Жрица богини Маар

Ингар дернулся, попытался сбросить с себя руки воина, но тот невозмутимо продолжил:

— И не меньше сорока лет каторжных работ в каменоломнях.

Сарех в ярости завопил, попробовал встать, но воин не дал. Несколько раз ударил пленного локтем по плечам и, повалив на пол, прижал коленом. Ингар стонал от бессилия и унижения, все силился освободиться.

— Уверена, вы справитесь без меня, — встретившись взглядом с охранником, выдохнула я. Тот коротко кивнул. — Благодарю вас. За все. Мне хочется побыть одной… Я оставлю вас.

— Как пожелаете, госпожа, — тихо ответил воин.

Я заглянула в ванную, сменила покрывало на халат и вышла в сад. Поначалу не замечала ни росы, ни холода вымощенных камнями дорожек. Просто бродила, стараясь полностью очистить мысли, думать только о разноцветных фонариках, освещающих цветы, деревья, тропинки. Птицы в золоченых клетках удивлялись поздней гостье, замолкали, стоило мне подойти ближе. Одна из дорожек вывела к Храму. Представив мягкое сияние белого кристалла, я поняла, что именно рядом с ним мне нужно быть в эту ночь.

Запах лаков и красок уже почти проиграл благовониям, матовые светильники сияли в проходах, кристалл манил, сулил утешение. Камень пола холодил босые ступни, сердце часто билось, будто в предвкушении чего-то важного, особенного. Конечно, связь с кристаллом всегда особенная, но в этот раз волнение было сильней обычного. Я шепотом помолилась Маар и положила ладони на раскрывшиеся для меня цветы.

Сила кристалла увлекла меня в золотой поток, а я чувствовала себя книгой, которую читали очень внимательно, не пропуская ни единой буквы. Неясная сила вызывала в моей памяти многочисленные образы. Воспоминания о последних месяцах, об общении с Гаримой и Передающей сменились подробностями наших с сарехом отношений. Причем последние были очень объемными, потому что состояли не только из моих воспоминаний, но и из его. Из тех, которые я увидела с помощью дара, и из тех, которых коснулась, но в непривычном трансе не смогла прочесть. Все три встречи сареха с Абирой стали полнокровными, целостными. Я поучаствовала в его беседах со священником, прочувствовала и злость чужеземца, и ревность Передающей. Отвратительные ощущения.

Потом кристалл отпустил меня, позволил отдохнуть. Хотя, думаю, я просто потеряла сознание. В полубреду видела сияющие огни других даров, они постепенно гасли, потому что гасла я.

Очнулась в Храме утром в окружении прислужниц.

— Госпожа, как вы себя чувствуете? Пригласить лекаря? — встав рядом на колени и склонившись ко мне, тихо спросила Съярми.

— Нет, спасибо. Все в порядке, — я отрицательно качнула головой, приподнялась на локте.

— А тот мужчина вчера, он… — она так и не решилась до конца произнести вопрос.

— Тоже нет. Только пара синяков. Хотя не будь охранника и Суни рядом, все закончилось бы хуже. Гораздо хуже, — признала я и осторожно села.

Из-за того, что долго лежала на холодном полу, тело затекло и не слушалось. Съярми подала руку, помогла подняться, велела двум прислужницам сопровождать меня в спальню. Расторопная Суни приготовила ванну, щедро намазала мне лицо и запястье целебной мазью, и к завтраку я выглядела вполне сносно. Конечно, никакой косметикой не возможно было полностью скрыть следы вчерашнего общения с Ингаром, но, к счастью, это не требовалось.

Ворвавшаяся в мои комнаты Гарима походила на ураган, настолько сильны были ее переживания. После общения с кристаллом я особенно отчетливо ощущала сестру, ее гнев, тревогу, страх за меня, возмущение и желание наказать сареха. Хорошо, что мои чувства были подавлены успокоительным.

— Мне только что сказали! — выдохнула Гарима, порывисто обняв меня.

Я прижималась к сестре и с трудом справлялась со слезами. Не хотела, чтобы Абира потом видела мои покрасневшие глаза. Это доставило бы ей удовольствие.

— Как это случилось? — всматриваясь мне в лицо, спросила Гарима.

— У него был амулет, помогавший говорить правильно. Не обманывать, — указав на лежащее на столе украшение, объяснила я. — Поэтому он так убедительно изображал влюбленного. Священник общины зачаровал для него красные цветы, о которые я руки оцарапала.

— Заклятие для изменения воспоминаний? — догадалась хмурая Гарима.

— Думаю, да. Но слабое. У меня возникали сомнения в искренности сареха, если долго его не видела… Он хотел меня обесчестить и бросить. Знал, какой это будет позор для меня.

— Он успел? — с сочувствием спросила сестра.

Я отрицательно покачала головой.

— Хвала Великой, — выдохнула Гарима и вновь крепко обняла меня.

Мы молчали. Успокоительное действовало хорошо, поэтому даже воспоминание о прошедшей ночи ранило не так сильно, как я боялась.

— Он меня удивляет, — призналась сестра. — Он не производит впечатление хитрого, даже коварного человека. В его духе было бы простое нападение. Даже яд для него слишком изощренный способ, а здесь он четко рассчитал уязвимые места… Бил по самому дорогому… Дар, любовь, телесная связь…

— Он, к сожалению, не один это придумал, — вздохнула я. — Его подстрекала Абира.

— Что? — воскликнула Гарима, резко отстранившись.

— Я видела его воспоминания.

— Как без ритуала?

— Я не задумывалась, как мне это удалось, — я пожала плечами. — Мне нужно было знать, я посмотрела. Он знал, что я видела. Сказал, что у меня любящая сестричка.

— О, небо, — выдохнула сестра.

Она не сомневалась в моих словах, а первое потрясение постепенно сменилось душевной болью. Предательство Передающей ранило Гариму, как и меня, очень сильно. В глазах сестры блестели слезы, губы дрожали, она закусила нижнюю, чтобы не плакать, но все равно не справилась с чувствами. Тяжело сев на кровать, Гарима разрыдалась. Я устроилась рядом и, обняв ее за плечи, молчала.

Сестра довольно быстро взяла себя в руки, вытерла слезы. А когда заговорила, ее голос звучал твердо и решительно.

— Нужно об этом поговорить с Императором. Абира — вдохновительница и соучастница сареха. Это должно быть наказано. Не знаю, как. Пусть сам решает.

— Богобоязненный тариец не накажет жрицу, — возразила я.

— В этом случае придется, — отрезала сестра. — Сегодня же сообщу Наблюдающим. Пусть Абира и не злоупотребила даром, но она предала сестру. Дальше жить с ней в одном доме и проводить ритуалы невозможно. Я сообщу им. Попрошу избавить нас от нее. Как можно скорей.

— Думаю, они уже знают…

Гарима вопросительно вскинула бровь и ждала пояснений.

— После случившегося я была в Храме. Кристалл манил меня. Когда я его коснулась, почувствовала, что он меня… читает, если можно так сказать, — признаваться в том, что остаток ночи пролежала в Храме, не стала.

— Я понимаю, о чем ты, — кивнула сестра. — Когда Наблюдающие приезжали за Ральхой, я проходила через подобное. Теперь я уверена, что Наблюдающие знают. Но все равно им сообщу. Так будет верней.