Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Жулик: грабеж средь бела дня
Шрифт:

Но ведь не могли же они испариться!

– Что за хренотень?.. – спросил самого себя бывший опер, сантиметр за сантиметром подсвечивая стены и потолок.

Неожиданно электрический конус выхватил из темноты угол металлической дверцы. Дверь эта скрывалась за фанерным листом, и потому Голенков не заметил ее сразу. Сдвинув фанеру в сторону, он быстро подобрал нужный ключ и вставил его в замочное отверстие.

С запором пришлось повозиться – мастер, делавший дубликат, не угадал с какими-то микронами. Да и замок оказался слишком мудреным. Однако старания Эдуарда Ивановича были не напрасными: спустя минут десять дверка с унылым скрипом отошла в

сторону.

Из проема потянуло сыростью, плесенью и кладбищенским холодком. Луч фонаря растворялся в чернильной тьме. В желтом конусе электричества хаотично плясали пылинки.

Подвальная тишина буквально материализовалась до синевы и звона. Неожиданно Голенков ощутил себя на пороге какого-то важного и необычного открытия, которое могло в корне изменить его жизнь. Подсвечивая путь фонарем, он осторожно протиснулся вовнутрь. В ноздри ударил едкий запах каких-то химреактивов. Ладонь, пошарив по шершавой стене, нащупала рубильник. Щелчок – и под потолком напряженно загудели длинные стержни люминесцентных ламп. Холодное электричество озарило огромный каменный мешок с оштукатуренными стенами и переплетеньем ржавых водопроводных труб под потолком.

– Ты смотри… Прямо бункер Гитлера! – хмыкнул Эдик, болезненно щурясь; свет, плеснув в глаза, ослепил после темноты.

Прислонился спиной к стене, внимательно осмотрелся и изумленно присвистнул.

– Ох и не хрена же себе… – выдохнул Голенков и, сделав несколько шагов, остановился.

Зажмурился, протер ладонями виски, открыл глаза… Картинка не изменилась.

– И кто бы мог подумать? – вопросил он самого себя и неизвестно про кого добавил ласково: – Ну, суки!..

* * *

Нечищеный казенный ботинок с тупой равномерностью лупил в хлипкую деревянную дверь. Доски вибрировали, из-под филенки летели куски штукатурки, но дверь каким-то чудом удерживалась на петлях.

Вот уже минут пять милицейская опергруппа пыталась проникнуть в жилище особо опасной рецидивистки Маргариты Пиляевой. Квартирную дверь безуспешно выламывал пузатый круглолицый мент с сержантскими лычками на погонах. Его спутник – молодой, спортивного телосложения брюнет в штатском – стоял чуть поодаль, давая взломщику полезные советы. Видимо, он был офицером и потому не хотел утруждать себя черной работой.

– Открывай, уголовная рожа, а то хуже будет! – свирепо пыхтел сержант, поочередно ударяя в дверь то ботинком, то коленом, то кулаком.

Уголовная рожа за дверью никак не реагировала на призыв.

– От-кры-вай, су-ча-ра! – надрывался мент в такт своим ударам.

– Ладно, Кривенко, отвали… – с начальственной интонацией распорядился правоохранитель в штатском. – Смотри, как работать надо!

Отойдя на несколько метров, он со всего размаху въехал плечом в хлипкую плоскость. Доски, не выдержав молодецкого натиска, затрещали, и дверь с неожиданной легкостью вывалилась внутрь. Потеряв точку опоры, взломщик по инерции влетел следом, распластавшись в прихожей.

И тут же вскочил как ужаленный: линолеум оказался залитым чем-то теплым и мерзостным.

– Твою мать… – растерянно прошептал он, с сожалением осматривая загаженные сорочку и брюки.

Правоохранитель уже раскрыл рот, чтобы вызвать хозяйку… Но тут же ощутил в себе неожиданные позывы к рвоте. В квартире стоял невыносимый смрад – острый, густой и тяжелый. Очень явственно тянуло хлором… Но не им одним. К запаху дезинфицирующего вещества примешивалась какая-то резкая, едкая и тошнотворная вонь, от которой слезились

глаза и выворачивало наизнанку желудок.

