Жуков. Портрет на фоне эпохи

В течение апреля наступление на Харьков станет главным. Тимошенко увидел в этом шанс восстановить свою полководческую репутацию. Как он мог требовать начать наступление в то время, когда разведка докладывала о скоплении крупных танковых сил противника между Гомелем и Днепропетровском, то есть напротив него, на южной половине фронта? Представляется весьма вероятным, что он сам, как и его начальник штаба Баграмян, ввели себя в заблуждение. Оба они не верили данным разведки, потому что были убеждены: эти силы сосредоточены там для наступления на Москву с юга, как говорил Сталин. Вновь синдром июня 1941 года: если вождь сказал… Однако Сталин, будучи человеком недоверчивым, сильно умерил амбиции Тимошенко – Баграмяна и сохранил под прямым управлением Ставки Брянский фронт, которому передавалась основная часть резервов. Действительно, этот фронт прикрывал два считавшихся угрожающими направления на Москву – через Орел – Тулу и Курск – Воронеж. Тем не менее для наступления на Харьков выделили 1200 танков – еще редкого в Красной армии оружия, – половина которых была сгруппирована в три новосформированных корпуса.

4 мая Жукову сообщили, что Западное направление упразднено, и отныне он теряет власть над Калининским фронтом. Под его руководством остался только Западный фронт. Он, командовавший в феврале третью Красной армии, спустя три месяца остался командующим лишь одной шестой ее частью. Это его обидело, о чем ясно говорит фрагмент его «Воспоминаний», вырезанный цензурой: «Мне, конечно, было понятно – это за то, что не согласился с решением Верховного относительно ряда упреждающих наступательных операций наших войск. Половинчатость решения заключалась, с одной стороны, в том, что Верховный согласился с Генеральным штабом, который решительно возражал против проведения крупной наступательной операции группы советских фронтов под Харьковом. С другой – он дал разрешение С.К. Тимошенко на проведение силами юго-западного направления частной наступательной операции» [564] . Могло ли быть так, что Жукова сняли за возражения против наступления на Харьковском направлении? Более вероятно, что это было наказанием за неудачу в февральско-апрельском наступлении 1942 года. Тем не менее нельзя говорить о немилости, скорее это колебания маятника. Вплоть до 1945 года Сталин будет натравливать своих военачальников друг на друга. В мае 1942 года он понизил Жукова, сузив сферу его полномочий; в это же время он возвысил Василевского, назначенного 26 июня начальником Генштаба вместо Шапошникова, и поднял Тимошенко, которому поручил командовать наступлением на главном направлении.

564

Жуков Г.К. Указ. соч. М.: ОЛМА-Пресс, 2002. Т. 2. С. 61.

Весна поражений

Первое из весенних упреждающих наступлений, Крымское, было сорвано 13 апреля. Генерал Козлов, командующий Крымским фронтом, и его надзиратель по партийной линии Мехлис на протяжении шестидесяти дней атаковали противника, не добившись никакого результата. Они потеряли 40 % личного состава фронта и 50 % имевшихся в наличии танков и не могли больше ничего предпринять.

3 мая началось второе наступление – Северо-Западного фронта против немецкой XVI армии возле Демянска. Месяц боев, тяжелые потери, нулевой результат. 8 мая XI армия фон Манштейна при подавляющем господстве в воздухе атаковала войска Крымского фронта на Керченском полуострове. За восемь дней полуостров был захвачен, 162 000 советских бойцов и командиров были убиты или взяты в плен. Некомпетентность Мехлиса проявилась со всей яркостью. Вследствие этого разгрома личный враг Жукова был понижен в звании до корпусного комиссара и лишен большинства постов. Сталин усомнился в системе политического контроля за командирами, когда стало очевидно, что, хотя генерал Козлов и не был военным гением, он был парализован комиссаром, точно кролик удавом. После Керчи Манштейн повернул все свои силы на Севастополь, который был взят после страшных боев, продолжавшихся целый месяц (2 июня – 4 июля). Еще 90 000 советских бойцов и командиров попали в плен.

