Жопа-гоблины из Освенцима

– Вы сломали моё яичко! – говорю я

– Я ничего не делала – отвечает она

Я огладываюсь по сторонам. Место в котором мы оказались, представляет собой загон отделенный от остального лабиринта. Отто подкатывается к стене. Он такой большой, что занимает почти весь коридор.

– Что мне теперь делать? – спрашиваю я. Отто подкатывается ко мне, но ничего не отвечает. Пока я жду ответа, Френни глотает сестру и садится на велосипед. Она едет к стене. Я оглядываюсь, но не успеваю ее остановить – она пробивается сквозь стену. Отто катится к пролому оставленному моим велосипедом. Он расширяет его, уничтожая большую часть стены. Измотанный, я расправляю крылья и взлетаю. Я лечу по лабиринту обдуваемому воздушными потоками от катающихся жопогоблинов. Все они гудят и все они находятся в режиме сучьего-смертоубийства. В сцене напротив того места, где мы упали, стоит Белый ангел. Он корчит какие-то гримасы и делает жесты. Это выглядит так, будто он играет в пьесе. Я даже осмелюсь сказать, трагедии…поскольку он засовывает кулак себе в задницу…

Глава 20

Я взлетаю все выше и выше, так что с земли меня не достать. Следую за Отто и близняшками. Они сошли с ума, раз думают, что ворваться в этот сумасшедший дом, было хорошей идеей. Я смотрю на Отто- он давит жопогоблинов пачками, но некоторым удается увернуться. Они гоняются за Отто, пытаясь пробить его оболочку. Френни и Френни-2 скрылись из вида.

Белый ангел прекращает свою игру одного актера. Он спрыгивает со сцены, расправляет крылья, (такие же, как у меня только белые) и зависает в воздухе, даже не хлопая ими. Я беспокоюсь что Отто возможно не замечает, готовящейся атаки, но затем понимаю, что Белый ангел устремляется ко мне, а не к нему.

Я взлетаю выше. В сотнях метрах над лабиринтом, Белый ангел настигает меня. Здесь вверху очень тихо, как в моих мечтах о Детляндии. Белый ангел грозит мне кулаком.

– Как так ты успел научиться летать?! Это не прописано в структуре твоей ДНК! Я установил тебе крылья, сугубо из эстетических соображений! Чтобы не никогда не забывал своего отца.

– Отца?! Я ничего не понимаю…что такое отец?!

– Забудь об этом! Ты жопогоблин! Вшивый жопогоблин!

– Посмотри мне в глаза…я ребенок…мои глаза свидетельствуют об этом.

Я прикидываю свои шансы, одержать победу в воздушном бою. Мне в голову приходит тысяча причин, почему это плохая идея. Но другого выхода я не вижу. Я лучше умру, пытаясь победить, чем умру бормоча извинения. Наверное, остальные придерживаются того же мнения. Я царапаю живот Белого ангела когтями на обеих руках, и тем самым застаю его врасплох. Он понимает, что я вызываю его на поединок и принимает боевую стойку.

Белый ангел смеется. Бьет по воздуху, дразня меня.

– Переходи на мою сторону! – говорит он.

Я разворачиваю зад в воздухе и выстреливаю в него зубом. Но он слишком проворен и умеет избегать детских трюков. Он отвешивает мне легкий шлепок по голове.

– Переходи на мою сторону или умрешь! – он снова грозит мне кулаком. На платформе появляются три фигуры. Я показываю на них и кричу

– Кто это?!

Когда Белый ангел оборачивается, я изо всех сил начинаю хлопать крыльями, пользуясь представившейся возможностью побега. Белый ангел гудя и пердя, летит обратно. Он ныряет и меняет направление. Я вижу близняшек. Теперь он нацелен на них. Я ничего не могу сделать чтобы остановить его! Он сильнее и уже оторвался от меня. Поэтому я спускаюсь ниже в поисках Отто. Если мы должны спасти детей, нам не следует умирать всем разом.

Вот он!

Теперь я лечу низко, и ужас падения отрезвляет меня. Я одним махом пролетаю между Отто и пачкой гоблинов которая пытается напасть на него сзади. У меня едва получилось не отстать от велосипедистов, но внезапно я понимаю, что у пердежа есть еще одно преимущество – ускорение. Газ дает дополнительный импульс в помощь неуклюжим крыльям. Я зависаю в полуметре над Отто.