Прикрыв нос рукавом, оперативник растерянно смотрел на зловонную жидкость, в которую так некстати вляпался. Огромная лужа, медленно увеличиваясь в размерах, натекала из-под кухонной двери. Легкий прозрачный парок клубился по всей прихожей.

– Твою мать… – растерянно повторил мент, инстинктивно отступая назад.

Зато круглолицего сержанта совершенно не смутило зловоние. Вбежав следом, он выхватил из кобуры пистолет и утвердил его в вытянутых руках.

– Так, кто есть в квартире?! Всем лицом к стене, руки за голову! – заорал правоохранитель, возбуждая в себе сладкое зверство власти.

Дверь комнаты медленно раскрылась, и оттуда высунулась коротко стриженная женская голова.

– А-а-а, менты… А я думала – сосед снизу. Че разорался, начальничек? Не в горотделе… Не видишь, у нас тут потоп, трубы, бля, прорвало! Козлы с Горводоканала их хлоркой дезинфицировали, напор большой сделали, а трубы старые… Вот и не выдержали.

– Лицом к стене! – Схватив хозяйку за шиворот, сержант выволок ее в прихожую и сунул пистолет под ребро. – Руки за голову!

– Начальничек, а маслины в твоей «волыне» есть? – ехидно полюбопытствовала короткостриженая, неохотно становясь лицом к стене. – А стрелять ты умеешь?

– Кривенко, убери пистолет, – поморщился оперативник в штатском и, зажимая нос, брезгливо переступил через зловонный потек. – Маргарита Пиляева – ты?

– Ну, я…

– Ты в квартире одна? Оружие, наркотики… А ну-ка предъяви документы! Почему так долго не открывала?

– Почему, почему… Думала, сосед снизу наехал. Там у нас бухарь-одиночка живет, как стаканяру засадит, так сразу драться, – спокойно объяснила хозяйка и, предъявив документы, прикрыла лицо рукавом.

Паспорт на имя Пиляевой М. И. не вызывал сомнений в его подлинности. Пролистав документ от начала и до конца, милиционер неохотно вернул его хозяйке и сдавленно кашлянул.

– Где ты была час назад?

Неожиданно из-за двери кухни донесся мужской голос:

– Хозяйка, ну кто там вломился? Соседи? Уже залило? Скажи, что заканчиваю.

– Кто там у тебя?

– Сантехник из домоуправления.

– Сантехник, говоришь? – недоверчиво уточнил оперативник и, задерживая дыхание, мужественно двинулся на кухню.

Едва открыв дверь, он инстинктивно отпрянул, прикрывая лицо рукой. На кухне клубился белесый зловонный пар, наводивший на мысли о газовых атаках и климатических катаклизмах. Очертания предметов угадывались лишь контурно, словно на нечеткой фотографии. Чудовищные миазмы проникали в каждую клеточку, отравляя мозг и выворачивая наизнанку внутренности. В сравнении с этой кухней даже туалет инфекционной больницы в разгар дизентерии мог показаться цветущей оранжереей.

Под раковиной, скрючившись в три погибели, сидел на корточках какой-то пролетарий в грязной спецовке и кирзовых сапогах. Руки в резиновых перчатках старательно навинчивали на осклизлую водопроводную трубу вентиль. На стоявшей рядом табуретке лежал набор сантехнических инструментов: газовый ключ, отвертки и пассатижи.

– Документы, что ты сантехник! – скомандовал опер, спазматически дергая кадыком; он был на грани обморока.

– Слышь, керя, поищи сам в карманах, – на удивление ровно ответил пролетарий и выразительно скосил взгляд на полу своей грязной спецовки. – Не в падлу, братан, руки заняты. Если я щас вентиль отпущу – тут такой фонтан вдарит!

Поделиться с друзьями: