Жнец

— Нужно поставить погром храмов на поток, — предложил Пьер.

— Толку-то! — фыркнул Карл. — Сегодня мы храм разгромили, завтра там уже опять народу полно.

— Значит, нужно подтолкнуть к погромам обывателей из истинно верующих, которым Единение как нож вострый… — Я замолчал и уставился на писаря, — Что скажешь, этому самозваному сотнику можно доверять?

— Он умный человек, понимает, что рано или поздно его схватят. Куда бы ни убежал, Высшие его везде отыщут.

— Выходит, сейчас наши цели совпадают?

— Думаю, да.

— А он не продаст нас Жнецу? — забеспокоился Эдвард. — Откупится и будет жить себе припеваючи.

— Мне кажется, там еще что-то личное, — покачал головой Карл. — Да и не простят его так просто, мы тут столько дел натворить успели…

— Рискнем, — решил я и обернулся к распахнувшейся Двери.

— Прошу прощения, надо было отлучиться, — как ни в чем не бывало переступил через порог Густав Сирлин, — Вы идете?

— Куда?

— Мы устраиваем налет на храм у Ясеневого моста, оттуда сразу проведу вас в Пригге.

— Густав! — вскочил на ноги Карл Вадер, — Мы же договаривались — больше никаких погромов в городе. Сейчас и так все стражники на ушах стоят! Да нас в храме наверняка ждут уже!

— И пусть ждут. Им же хуже, — беспечно отмахнулся темный сотник. — Ну, так что вы решили?

— Мы идем. — Я закинул на плечо ремень дорожного мешка и на всякий случай уточнил: — Оружие у вас есть? У нас только ножи.

— Найдем.

— А лук? — спрятал под плащ тул со стрелами Эдвард.

— И лук найдем, — пообещал Густав. — Я вас на улице жду.

— Это глупо! — поспешил вслед за ним Карл.

— Мне понадобится целая уйма силы, чтобы перекинугь такую ораву в Пригге, — пожал плечами здоровяк и вышел из комнаты.

— Живей, вы там! — поторопил я парней и почесал покусанный клопами бок. — Давайте на улицу, мне с хозяином рассчитаться надо.

— Ты же ему за несколько дней вперед заплатил? — удивился Пьер.

— Вот и я о том…

Плешивый дед обнаружился в общей зале. Он сидел за угловым столом и сверлил пристальным взглядом компанию громогласно обсуждавших достоинства разносчиц забулдыг. Но серебро у хохмачей не переводилось, а потому вышибалы пока скучали без дела.

— Вот посмотрите! — на всю таверну объявил хозяин, когда я сообщил о намерении освободить комнату. — Нормальные люди за день работу нашли, а вы только лясы точить да пиво хлебать горазды!

— Что насчет задатка?

— Раз сами съезжаете, задаток не верну! Не было такого уговора.

— Что значит сами?! — возмутился я. — Слушай, ты нам комнату на пятерых сдал?

— Ну.

— А клопов зачем подселил? Только не говори, что они сами пришли.

— Какие клопы? Не было у меня отродясь клопов! — аж позеленел от злости старик.

— Пойдем поищем?

— Чтоб тебя! — Хозяин перевел взгляд с вышибал на спустившихся в общую залу Пьера и Ричарда, тяжело вздохнул и выложил на стол три серебряных денье. — Подавись!

— Не дождешься.

Я сгреб монеты и направился к выходу. Вслед за парнями вышел на улицу и кинул вещевой мешок на стоявшую у крыльца телегу. Помимо наших пожитков на нее оказались погружены какие-то бочки, за которыми приглядывали два бородатых здоровяка.

— Пройдемся? — предложил вдруг стоявший тут Густав.

— А они?

— Карл дорогу знает. — Сотник зашагал по улице и усмехнулся: — Если так и дальше пойдет, скоро мои люди его за командира считать начнут. А поначалу такой тихоня был…

— Да? — хмыкнул я, — Мне он тихоней не показался.

— Первый раз я его чуть ли не силком еретика зарезать заставил. А уж как полоскало мальчонку после этого, как полоскало…

— Дело житейское. — Ничего смешного в этом я не видел. — Сам не люблю людям глотки резать.

— Ставлю сотню полновесных денье против дырявой подметки, с тобой такого не было.

— Не было. — На улицах «Акульей кости» взрослеют рано. Рано взрослеют, легко убивают. Умирают тоже… легко.

Терзавшая сломанный нос боль, липкая от чужой крови рукоять ножа, обжигающий глоток дрянного рома. Я прогнал некстати нахлынувшие воспоминания и усмехнулся:

— Если надо уносить ноги, тошнота проходит сама собой.

— Бурная молодость?

— Обычная для тех мест.

— В молельный дом каяться в грехах ходил?

— Было дело.

— Но не исповедался?

— Не-а.

— Я тоже.

— А Карл?

— Как ты себе это представляешь? — хохотнул Густав. — «Святой отец, хоть вы и еретик, но не отпустите ли мне грехи? Понимаете, я буквально только что в соседнем храме вашего брата по вере зарезал…»

— И в самом деле… — признал я, что сморозил глупость.

Густав остановился на середине дугой вздымавшегося

над речкой моста и оперся локтями на его ограждение. Вдоль берегов тянулся заметенный снегом лед, но прямо под нами чернела узкая полоска воды.

— О чем поговорить хотел? — прервал затянувшееся молчание я.

— Да так, — неопределенно покрутил перед собой растопыренными пальцами сотник. — Ты точно не отступишься?

— От чего?

— Если Жнец в ком почует слабину, он его с потрохами сожрет и не поморщится. Давай договоримся сразу: что бы он ни пообещал, какую бы сделку ни предложил — ты не согласишься.

— Не думаю, что его предложение сможет меня заинтересовать.

— Тебя — нет. А твоих хозяев? Выразит он готовность присягнуть Стильгу, как ты тогда поступишь?

— У меня приказ устранить Жнеца, — взглянул я в глаза сотнику, — но случай из ряда вон, так? По уму, в этой ситуации надо направить запрос в Акраю, вот только есть одна загвоздка…

— У тебя нет такой возможности?

— Именно.

— Думаю, мы сработаемся, — усмехнулся Густав.

— Надеюсь, — кивнул я и высморкался в снег. — Главное, сам не оплошай.

— Уж будь уверен…

Пока болтали, нагнавшая нас телега съехала с моста и скрылась за поворотом, и мы поспешили вслед за ней. Но не успели еще подойти к угловому дому, на первом этаже которого располагалась аптека, как навстречу выскочил Карл Вадер.