Журнал «Если», 2000 № 01

Кормак отступил на шаг, и в его руке сверкнул меч Кулейна.

Воин замер, уставившись на оружие.

— Откуда он у тебя?

— Он мой.

— Я не оспариваю твое право.

— А мне надоело пустословие. Посторонись или сражайся!

— Зачем вы здесь?

— Мы ищем Горойен, — ответил Мэдлин, выступая вперед.

Черный воин вложил свои мечи в ножны.

— Этот меч дает тебе такое право, — изрек он. — Но захочет ли Царица говорить с тобой? Идите за мной.

Черный воин повел их через сухую долину к широкому входу, пробитому в горе. Там пылали факелы и стояли стражи с серебряными секирами. Они прошли в самое сердце горы и оказались перед массивной дверью, охраняемой двумя могучими псами. Не взглянув на псов, воин распахнул дверь. За ней оказалась круглая зала, устланная и увешанная дорогими коврами. Пышные занавесы, изукрашенные ширмы. Посредине на диване возлежала женщина дивной красоты. Золотые волосы чуть отливали серебром, короткая туника гармонировала с цветом голубых глаз, кожа ее была матовой и удивительно нежной. Кормак судорожно сглотнул, а черный воин приблизился к дивану и преклонил перед ней колени. Она сделала ему знак отойти и подозвала Кормака.

Вдруг женщина странно замерцала, превратилась в раздутую чешуйчатую жабу, всю в язвах, полуразложившуюся, а затем вновь в изящную красавицу. Шаг принца замедлился, но он не остановился.

— Поцелуй мне руку, — приказала она. Он взял тонкие пальцы в свои и побелел: они вдруг вздулись и закопошились у него на ладони белесыми червями. Мысль об Андуине заставила Кормака напрячь всю его волю. Склонив голову, он прикоснулся губами к копошащемуся клубку.

— Поистине смелый человек! — молвила она. — Как тебя зовут?

— Кормак Даймонссон.

— И ты сын демона?

— Я сьш короля Утера, верховного короля Британии.

— Не то имя, чтобы обрести здесь дружбу.

— Он и мне не друг. Он преследовал мою мать, пока несчастная не погибла.

— Да неужели? — Женщина перевела взгляд на Мэдлина, который остановился в глубине залы. — А вот и мой старый друг Зевс. Ты проделал длинный путь от Олимпа… такой длинный-длинный путь. Какая радость свидеться с тобой! — прошипела она.

Мэдлин церемонно поклонился.

— Сожалею, однако не могу ответить тем же, — отозвался он.

Она вновь устремила глаза на Кормака.

— Сперва я намеревалась посмотреть, как ты извиваешься от боли, насладиться твоими страдальческими воплями. Но ты пробудил во мне любопытство. А Горойен теперь так редко что-нибудь развлекает. Поэтому побеседуем, красавец принц. Скажи, зачем ты ищешь Царицу.

— Мне нужно взять приступом Башню, — ответил он просто.

— А почему это может заинтересовать меня?

— Да потому, что Вотан… Молек… твой враг.

— Этого недостаточно.

— Говорят, госпожа, что у него есть сила возвращать тех, кто следует за ним, в мир плоти и крови. И если власть над Башней перейдет к тебе, возможно, и ты получишь эту силу.

Она вольнее раскинулась на диване. Кормака ужасали эти мерцающие переходы от красоты к разложению.

— Ты думаешь, я не пыталась его победить? И ты смеешь предлагать мне свои услуги?

— Сначала дозволь спросить, что мешает тебе захватить Башню?

— Сила Молека превосходит мою.

— А если бы его тут не было?

— А где же еще ему быть?

— В мире плоти и крови, госпожа.

— Это невозможно. Я была среди тех, кто покончил с ним в Вавилоне. Я видела, как Кулейн отрубил ему голову.

— И тем не менее он вернулся к жизни благодаря чарам Мэдлина. То же можно сделать и для тебя.

— Почему ты предлагаешь мне союз, хотя сама твоя кровь вскипает от ненависти ко мне?

— Потому, что моя любимая стала жертвой Молека и сейчас ее душа — пленница Башни.

— Но ведь это не все? Есть еще что-то, что привело ко мне Мэдлина… и этих воинов Утера.

— Он держит в цепях огня и душу короля.

— A-а! И ты хочешь, чтобы Горойен освободила Утера? Ты безумен. — Она подняла руку, и от стен залы отделились телохранители.

— Молек жив, — негромко сказал Кормак. — Теперь он называет себя Вотаном и намерен вторгнуться в Британию. Только Утер в силах остановить его. Если когда-нибудь это произойдет, ты будешь владеть Башней, и душа Молека волей-неволей явится к тебе.

Она сделала знак телохранителям не приближаться.

— Я обдумаю твои слова. А сейчас я хотела бы уединиться с тобой и Мэдлином в моих покоях. Остальные могут подождать тут.

Около часа тянулся рассказ Мэдлина о том, как Молек вновь обрел жизнь.

Когда волшебник умолк, Горойен села на ложе.

— Ты всегда был заносчивым дураком, — сказала она, — и наконец-то поплатился за это. Но ведь на этот раз рядом не оказалось Кулейна, чтобы спасти тебя. Подожди в соседних покоях. — Мэдлин поклонился и вышел. — Теперь твой черед, принц Кормак.

— С чего мне начать?

— Как сын Утера прослыл сыном демона?

И он рассказал ей. Ее глаза вспыхнули огнем, когда принц упомянул о любви Кулейна к королеве; но она молчала, пока он не закончил рассказ описанием страшной схватки с викингами и убийства Андуины.

— Так ты здесь во имя любви? — прошептала она. — Глупый мальчишка!

— Я не мудрец, госпожа.

— Проверим, — сказала она, наклоняясь так, что их лица почти соприкоснулись. — Разве Мэдлин не предупредил тебя, что мне нельзя доверять? Что я — воплощенное зло?

— Предупредил.

— Так почему же ты пришел сюда?

— Он еще сказал, что когда-то Кулейн лак Фераг любил тебя.

— Но что это меняет? — спросила она резко.

— Возможно, ничего. Но я люблю Андуину, и мне известно, что это означает. Не знаю, способны ли любить злые люди — а если способны, то как они могут оставаться злыми. Но я не верю, что Кулейн мог любить ту, в ком не было ни капли доброты и благородства.

— Ты прав, принц Кормак, мудрость тебе не свойственна. Кулейн любил меня за красоту и ум. Это не помешало ему предать меня. Он женился на другой… и я ее убила. У него была дочь, Ал айда. Пытаясь спасти ее, он позволил ей стать женой короля Британии, но я отыскала ее, и она тоже умерла. Я попыталась убить и ее сына, Утера, но здесь потерпела неудачу. Теперь ты говоришь, что он схвачен и вот-вот умрет… А его сын пожаловал в мою крепость и взывает о помощи. Но что ты дашь мне взамен? Подумай хорошенько, Кормак. От твоего ответа зависит многое.