Жопа-гоблины из Освенцима

– Вперед Отто! Вперед!

Адольф направляет на Отто, дуло автомата. Я поворачиваюсь к детям, беру за руки мальчика и девочку и веду их к воротам. Остальные понимают чего мы хотим и следуют за нами. Френни подбегает ко мне.

– А как же Отто? – спрашивает она

– Подумай о детях – говорю я – он сам этого хотел.

Когда мы проходим мимо игрушечного сектора, холм Мертвых детей извергает очередную порцию пирожных и туалетных жаб. Жабы прыгают вокруг нас в поисках задниц.

– Френни-2 – говорю я

– Да? – откликается она

– Можно одолжить твою туалетную жабу?

– Конечно! – она разворачивается во рту у сестры и выставляет наружу задницу, из нее показывается вымазанная жидким калом жаба. Я наклоняюсь, жаба прыгает в мой задний проход давая мне тем самым иммунитет против остальных туалетных жаб. Из груды щебня, который еще недавно был кукольной фабрикой, вылезает отряд кукол. Я отпускаю мальчика и девочку и складываю руки ножницами. Куклы (их всего шесть) атакуют нас с фланга.

– Идите вперед! И не останавливайтесь! – говорю я детям. Размахивая руками будто ножницами, я иду на жопокукол. Автоматов у них нет. Я разрезаю их пополам, и на снег падают двенадцать задниц.

Дети идущие позади всех начинают кричать. Нас преследует одинокий жопогоблин на очень большом велосипеде. С руля свисают обрывки колючей проволоки. Френни-2 выталкивает изо рта сестры гоблинскую задницу и кидает ее на землю. Френни пинает ее, но задница отлетает влево к мертвым жопокуклам. Я понимаю, что не успею но все равно бросаюсь на жопогоблина. От группы детей отделяет тощая, скелетоподобная девочка с темными волосами, она раскручивает за хвост крысакана. Гоблин направляется к ней. Она размахивает и кидает в него крысакана. Недовольное и разъяренное животное падает гоблину прямо в челюсть, логично если бы зверька ожидало бы сучье-смертоубийство, но вместо этого крысакан принимается поедать гоблинские зубы. Гоблин теряет управление и въезжает прямо в жидкую массу, горячих, шоколадных пирожных. Девочка берет у стоящего рядом мальчика еще двух крысаканов и наши взгляды пересекаются. Она машет руками в которых зажаты зверьки, показывая мне жестом что если я возьму на себя правый фланг, она займется левым. Я выставляю вверх большие пальцы – на левой руке у меня кроме большого пальца ничего и не осталось.

– Охраняйте тыл! – кричу я близняшкам Френни. Я оглядываюсь в поисках Адольфа и Белого ангела. Отто сражается с ними на сцене, теперь он больше не всеразрушающий булыжник, он вернул себе форму пауко-гоблина. Из холма Мертвых детей прекращают сыпаться пирожные и туалетные жабы. Лежа в руинах жопогоблины совокупляются с жопокуклами. А туалетные жабы прыгают во все задницы, которые попадаются на их пути. Перед нами, над главными воротами Освенцима горят неоновые буквы, они гласят, что игрушки приносят свободу…

Глава 22

За воротами снежинки-свастики, сменяются обычным снегом. Френни-2 вылезает изо рта сестры. Она встает между нами, берет Френни за правую руку, а меня за левый кровоточащий обрубок. Мое сердце бьется часто-часто. Кажется, будто оно сокращается со скоростью 999 раз в минуту. Мы добились того чего хотели, но на этой пустой и тихой земле для нас нет места. Расталкивая детей к нам направляется темноволосая девочка, в каждой руке у нее по крысакану, но она не обращает внимания на их зубы и когти. Она встает прямо перед нами, а затем поворачивается мальчику и девочке.

– Мы больше не можем жить так, как прежде – говорит она.

Она замахивается крысаканами, зверьки впиваются в лица двух детей и те врезаются в ворота. Девочка поворачивается к нам

– Вы собираетесь открывать ворота или как? – спрашивает она

Я оглядываюсь на Френни и Френни, но у обеих совершенно пустые глаза. Затем Френни кашляет и выплевывает гоблинскую задницу, она пинает задницу в ворота. Задница взрывается и буквы «И», «Г», «Р», «У», «Ш», «К», «И», падают вниз и вонзаются в снег по другую сторону ворот. Девочка подходит ближе ко мне. Теперь она кажется еще миниатюрнее. Она едва достает мне до пояса.

Девочка протягивает мне руку, я протягиваю ей правую и мы пожимаем друг другу руки. Я думаю, теперь все пойдет по другому. Падение Освенцима не отменяет всего того, что произошло. Всем выжившим придется восстанавливать жизнь с нуля…на пепелище.

Девочка открывает ворота и кричит детям, чтобы те выходили наружу. Никто не спрашивает куда идти. В этом нет необходимости.

Дети один за другим, покидают Освенцим, переступая через трупы мальчика и девочки. После того, как последний в колонне выходит за ворота, Френни-2 хочет идти следом, но я преграждаю ей путь. Френни подходит ко мне

– Мы чужие на той земле – говорит она, показывая за ворота

– Пусть мы не освободились, пусть мы никогда не сможем покинуть Освенцим, я все равно рад, что мы одна команда!

– А что если Отто погиб? – спрашивает Френни-2

– Адольф и Белый ангел должны умереть – говорю я – а Детляндия в один прекрасный день, будет восстановлена.

– Но мы можем помочь восстановить ее

Френни неодобрительно кривит губы

– Мы больше не дети – мы часть Освенцима. Мы уроды. Мы больше никогда не сможем жить с другими детьми.

Френни подходит к воротам и берет меня за здоровую руку. Я протягиваю Френни-2 палец левой руки. Вместе мы стоим и смотрим на Освенцим, а затем идем к холму Мертвых детей и руинам игрушечного сектора.

– Знаю, это звучит ужасно – говорю я – но в эту минуту, я чувствую себя как дома.

Туловище Френни улыбается и небо проясняется. Над Освенцимской площадью раздается утренняя сирена.