– Белый ангел схватил Френни и Френни! – кричу я

– Иди на сцену – говорит Отто – спасай их и выбирайся сам! Спасай детей!

– А как же ты? Я не должен все делать в одиночку! – говорю я

– СПАСАЙ ИХ! – он с грохотом катится прочь, под ударами копий. Я соскакиваю с дорожки и прыгаю на сцену. Белый ангел вращаясь поднимается над лабиринтом. Крылья его сверкают. В руках у него, обе Френни и мой велосипед. Он бросает Френни и Френни трем загадочным фигурам, которые при ближайшем рассмотрении оказываются жопокуклами. Одна из них хватает мой велосипед. Две другие всасывают Френни задницами, беря их в плен.

Белый ангел первым замечает меня. Он сворачивает крылья в бледный зонтик.

– ТИХО! – кричит он

Отто стоит в самом центре лабиринта. Жопогоблины разом жмут на тормоза. Им даже не нужно перестраиваться. Они и так его окружили. Отто передавил много гоблинов, но он все испортил. Теперь его броня сломана, а вокруг слишком много врагов. Он не справится с ними. Тысячи мозговых шин, шуршат по земле, а затем тишина…Ни гудка, ни недовольных бормотаний. Где-то вдали гремят выстрелы. Из стен сочится яблочная кровь.

– Пусти!!! – кричат близняшки Френни, но еще не настал подходящий момент для спасения.

Еще рано.

Белый ангел поднимает вверх ладони.

– Война – это смысл жизни! – объявляет он – так в чем же ценность жизни утраченной в битве?

– Ценность в игрушках!!! – отвечают жопогоблины

– А что приносят нам игрушки?! – спрашивает Белый ангел - Игрушки приносят свободу! Игрушки приносят свободу! Но если игрушки приносят свободу, а война обладает ценностью игрушек, тогда что есть война?! Война приносит свободу! Война – смысл жизни!

Я смотрю на Отто и не понимаю, почему он перестал давить гоблинов. Что он ждет? И внезапно спохватываюсь, а чего жду я?! Почему я не спасаю Френни и Френни? Не будет никого удобного момента для того, что мы намерены сделать. Если мы будем медлить, если допустим ну хотя бы одну ошибку, то нас убьют. Отто совершенно прав. Мы должны сражаться! Смысл жизни не в том чтобы выжить, а в том чтобы сделать правильный выбор.

– Прежде чем вступить в битву, мы должны принести жертву! – говорит Белый ангел. Его крылья светятся в радужных потоках. В фиолетовых, оранжевых, голубых, желтых лучах мигает красно-зеленая свастика. Жопогоблины поднимают головы и кричат:

– Адольф! Адольф! Адольф!!!

Белый ангел расправляет крылья, а я перехожу в режим «СС», не замечая меня, он берется за рычаг вмонтированный в сцену. Я подбегаю к нему, растопырив руки. Когти моей левой руки разрывают его крылья, как раз в тот момент, когда он складывает их вместе и опускает рычаг. И крыша над нами исчезает. Подземный лабиринт, поднимается вверх, достигает уровня Освенцимской площади разметая на своем пути все фабрики игрушечного сектора. На разрушенные здания падают снежинки-свастики. Всех детей загнали в пространство между двумя кораблями. На их глазах повязки с изображением свастики. Жопогоблины выезжают из лабиринта крутя педали. По грязи. Все это выглядит очень театрально. Я начинаю пятится от Белого ангела, но он хватает меня за руку и притягивает к себе. Его лицо расплывается в неровной, зубастой ухмылке. Он явно не испытывает боли. Его лицо круглее солнца. Облако его дыхания окутывает мое безносое лицо, гнилым запахом. В то время как третий корабль, размером больше первых двух вместе взятых, показывается из тумана и приземляется на сцену.

– Когда-нибудь ты поймешь для чего все это! – говорит Белый ангел, он отталкивает меня в сторону и направляется к кораблю. Из корабля выходит один единственный жопогоблин. Он обнажен и у него самая огромная бородавчатая задница из всех что я когда-либо видел. Из восьми сосков размером с сосиски свисающих со впалой груди сочится зеленая слизь. По всему его телу, разбрызгивая гной, лопаются прыщи. Над его головой роем вьются мухи. Даже с такого большого расстояния и моим плохим зрением, я вижу его усы.