «нет».

– Ну, посмотрим так ли легко ты отправишь меня на тот свет, как ты надеешься, вследствие отдачи мною талисмана.

Говоря таким образом, Альбергети вынул шпагу и напал на незнакомца, в котором сразу узнал своего учителя. Шпага замаскированного человека казалась сросшейся с его рукой. Невозможно было сдвинуть ее ни на линию.

Незнакомец в свою очередь напал на Альбергетти; тот хотел отразить удар, но не успел. Шпага противника воткнулась ему в горло. Он упал, обливаясь кровью.

Тогда, скинув маску и наклонясь к своей жертве, незнакомец сказал:

– Смотри теперь, кто твой соперник, Альбергети. Смотри, кто тот, который подобно тебе любил Лукрецию.

Хотя умирая, Альбергети имел еще на столько силы, чтобы взглянуть в лицо своего убийцы.

– О ужас!.. – прошептал он. – Цез…

Он не окончил; рука незнакомца закрыла ему рот… Когда рука была отнята, второй любовник Лукреции перестал существовать.

В то время, когда совершалось убийство, Лукреция сидела в своей спальне, готовясь лечь в постель. Но летняя ночь была удушлива… молодой девушке не хотелось спать.

Полураздетая, потушив лампы, чтобы не было видно снаружи, она облокотилась на окно. Дворец Розы Ваноцца выходил на площадь св. Стефана, на углу большого канала; из окна Лукреция могла наслаждаться созерцанием гондол скользивших по лагунам… Но она глядела не вниз, а вверх; рассеенным взором она следила за черными облаками медленно двигавшимися по небу, по временам освещаемые молнией.

Вдруг в дверь постучались. Кто мог быть так поздно? Вероятно больная мать прислала за ней одну из своих горничных.

– Кто там? – спросила она.

– Отвори. Это я! – произнес глухой голос.

То был голос Цезаря, ее брата. Не одеваясь, Лукреция отворила дверь. Цезарь вошел. Она хотела зажечь свечи.

– Бесполезно! – оказал он, удерживая ее за руку.– Нам не нужно огня, чтоб поговорить.

– Как хочешь, – ответила она.

Он бросился на диван, стоявший напротив постели, она села с ним рядом. Наступило молчание, в продолжение которого Цезарь, привыкая к полумраку, не переставал глядеть на белую фигуру, сидевшую рядом с ним.

Удивленная этим молчанием, Лукреция, смеясь спросила:

– Что ты, Цезарь, хочешь мне сказать?

– Не смейся!..

– А! я не должна смеяться!.. С тобой случилось какое-нибудь несчастье?…

– Со мной? нет!

– С кем-нибудь из братьев?

Цезарь сделал презрительное движение.

– Я смеюсь над нашими братьями! – возразил он.– Я люблю только одно существо во всем мире: тебя Лукреция!..

– О! А мать, а отца?…

– Я их люблю не так, как тебя. За тебя я отдам всю свою кровь, я продам душу!.. Знай, что я за тебя сделал, я убил человека.

– Боже!

– Ты не увидишь больше Никола Альбергети, как не видишь Марселя Кандиано!

– А, так это ты убил Кандиано?

– Я!

– За что?

– Я тебе сказал: за то, что люблю тебя!.. Потому что я так люблю тебя, что не хочу, не хочу, чтоб был у тебя любовник…

– А! а!.. Теперь я предупреждена. Не иметь любовника… А буду ли по крайней мере, я иметь позволение выйти замуж.

– Ты еще слишком молода, чтоб идти замуж.

– И мужа не иметь! Но знаешь ли, Цезарь, твоя братская привязанность слишком жестока!..

– Я не брат тебе!..

– Кто же ты?…

– Кто я?… Примирись с этим неведением, Лукреция!.. Кто я, чем я хочу быть для тебя, ты уже давно подозреваешь это. Хочешь ли, чтоб убедить тебя совершенно я убью еще несколько глупцов, которые станут между нами? Хорошо! Я убью. Но в ожидании, я люблю, люблю, люблю тебя, Лукреция!.. Я люблю тебя, и ради тебя я играл своей жизнью… Потому что я не умертвил Альбергети… Я убил его в честной битве… Если бы он убил меня, поплакала ли бы ты обо мне?… Любишь ли ты меня?… Лукреция!.. Моя Лукреция!..

И он сжал ее трепещущую в своих объятиях. Трепещущую не от радости, а от ужаса. Правда, она давно замечала, что-то чудовищное в чувствах Цезаря. Быть может, она даже угадала убийцу Марселя Кандиано.

Между тем, как ни было развращено ее воображение, – Лукреции было только семнадцать лет. За отсутствуем души, плоть возмущалась в ней от первого дерзкого действия…

При блеске молнии она смотрела на своего брата… Цезарь Борджио был красив, очень красив!.. Он был прекрасен, а Лукреция должна была быть Лукрецией…

Цезарь Борджиа. Портрет работы Альтобелло Мелон

Однако она его отталкивала, говоря:

– Нет! ступай! Если б узнали, что ты у меня в этот час!.. ступай!..

– Кого же ты боишься?…

– Тебя! Ты безумен!.. Говоришь о любви, когда только что убил человека!..

– Ты жалеешь этого человека?…

– Э! нет!.. но… – Раздался глухой удар грома. – Слышишь? – проговорила она. – Это голос оскорбляемого тобой Бога!..