Журнал «Если», 1995 № 03

— Ни то, ни другое. Я должен говорить за доктора М’мрм’млрра, поскольку он сейчас занят, а ты заслужил получить немедленные разъяснения по поводу того, что нам удалось обнаружить. В первый раз попытавшись проникнуть в твои воспоминания, доктор М’мрм’млрр был повергнут в шок, столкнувшись с совершенно неожиданной формой сознания, оказавшейся внутри твоего разума. В процессе своей долгой практики он лечил представителей почти всех известных рас галактики, но ему никогда не приходилось сталкиваться с подобным. Он сказал, что это нечто «неестественное».

— В каком смысле?

— В чисто техническом. Доктор считает, что это искусственный разум, синтетическое существо. Подобные существа производились многими нашими современниками, но все они, по сравнению с этим, были совсем простыми.

— Какие функции исполняет мое существо?

— Мы не знаем. Когда М’мрм’млрр второй раз вошел в твой мозг, он подготовился к встрече. Видишь ли, это существо до некоторой степени обладает телепатическими способностями. Вполне достаточными, кстати, чтобы в идеальных условиях нашего корабля переводить тебе мой разговор с Чарвом. Тем не менее доктор М’мрм’млрр сумел справиться с этим существом, многое узнав о нем, и теперь мы имеем представление о том, как с ним взаимодействовать. Затем доктор занялся анализом твоих воспоминаний, благодаря чему мы сумели выбрать оптимальную стратегию. Доктор будет удерживать существо в некоем ментальном стасисе, пока мы не подготовимся к общению с ним.

— Подготовитесь? Как? О чем ты говоришь?

— Скоро узнаешь. Все это связано, однако, с природой самого существа. В свете открытий М’мрм’млрра, Пол сумел выработать ряд идей, которые объясняют происшедшее и предлагают способы решения нашей проблемы.

Пол воспользовался последовавшей паузой и заявил:

— Да. Представь себе следующую картину: у тебя или, скорее, в тебе имеется синтетическая форма жизни, которая, как мне представляется, может включаться и выключаться посредством изометрических отображений. Случай «включения» характеризуется левонаправленными жизненными функциями. Это, как ты знаешь, есть нормальная форма аминокислот здесь, на Земле; их называют Д-аминокислоты. Преврати их в стереоизомер — получится Д-аминокислоты, и в случае звездного камня это соответствует позиции «выключения». Надо сказать, когда я изучал камень, оптические эксперименты показали, что имеет место правосторонняя ситуация. «Выключено». Ладно. Тогда я не обратил на это особого внимания, но теперь-то мы знаем намного больше. Нам известно, как сильно ты набрался в ту ночь, когда твоя кровь попала на камень. Кроме того, мы знаем, что алкоголь, полученный из зерна, имеет симметричную молекулу, и если он сможет вступить в реакцию с неким веществом, находящимся в одном изометрическом состоянии, то возможна реакция и с другим изомером. Или это недостаток конструкции, или сознательно запрограммированная способность. Вот этого мы не знаем. М’мрм’млрр выяснил, что звездный камень лучше вступает с тобой в контакт при наличии молекулы спирта: она как бы стимулирует контакт. Как бы то ни было, тебе удалось в достаточной степени возбудить камень, чтобы он смог частично себя активировать и внедриться в твою кровеносную систему, когда ты порезал руку. После таких усилий существо надолго впало в спячку. Однако время от времени оно получало некоторую алкогольную стимуляцию и пыталось тем или иным способом войти с тобой в контакт. Лекарство, которое Рагма использовал, чтобы привести тебя в норму после Австралии, включало этиловый спирт. Той ночью, когда ты пил вместе с Халом, произошел решительный прорыв. Камень знал, что, убедив тебя реверсироваться в машине Ренниуса, он сможет включиться. Так оно и случилось. Теперь это необычное существо, находясь внутри тебя, функционирует вполне нормально, однако, если верить Рагме, твое здоровье находится в опасности. Нам следует отобразить тебя обратно.

— А вы можете?

— Мы думаем, да.

— Но вы до сих пор не знаете, что собой представляет звездный камень?

— Это сложная живая машина неизвестного назначения. Кроме того, у нее есть явное предрасположение к математике.

— Значит, это что-то вроде компьютера?

— М’мрм’млрр так не думает. Он считает, что это лишь вторичная функция.

— Интересно, почему после того, как я его включил, камень больше не входив со мной в контакт?

