Журнал «Если», 1999 № 12

— Она налила себе еще бренди. — Моя мать не ошибалась. Нормальность — это недоразвитость.

— Меланта права, — тихо сказал Кароли де Бранен. — Какие бы ни были у Ройда причуды и недостатки, нам он их не навязывает, а это главное.

— Все равно мне как-то не по себе, — раздался слабый голос.

— Кто знает, Кароли, вдруг мы путешествуем на корабле преступника или инопланетянина? — предположила технолог.

— С Юпитера, — напомнил кто-то. Технолог залилась краской, за столом прыснули.

Внезапно молодой блеклый телепат поднял голову и обвел весельчаков диким взглядом.

— Инопланетянин… — простонал он.

Психиатр негромко выругалась.

— Лекарство перестает действовать, — шепнула она де Бранену. — Придется сходить за новой дозой.

За столом воцарилось недоумение: де Бранен хранил плачевное состояние телепата в строгой тайне.

— Какое лекарство? — встрепенулась технолог. — Что здесь происходит?!

— Опасность… — пролепетал телепат и, повернувшись к соседке-кибернетику, вцепился трясущейся рукой в ее запястье. — Нам угрожает опасность! Я ее вижу. Кто-то чужой замышляет против нас зло.

Психиатр встала из-за стола.

— Он не в себе. Я колю ему псионин, чтобы у него не разыгралась фантазия. Придется повторить. — Она устремилась к двери.

— Подождите! — окликнула ее Меланта Джирл. — Не надо псионина. Лучше попробуйте эсперон.

— Не лезьте не в свое дело!

— Извините. — Меланта пожала плечами. — Просто я забежала немного вперед. Эсперон прояснит ему мозги.

— Да, но…

— И поможет сосредоточиться на угрозе, которую он якобы чувствует.

— Мне знакомо лечебное действие эсперона, — сказала психиатр едко.

Меланта улыбнулась, глядя поверх рюмки с бренди.

— Нисколько в этом не сомневаюсь. А теперь послушайте! Всем вам не дает покоя Ройд. Вы не знаете, какую тайну о себе самом он скрывает, и не выносите неведения. Вы готовы даже заподозрить в нем преступника! Подобные страхи помешают нашей слаженной работе. Давайте с ними разделаемся. Это совсем нетрудно. — Она указала на блеклого молодого человека. — Перед нами телепат первой категории. Усилим его мощь эспероном — и он поведает нам о жизни капитана в таких подробностях, что мы будем зевать от скуки. Заодно он сокрушит своих собственных демонов, не дающих ему житья.

— Он следит за нами, — сказал телепат тихо, но выразительно.

— Это зашло слишком далеко, Кароли! — взвился биолог. — Многие из нас нервничают, этот парень и подавно испытывает ужас. Пришла пора покончить с загадкой Ройда Эриса. Меланта говорит верно.

— Мы не имеем права… — попробовал возразить перепуганный де Бранен.

— Зато испытываем острое желание, — перебила его кибернетик.

Де Бранен встретился глазами с психиатром и тяжело вздохнул.

— Что ж, приступайте. Введите ему эсперон.

— Он убьет меня! — взвизгнул телепат, вскакивая. Кибернетик попыталась унять его, взяв за рукав, но он выплеснул ей в лицо чашку остывшего кофе. Потребовались усилия троих человек, чтобы прижать его к столу.

— Быстрее! — скомандовал один, выкручивая буяну руки.

Психиатр пулей вылетела за дверь.

Ройд наблюдал за происходящим.

Дождавшись возвращения психиатра, коллеги уложили телепата на стол и убрали в сторону его длинные волосы, обнажив артерию на шее.

Только тогда призрак Ройда материализовался в пустом кресле у длинного обеденного стола.

— Прекратите, — приказал он, не повышая голоса. — В этом нет необходимости.

Психиатр, уже собравшаяся влить ампулу эсперона в шприц-пистолет, застыла. Технолог вздрогнула всем телом и выпустила руку телепата. Тот, впрочем, не воспользовался возможностью соскочить со стола, а остался лежать, тяжело дыша и вперив испуганный взгляд в проекцию Ройда.

Меланта Джирл отсалютовала командиру корабля полной рюмкой.

— Приветствую вас, капитан! Вы опоздали на ужин.

— Примите мои извинения, Ройд, — сказал Кароли де Бранен.

Невидящий взгляд призрака упирался в стену.

— Отпустите его, — раздался голос из репродукторов. — Если мое поведение настолько вас страшит, я сам открою свой великий секрет.

— Он действительно за нами наблюдал! — ахнул мужчина-лингвист.

— Выкладывайте! — поторопила технолог; мучительные подозрения переполняли ее. — Кто вы?

— Мне понравилась ваша догадка о газовых гигантах, — начал Ройд. — Увы, истина менее величественна. Я обыкновенный гомо сапиенс. Мне шестьдесят восемь лет. Голограмма, которую вы созерцаете, есть изображение настоящего Ройда Эриса, только в несколько более молодом возрасте. С тех пор я немного изменился.

— Вот как? — Кибернетик отерла остатки кофе с лица. — Зачем тогда столько таинственности?

— Начну со своей матушки, — продолжил Ройд. — Сначала «Летящий в ночи» принадлежал ей: она была автором проекта, согласно которому корабль был построен на космической верфи Ньюхолма. Мать была независимым коммерсантом, притом преуспевающим. Она сколотила состояние благодаря готовности выполнять нестандартные заказы, удаляться от известных маршрутов, летать с грузом месяцы, а то и годы, нарушая неписаные правила своего ремесла. Это рискованно, зато несравненно более прибыльно. Матери не было дела до того, как часто она и ее подчиненные бывают дома. Домом для нее стали ее корабли. Она редко возвращалась на планету, где уже побывала раньше.

— Настоящая любительница приключений, — предположила Меланта.

— Нет, просто мать избегала людей. Выражаясь мягко, ее к ним совершенно не тянуло. Заветной мечтой этой женщины было избавиться от команды. Разбогатев, она претворила мечту в жизнь. Ее овеществленной фантазией стал «Летящий в ночи». Взойдя на его борт на Ньюхолме, мать никогда больше не соприкасалась с живыми людьми, никогда не ступала на поверхность планет. Все свои дела она вершила с борта корабля. Да, она была безумна, зато жила интересной жизнью даже в своем добровольном затворничестве. Какие миры представали ее взору, Кароли! Сколько бы она вам поведала! Вы пришли бы в полный восторг! Но матушка уничтожила почти все свои записи, опасаясь, как бы после ее смерти кто-нибудь не извлек из ее опыта пользу или, того хуже, удовольствие. Ничего не поделаешь, характер…

— А вы? — спросила технолог.

— Строго говоря, я не вполне корректно называю ее своей матерью. Жизнь была дарована мне «пробирочным» методом. После тридцати лет одиночества на борту корабля она заскучала. Мне надлежало стать ее компаньоном. В ее власти было сделать из меня безупречную игрушку. Однако у нее не хватало терпения на ребенка и не было желания растить меня самостоятельно. Эмбрионом я был помещен в капсулу с питательным раствором. Моим наставником стал компьютер. Мне надлежало выйти из капсулы по достижении половой зрелости, когда я уже мог бы стать собеседником.