12 мая Тимошенко начал наступление на Харьков. Клещи должны были окружить город с севера и с юга. За четверо суток он продвинулся на 25–50 км, потеснив упорно оборонявшуюся VI армию Паулюса. 17 мая грянул гром. Две танковые, одна моторизованная и 8 пехотных дивизий при поддержке 1000 боевых самолетов сокрушили левый фланг войск Тимошенко и срезали Барвенковский выступ у основания. Один из двух зубцов советских клещей оказался в окружении. После шести дней ожесточенных боев Красная армия потеряла в новом котле 277 000 человек, из них 171 000 убитыми, пропавшими без вести и пленными; уничтожено 652 танка и 22 дивизии вместе с командными кадрами, в том числе и ценными специалистами из 21-го и 23-го танковых корпусов. Эти корпуса и советская авиация были уничтожены практически полностью. Координация между двумя фронтами (Юго-Западным и Южным) и между армиями была отвратительной. Тимошенко лишился лучших своих соединений. Перед немецкими войсками образовалась брешь, и скоро они рванутся через нее к Дону, выполняя план «Блау».

Несомненно, вина за разгром лежала на Тимошенко и Баграмяне. Первый вскоре будет отстранен от командования крупными объединениями, второй – понижен в должности до начальника штаба армии. Поражение под Харьковом стало огромным психологическим шоком для Ставки. Москва приходила в себя после опьянения успехом зимой 1941/42 года. Прощайте, мечты об общем наступлении, о «полном разгроме гитлеровских войск в 1942 году». Предстояла долгая и кровавая война. Красная армия не всегда еще могла успешно действовать в наступлении. Сталин вернулся к реализму и осторожности. Не случайно Молотов прилетел в Вашингтон 29 мая с просьбой к Соединенным Штатам увеличить экономическую помощь СССР.

Немецкое наступление летом 1942 г.

28 июня 1942 года половина германских сил на Восточном фронте и ⁴/₅ тактических соединений люфтваффе начали реализацию плана «Блау». 1 июня, во время посещения в Полтаве войск группы армий «Юг», Гитлер сказал фон Боку: «Если я не получу нефть Майкопа и Грозного, я должен покончить с этой войной». Но фюрер был уверен в себе. Через несколько дней он заказал одной лейпцигской типографии немецко-персидские разговорники, а также карты Ирана и Ирака. На ближайшее будущее надо было сделать Красной армии хорошее кровопускание и устроить ей несколько котлов, вроде тех, что она получала в 1941 году. А затем – кавказская нефть.

Меньше чем за месяц танковые дивизии вермахта преодолели от 300 до 700 км и вышли к Дону, Воронежу, Сталинграду и Ростову-на-Дону. Однако, несмотря на завоевание территории, равной по площади Франции, немцы были озабочены. Они захватили 150 000 пленных – в десять раз больше, чем рассчитывали; в августе и сентябре возьмут еще 500 000, но это не главное. Советские войска отступали, что было новостью. В отличие от лета 1941 года их не обрекал на окружение приказ Сталина, запрещавший отход. Стало ли это новшество результатом влияния Василевского? Как бы то ни было, Сталин, хоть и с неохотой, разрешил глубокий отход. Но это было отступление, сопровождавшееся многочисленными и довольно значительными контрударами, особенно в районе Воронежа. Одна из восходящих звезд Красной армии, Филипп Голиков, был снят Сталиным со своего поста 5 июля: Верховный остался недоволен тем, как он командовал Брянским фронтом и 5-й танковой армией под Воронежем. Жуков избавился от конкурента и одного из старейших своих врагов. Летом 1942 года в группу высших военачальников Красной армии войдут два новых генерала: Рокоссовский, сменивший Голикова на посту командующего Брянским фронтом, и Ватутин, назначенный командующим вновь образованным Воронежским фронтом.

18 июля Черчилль сообщил Сталину плохую новость: в 1942 году открытия второго фронта не будет. Пять дней спустя немцы взяли Ростов-на-Дону, «ворота Кавказа». На следующей неделе противник продвигался каждые сутки на 40 км. Была потеряна Кубань – житница страны, что еще больше ухудшило продовольственное положение в стране, которое и так было на грани катастрофы. Это стало тяжелым ударом. Среди населения началась паника. Реальность была проста: армии Тимошенко, передвигавшиеся пешим ходом, не могли остановить свое наступление в голой степи, не имея естественной преграды, за которую можно было зацепиться; у них не было иного выбора, кроме отхода до гор Кавказа. Сталин решил, что должен отреагировать на ситуацию на фронте. 28 июля он издал приказ № 227, получивший неофициальное название «Ни шагу назад!». Командиры Красной армии должны были зачитывать этот приказ своим бойцам перед строем. Главной целью приказа было восстановление дисциплины путем создания штрафных батальонов и рот и заградительных отрядов. Но главным в тексте было другое. Во-первых, не скрывалось тяжелое военное и экономическое положение страны. Такой язык правды редко встречался в советской истории. Во-вторых, вина на поражение была возложена только на Красную армию. Стоя в тесном строю, ее бойцы слышали, как их командиры зачитывают слова Сталина: «паника», «позор», «самовольное оставление позиций», «население начинает разочаровываться в армии», «проклинают Красную армию», «трусы», «предатели». Приказ № 227 не остановил отступления, не поднял боевого духа, он лишь обозначил момент наибольшего падения веры Сталина в свою армию.

А Гитлер тем временем делил шкуру еще неубитого русского медведя. Он разделил группу армий «Юг» на группы армий «А» под командованием Листа и «Б» под командованием фон Бока. Фон Бок энергично протестовал против этого. В своем дневнике он записал: «Таким образом битва оказалась разрезанной надвое» [565] . Он был снят с должности 11 июля. В соответствии с директивой № 45, изданной Гитлером 23 июля, в день взятия Ростова-на-Дону, группы армий «А» и «Б» должны были продолжать наступление, двигаясь по расходящимся под углом 90° направлениям. Группа армий «А» должна была наступать на Кавказ и Баку; группа армий «Б» – на Сталинград и Астрахань. Однако осуществлять одновременное снабжение двух этих групп армий, проводивших действительно глубокий прорыв, было невозможно. Гальдер отметил в своем журнале по поводу директивы № 45: «Всегда наблюдавшаяся недооценка возможностей противника принимает постепенно гротескные формы и становится опасной. Все это выше человеческих сил. О серьезной работе теперь не может быть и речи» [566] .

565

Цит. по: Gorlitz, W. Stalingrad. Paris: Fayard. P. 207.

566

Гальдер Ф. Указ. соч. С. 663.

Удары в центре: вторая битва за Ржев

Хотя Жуков оказался в стороне от основных военных событий лета 1942 года, он в это время не бездельничал. В июле – августе он руководил многочисленными боями, оставшимися неизвестными: тремя наступлениями и одним контрнаступлением в районе Ржевского выступа. Неизвестными они оказались потому, что о них очень мало написано и советской, и немецкой историографией. Первая предпочитала замалчивать неудачи своей армии, вторая считала эти бои второстепенными. Жуков только расплывчато намекает на них в своих «Воспоминаниях», Рокоссовский тоже не задерживается на их описании, Василевский уделяет им всего одну строку. Ту же сдержанность мы наблюдаем и в официальной истории Великой Отечественной войны, изданной при Хрущеве. Тем не менее, если мы хотим понять события предшествовавших Сталинградской битве событий июля – августа 1942 года, а также сентября – первого месяца самой этой битвы, для нас важно знать, что ОКХ не смогло перебросить с центрального участка фронта на юг ни одной дивизии: все они были заняты отражением жуковских наступлений. А ведь десяток пехотных и/или танковых дивизий, переданных из группы армий «Центр» в группу армий «Б», могли бы коренным образом изменить ход боев за Сталинград.

2 июля немцы первыми атаковали позиции Калининского фронта генерала Конева. IX армия Моделя окружила 39-ю советскую армию, занимавшую выступ вокруг города Белый, образовавшийся в ходе зимнего контрнаступления. Северная сторона Ржевского выступа была сильно укреплена, советские потери там достигли приблизительно 20 000 человек. В тот же день, 2 июля, в 400 км оттуда, на другой стороне выступа, Жуков получил приказ Ставки ударить по левому флангу наступающего на юге противника, нанеся удар в районе Болхов – Жиздра (севернее Орла) по позициям II танковой армии. Неблагодарное дело, потому что с февраля немцы особо тщательно укрепляли этот район, в чем им помогал пересеченный естественный рельеф местности. Жуков отлично знал достоинства своего противника – мастера глубокой обороны.