Жуков
Шрифт:
В феврале 1941 года Генеральный штаб разработал последний вариант мобилизационного плана, получивший наименование МП-41. По нему в случае войны намечалось развернуть 8 фронтов, 29 армий, 15 округов, 62 стрелковых и 29 механизированных корпусов, 196 стрелковых и горнострелковых и 13 кавалерийских дивизий, 8 авиационных и 5 воздушно-десантных корпусов, 94 корпусных артиллерийских полка, 74 артиллерийских полка резерва Главного командования. После утверждения плана Жуков в марте направил в округа директивы с разъяснением порядка разработки и обеспечения плана мобилизации. Срок отработки планов на местах он установил до 1 мая, а затем перенес на 20 июля. К сожалению, округа и войска до начала войны так и не сумели детально отработать весь комплекс стоявших перед ними задач.
К 11 марта 1941 года был подготовлен уточненный план стратегического развертывания Вооруженных Сил на Западе и Востоке. [177] По оценке Генштаба, Германия имела развернутыми 225 пехотных, 20 танковых и 15 моторизованных дивизий, 20 тысяч полевых орудий, 10 тысяч танков и до 15 тысяч самолетов. Из этого числа у границ
177
См.: Военно-исторический журнал. 1992. № 2. С. 18–22.
Но опять-таки, как и ранее в плане стратегического развертывания от 18 сентября 1940 года, отмечалось, что Генштаб не имеет документальных данных об оперативных планах вероятных противников. Поэтому были высказаны во многом уже устоявшиеся предположения: «Германия вероятнее всего развернет свои главные силы на юго-востоке от Седлец до Венгрии с тем, чтобы ударом на Бердичев, Киев захватить Украину. Этот удар, по-видимому, будет сопровождаться вспомогательным ударом на севере из Восточной Пруссии на Двинск и Ригу или концентрическими ударами со стороны Сувалки и Бреста на Волковыск — Барановичи. Не исключалась возможность выступления Финляндии на северо-западе, румынской армии — на юге. Ожидалось, что Германия развернет: к северу от нижнего течения реки Западный Буг до Балтийского моря — 30–40 пехотных, 3–5 танковых, 2–4 моторизованные дивизии, до 3570 орудий и до 2000 танков; к югу от реки Западный Буг до границы с Венгрией — до 110 пехотных, 14 танковых, 10 моторизованных дивизий, до 11,5 тысячи орудий, 7,5 тысячи танков и большую часть своей авиации. Одновременно допускалась вероятность сосредоточения главных сил германской армии в Восточной Пруссии и на варшавском направлении, чтобы через Литву нанести и развернуть главный удар в направлении на Ригу или на Ковно, Двинск. Кроме того, предусматривались вспомогательные концентрические удары со стороны Ломжа и Брест с последующим их развитием в направлении Барановичи, Минск.
Стратегическое развертывание Вооруженных Сил предлагалось проводить с учетом вероятности ведения военных действий на два фронта. Основные силы предусматривалось развернуть на Западе и финском фронте: 171 стрелковую, 27 мотострелковых, 54 танковых и 7 кавалерийских дивизий, 2 отдельные стрелковые бригады, 253 авиационных полка. Отмечалось, что „развертывание главных сил Красной Армии на Западе с группировкой главных сил против Восточной Пруссии и на варшавском направлении вызывает серьезные опасения в том, что борьба на этом фронте может привести к затяжным боям“.
Нужно было обладать особым упорством, чтобы убедить Сталина призвать в строй приписной состав стрелковых дивизий, которые необходимо было доукомплектовать по нормам военного времени. С просьбой разрешить призыв Тимошенко и Жуков обратились к Сталину в середине марта. „Сначала наша просьба была отклонена, — вспоминал Жуков. — Нам было сказано, что призыв приписного состава запаса в таких размерах может дать повод немцам спровоцировать войну. Однако в конце марта было решено призвать пятьсот тысяч солдат и сержантов и направить их в приграничные военные округа для доукомплектования, с тем чтобы довести численность стрелковых дивизий хотя бы до 8 тысяч человек“. [178] Несколькими днями позже Сталин разрешил призвать из приписного состава еще 300 тысяч человек — специалистов для укрепрайонов, артиллерии, инженерных войск, войск связи, противовоздушной обороны и службы тыла военно-воздушных сил.
178
Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. Т. 1. С. 307.
В марте 1941 года Генеральный штаб закончил разработку мобилизационного плана для промышленности по производству военной продукции на случай войны. Жуков вместе со своим заместителем В.Д.Соколовским представил его председателю Комитета обороны при СНК СССР К.Е.Ворошилову. Время шло, а решения не принимались, и тогда Жуков был вынужден доложить лично Сталину об отсутствии промышленного мобилизационного плана. Проект плана было поручено рассмотреть Н.А.Вознесенскому, группе руководителей наркоматов и Госплана, но время все равно оказалось упущенным.