— По-видимому, барьер между вами по-прежнему существует.

— Какой барьер?

— Тут все дело в стереоизомерах. Только на этот раз реверсирован ты. А кроме того, звездный камень получил то, что хотел.

— Надо все-таки отдать ему должное, — вмешался Рагма. — Одну вещь камень для Фреда сделал.

— Что ты имеешь в виду? — спросил я.

— В госпитале мне не пришлось пускать свою машину в ход, — сказал Рагма. — Когда я снял бинты, оказалось, что ты совершенно выздоровел. Очевидно, твой паразит об этом позаботился.

— Тогда мне кажется, что он имеет представление о благодарности.

— Ну, если с тобой что-нибудь случится…

— Это уж точно. А что ты имел в виду, когда сказал о вторичных эффектах реверсирования?

— Я совсем не уверен, что этот твой вирус понимает, к чему это тебя может привести.

Зазвонил телефон. Трубку взял Пол, и все его ответы были односложными. Разговор продолжался не более минуты, а потом он повесил трубку и повернулся к Рагме.

— Готово, — сказал он.

— Вот и хорошо, — ответил Рагма.

— Что готово? — спросил я.

— Это был Тед, — пояснил мне Пол. — Он на противоположной стороне улицы. У него есть разрешение и ключи, чтобы открыть выставочный зал. Мы все отправляемся туда.

— Чтобы реверсировать меня?

— Верно, — сказал Рагма.

— А вы знаете, как это делать? — спросил я. — У этой машины есть несколько режимов работы. Я однажды уже проводил с ней эксперименты: должен сказать, что количество вариантов вызвало у меня удивление.

— Чарв встретит нас там, — ответил мне Рагма, — у него с собой будет экземпляр руководства по пользованию машиной Ренниуса.

Пол сходил в спальню и вернулся оттуда, толкая перед собой что-то вроде тележки.

— Поможешь мне засунуть сюда этого типа с листьями, Фред? — попросил он.

— Конечно.

Надо сказать, что я приблизился к доктору М’мрм’млрру с весьма смешанными чувствами, кроме того, я изо всех сил старался избежать попадания мерзкой слизи на мою одежду.

Когда мы везли доктора через вестибюль, а потом по улице, отражение неоновой вывески, казалось, моргая, спрашивало меня: ТЫ ЧУВСТВУЕШЬ МЕНЯ, СТАРИНА?

— Да, — задыхаясь, пробормотал я. — Скажи, что делать.

НАШ СНАРК — БУДЖУМ [16] , — донесся до меня чей-то шепот, когда мы переходили улицу.

Оглядевшись по сторонам, я, естественно, никого не заметил.

11

Я не почувствовал ничего, хотя Рагма сказал мне, что происходит процесс освобождения. Чарв кружил возле машины Ренниуса, временами поглядывая в руководство, которое он держал у себя в сумке, и нажимая на какие-то кнопки. Дело было совсем не в том, что я нервничал. А с другой стороны, вполне возможно, что как раз этим все и объяснялось.

16

Заключительная фраза поэмы Льюиса Кэрролла «Охота на Снарка».

Надрез на моей левой руке немного болел, но совсем не сильно. Рагма хотел избежать введения дополнительных химических препаратов, поскольку никто не знал, какое воздействие они могут оказать в данном случае. Сейчас моя левая рука лежала на гостиничном полотенце; совсем недавно оно было белоснежным, но сейчас довольно быстро теряло свое первоначальное состояние, особенно в том месте, где Рагма, предварительно обработав кожу спиртом, сделал надрез и ввел туда еще немного спирта. Я сидел на вращающемся кресле, принадлежавшем одному из охранников, которого мы отпустили, и старался не думать об извлечении звездного камня из своего тела.

Устроившись рядом с машиной Ренниуса, доктор М’мрм’млрр раскачивался и пытался сосредоточиться — чем еще он мог там заниматься? — ведь от него зависело очень многое. С неба к нам в окна заглядывала луна. В зале было холодно, как в склепе, и даже самый незначительный звук превращался эхом в оглушительный грохот.

Я не был до конца уверен в том, что мы поступали правильно. Однако, с другой стороны, и уверенности в обратном у меня тоже не было. Тут и речи не могло быть об обмане друга, или предательстве, или о чем-нибудь вроде этого, поскольку мой гость был незваным; впрочем, он ведь получил то, что хотел, — иными словами, я же его включил.