Журавли улетают на юг

А прогноз Верхне-Тумбасовской метеостанции начал оправдываться уже на следующий день. Утро началось огненно-красной зарей. По небу поплыли разрозненные угловатые облака. На западе, словно выжидая удобное время, чтобы подняться и проглотить солнце, встала черная туча. Уж тут всякий скажет, что быть ветру с дождем.

И действительно, прошло немного времени - и покатились по Енисею беляки и заходили, заворочались крайние пучки бревен.

Превозмогая слабость, Евсей Маркелыч встал, вышел из шалашки, окинул привычным взглядом небо, реку, берега...

–  Худо дело, - пробормотал он. - По приметам-то ровно бы так: за сутки этакая туча кругом земли обернется, а завтра встретит крепким дождем. Может статься, еще и со штормом.

Ирина Даниловна, угадав его тревогу, спросила:

–  Под берег от шторма нам будет где встать?

Евсей Маркелыч обвел рукой кругом:

–  Теперь, пока Верещагинский мыс не пройдем, где же ты станешь? Видишь, какие пески. Пока отстоишься - с головой замоет. Надо было становиться в Верхне-Тумбасове.

Варя этот разговор не слышала. Она сидела в шалашке, обдумывая, рассказать ли сегодня отцу о прогнозе погоды. Ее томило, угнетало то, что она не сказала ему об этом вчера. Вдруг прогноз правильный и надо было сразу что-то решать? Все-таки лоцман всему голова. Ему выбирать, что и когда надо делать. И не находила себе места, никак не осмеливаясь теперь заговорить с отцом. Может быть, с Александром лучше сперва посоветоваться? Он ведь тоже немало видел всяких опасностей, он смелый. Что он скажет? А коли на то пошло, так стать на прикол всегда успеется...

Александр был на лоцманской вахте, стоял на гулянке. Теперь с Ириной Даниловной они чередовались каждые четыре часа. Холодно там, наверху. Но Евсей Маркелыч по-прежнему держится своего правила: без глазу не оставлять плот ни на минуту. Так он сорок лет плавил лес, так будет и на сорок первом году. Не было за сорок лет аварий, не должно быть и на сорок первом году.

Варя решила ждать, когда сменится Александр. Но тут вошел Евсей Маркелыч с Ириной Даниловной. Взбираясь к себе на постель, он сказал девушкам:

–  Ну-ка, дочки, пройдитесь с Ириной по всему плоту, хорошенько проверьте каждый пучок. Где ослаб - подкрепите, лежень проверьте особо. У якоря весь трос перебрать, просмотреть, не подвел бы в лихую минуту. А завтра быть, кажется, делу...

И тревожно ёкнуло сердце у Вари.

Заданного Евсеем Маркелычем урока хватило до самого вечера. Косой дождь с ветром хлестал все время, пока девчата работали на плоту. Всех промочило до нитки. Посиневшие, но довольные - просмотрели, проверили каждый пучок, подправили каждое крепление, - девушки уже в сумерках собрались у маленькой железной печки, поставленной в шалашке недалеко от входа. В Стрелке завхоз рейда бросил ее под нары, шутя:

–  Пока пользуйтесь. Новую закажу - "Сплавщик" привезет.

Теперь эта печка казалась им краше солнца.

–  Вот так деньки начались, девушки! - растирая над печкой негнущиеся, красные руки, говорила Поля.

–  Дальше от огня руки держи, не то с пару зайдутся, - посоветовала ей Агаша.

–  "Деньки"! - сказала Ксения. - Деньки как деньки. Лучших не ждите осень. Не на юг, а на север плывем.

–  Все-таки почему же так сразу? - пряча руки за спину, спросила Поля.

–  Это тебя сегодня сильнее всего промочило, вот и показалось, что сразу. Давно уже так.

–  Нет, недавно. Сегодня первый день.

–  Давно...

Девчата заспорили, словно это имело значение.

В шалашку вошел Александр. Его так и перетряхнуло короткой дрожью. Он тоже протянул руки к огню.

–  Ну, чего вы ворчите? - спросил он, через силу улыбаясь. - Почему холодно? Потому что вы сами стали холодные. Песен не поете, не пляшете, вот и стали застывать. Верно?

–  Поди сам попляши! - язвительно прошептала Ксения.

–  Почему бы и нет? Пойду, - сказал Александр.

–  Под дождем?

–  Дождь перестал. Ну, кто со мной?

Никто не двинулся с места.

Александр все же растормошил девушек.

После ужина он выскочил первым и разжег большой костер. К огню потянулись и остальные. Утихающий ветер порывами трепал длинные языки пламени. Огонь выманил из шалашки и Евсея Маркелыча. Он никак не мог примириться с тем, что ему нужно лежать. Подумав, он полез на гулянку: хоть час постоит. Александр, подзадоривая девчат, плясал больше всех.

Вдруг его кто-то потянул за руку. Он оглянулся - Варя.

–  Саша, надо поговорить, - запинаясь, сказала она.

Горячая волна обдала Александра: Варя впервые назвала его Сашей.

–  Пойдемте сюда, что ли, в шалашку, - сказала она и быстро скрылась за дверью.

В шалашке было темно. Железная печка погасла. Запах жилья за эти многие дни и ночи, проведенные здесь, Александру показался родным. Вот так пахнет всегда в своем доме...

–  Варя, - окликнул он вполголоса и ощупал рукой ближние нары, - где вы?

–  Я здесь, - отозвалась она из дальнего угла. - Идите сюда.

Теперь глаза Александра немного привыкли к темноте. В профиль расплывчато рисовалась на стене шалашки откинутая назад голова девушки.

–  Саша, что я наделала! - В голосе Вари звучала тревога.

–  А что?

–  Я знала, какая будет завтра погода, и отцу ничего не сказала.

–  Ветер стихает, - успокоил ее Александр. - Погода будет хорошая.

–  Нет, - с усилием выговорила Варя, - завтра будет шторм.

–  Шторм? - недоверчиво переспросил Александр. И решил отшутиться: - Ну и что же? Как говорят, без шторма на море не бывает, а Енисей - брат морю...

–  Нет, вы ничего не знаете...

И Варя передала ему свой разговор по прямому со Стрелкой.

–  Нехорошо, конечно, что сразу Евсею Маркелычу вы не сказали. Но ведь все равно нам шторма не избежать бы, - подумав, заметил Александр. - Если будет - он будет везде.

–  Да, везде, - с ударением проговорила Варя. - Везде. Но не везде можно плоту отстояться от шторма. Вчера там, может быть, было и можно, а здесь определенно нельзя.

И на это возразить было нечего.

–  Отец крепко беспокоится, сами вы видели, - заговорила снова Варя. Почуял, что будет шторм. Только он понял это сегодня, а я знала вчера. А сегодня плот на отстой уже негде поставить - пески.

–  Проскочим, - все еще стараясь казаться беспечным, сказал Александр.

–  Если бы так! А не успеем? - И вдруг с ожесточением: - Чего я такая упрямая? Все хотелось, чтобы плот до места дошел обязательно!

–  И хорошо, что упрямая, Варенька. - Он нашел ее руку. - И не только упрямая, ты и смелая. И плот наш дойдет. Дойдет! Ты верь!

–  И дура же, дура я какая! - в отчаянии говорила Варя, не отнимая своей руки. (Они оба не заметили, как перешли на "ты".) - И чего я никому, даже тебе не сказала?.. Думала: часто ошибаются синоптики - чего зря отца расстраивать, больной он. Что же мне делать теперь?