Еще в феврале командующий Западным Особым военным округом генерал армии Павлов направил донесение Сталину, Молотову и Тимошенко, в котором просил выделить значительные средства на проведение работ по шоссейно-грунтовому строительству. Проблема эта имела исключительно важное стратегическое значение. „Считаю, что западный театр военных действий должен быть обязательно подготовлен в течение 1941 года, — писал Павлов, — а поэтому растягивать строительство на несколько лет считаю совершенно невозможным“. Однако к предложениям Павлова отнеслись сдержанно. В конце февраля Тимошенко и Жуков провели совещание сотрудников Генштаба по вопросу состояния железных, шоссейных и фунтовых дорог. Выводы в основном сводились к следующему: сеть шоссейных дорог в западных областях Белоруссии и Украины находится в плохом состоянии. Многие мосты не выдерживают веса средних танков и артиллерии, а проселочные дороги требуют капитального ремонта. „Приграничные
железнодорожные районы мало приспособлены для массовой выгрузки войск, — докладывал генерал Н.Ф.Ватутин. — Об этом свидетельствуют следующие цифры. Железные дороги немцев, идущие к границе Литвы, имеют пропускную способность 220 поездов в сутки, а наша литовская дорога, подходящая к границам Восточной Пруссии, — только 84. Не лучше обстоит дело на территории западных областей Белоруссии и Украины: здесь у нас почти вдвое меньше железнодорожных линий, чем у противника. Железнодорожные войска и строительные организации в течение 1941 года явно не смогут выполнить те работы, которые нужно провести“. Здесь нарком обороны заметил, что в 1940 году по заданию ЦК ВКП(б) наркомат путей сообщения разработал семилетний план технической реконструкции западных железных Дорог. Однако пока ничего серьезного не сделано, кроме перешивки колеи и элементарных работ по приспособлению железнодорожных сооружений под погрузку и выгрузку войск и вооружения.Что-то сделать удалось. Но поздно. Совсем скоро то, что собирались строить и восстанавливать в западной части страны, пришлось своими руками взрывать и уничтожать.
В течение весны 1941 года Жуков организовал большую работу по увеличению неприкосновенных запасов всех западных приграничных округов за счет государственных резервов по горючему, продовольствию и вещевому снабжению. Нарком обороны и Генеральный штаб считали необходимым в условиях надвигающейся войны подтянуть материально-технические средства ближе к войскам. Решение правильное. Но никто не ожидал, чем обернется начальный период войны. После быстрого прорыва фронта врагу удалось в короткий срок захватить значительные материально-технические запасы.
Несмотря на огромную занятость, а работать приходилось по 15–16 часов в сутки, Георгий Константинович постоянно обращался к военно-теоретическим вопросам, настойчиво пытался понять, что же ему не дает покоя в тех стратегических идеях, которые укрепились среди высшего командного состава. „Военная стратегия в предвоенный период строилась равным образом на утверждении, — писал он позднее, — что только наступательными действиями можно разгромить агрессора и что оборона будет играть сугубо вспомогательную роль, обеспечивая наступательным группировкам достижение поставленных целей. Не соответствовал требованием современной войны в ряде случаев и метод обучения войск. Принимая участие во многих полевых учениях, на маневрах и оперативно-стратегических играх, я не помню случая, чтобы наступающая сторона ставилась в тяжелые условия и не достигала бы поставленной цели. Когда же по ходу действия наступление не выполняло своей задачи, руководство учением обычно прибегало к искусственным мерам, облегчающим выполнение задачи наступающей стороны. Короче говоря, наши войска не всегда обучались тому, с чем им пришлось встретиться в тяжелые первые дни войны. Что касается других способов и форм ведения вооруженной борьбы, то ими просто пренебрегали, особенно в оперативно-стратегических масштабах“. [179]
179
Там же. С. 323.
Столь же мало внимания, как и обороне, уделялось встречным сражениям, отступательным действиям и сражениям в условиях окружения. А между тем именно эти виды боевых действий в начальном периоде войны развернулись очень широко и приняли самый ожесточенный характер.
„Иначе говоря, наши войска должным образом не обучались ведению войны в тяжелых условиях, а если и обучались, то только в тактических масштабах, — отмечал Жуков. — Это была серьезная ошибка в обучении и воспитании войск, за которую пришлось расплачиваться большими жертвами. Ибо опыт ряда войн показывает, что та армия, которая недостаточно обучается ведению операций в тяжелых и сложных условиях, неизбежно будет нести большие потери и вынуждена переучиваться в ходе самой войны. Крупным пробелом в советской военной науке было то, что мы не сделали практических выводов из опыта сражений начального периода Второй мировой войны на Западе. А опыт этот был уже налицо, и он даже обсуждался на совещании высшего командного состава в декабре 1940 года“. [180]
180
Там же. С. 323–324.
Очевидно, установка наркома обороны по итогам декабрьского совещания — „учить войска только тому, что нужно на войне, и только так, как делается на войне“ — осталась лишь благим намерением.
В обороноспособности, боеготовности армии зияли бреши. И все же дело было не только, а порой и не столько в медлительности Сталина, доходящей до непростительного консерватизма. Пытался ли кто из высшего государственного и военного руководства в чем-то переубедить его, чтобы изменить ситуацию, переломить ход событий? Думается, что нет. И здесь опять уместно вернуться к мыслям Жукова: „ Теперь, после всего пережитого, критически осмысливая минувшее, можно сказать, что руководство страной ошибочно пренебрегло нашими требованиями неотложных мероприятий, которые следовало провести сразу после войны с Финляндией, а военные руководители в предвоенный период были недостаточно настойчивы перед И. В. Статным в этих вопросах. Кстати сказать, как я убедился во время войны, И.В.Сталин вовсе не был таким человеком, перед которым нельзя было ставить острые вопросы и с которым нельзя было бы спорить и даже твердо отстаивать свою точку зрения. Если кто-либо утверждает обратное, прямо скажу — их утверждения не верны“. [181]
181
Там же. С. 329.