Журнал «Если», 2000 № 05

«Сефора» ползла через холодные рубленые валы Северной Атлантики. Поскольку волны накатывались сзади, качка была только килевая, и корабль почти не болтало. Я стоял в потайной пристройке к капитанской каюте, где меня никто не мог увидеть. И меня некому было видеть. «Сефора» управляется автоматически. А на борту нет никого, кроме Сесилии и Купона. Сколько свободных часов я провел здесь, наслаждаясь тропическим солнцем и намазываясь кремом от загара, чтобы не потемнеть хотя бы чуточку сильнее своей парадигмы —Купона. Теперь же, когда в лицо дул ледяной арктический ветер, я добросовестно защищал губы специальным бальзамом. Пока губы Купона остаются влажными и гладкими, мои не могут быть сухими и потрескавшимися.

Находиться на открытом воздухе дольше было опасно, и все же меня тянуло на открытую палубу, где в одиночестве я мог вспоминать о том, кто я такой — когда перестаю быть одним из наиболее глубоко законспирированных эмуляторов. Но в тот день уныние субарктического океана неожиданно подняло мне настроение, хотя мысли оставались тяжкими и тревожными. Я гадал, как долго еще смогу выносить подобное. Конец моих мучений казался невозможно далеким.

Резкий двойной стук — его условный сигнал — оторвал меня от размышлений. Я перебросил щеколду и вернулся в капитанскую каюту. Здесь в теплом воздухе пахло розовым деревом. Мебель казалась простой, но солидной; каждое из мягких кресел и кушеток было привинчено к палубе прямо через толстый шерстяной ковер. В каюту струился мягкий, рассеянный свет.

Передо мной стоял Купон, мое зеркальное отражение (точнее, это я его зеркальное отражение). У нас одинаковые высокие и узкие головы и холодные серые глаза (серые, как море, понял я). Оба облачены в придуманный Купоном обеденный костюм: черные облегающие брюки, жилет из золотистого атласа, короткий белый приталенный пиджак с миниатюрными медалями и легкая рубашка с мягким облегающим шею воротником, украшенным рубиновой брошью.

— Ну сколько можно? — вопросил он. — Сколько можно говорить, чтобы ты ждал меня здесь? Японец вызывает меня каждые пять минут, ядро с цепями требует разговора, я пытаюсь работать над следующим поколением ЭСР [8] , а ты даже на пять минут не можешь уйти с палубы.

8

ЭСР — электронный симулятор реальности. (Прим. пер.)

Я кивнул, изображая поклон. Такой манере поведения меня научил наставник по общению с клиентами из «Универсальных эмуляторов» — японец, который, по слухам, пятнадцать лет пробыл двойником императора.

— Извините, хозяин. Чем могу служить?

— Ядро с цепями… Нет, с ней я сам разберусь. А ты разберись с японцами. Сделай так, чтобы они еще два дня меня не дергали. И ничего не обещай, говори лишь, что они будут очень довольны, когда я доведу до ума концепцию.

— Да, хозяин, — сказал я, разочарованный тем, что мне досталось общение с заказчиком, а не разговор с его женой. Это меня еще и встревожило — не появились ли у него сомнения в том, насколько убедительно я играю роль мужа.

Обойдя Купона, я нажал на высокое, до потолка, зеркало. Оно сдвинулось, открыв проход в мою каюту. Оказавшись в безопасном уединении, я подключился к сети наблюдения, чтобы отслеживать все действия хозяина до конца дня. Каждый из нас обязан знать во всех подробностях о действиях другого, чтобы не выдать друг друга. Затем я облачился в деловой костюм Купона и начал отвечать на запросы о связи. Первым делом я обратился к Морите — вице-президенту «Сони» по виртуальным развлечениям.

— Как поживаете, господин Купон? — начал разговор Морита, тоже облаченный в свой типичный деловой костюм — самурай в зеленых шелках и с двумя мечами за спиной. Купон также предпочитал стиль ретро и носил одеяние из шелковой парчи, скроенное по образцу придворного наряда французского Короля-Солнце.

— Прекрасно, господин вице-президент. Как приятно вас видеть.

— Чувствуете ли вы себя столь же хорошо, как выглядите? — слащаво осведомился я, подражая Купону. Выступая в роли Купона, я совершал несколько преступлений одновременно… и он тоже, поскольку позволил мне пользоваться своим криптокодом.

Подобно многим живущим в Америке японцам, Морита сразу перешел к делу:

— Мы здесь, в Портленде, весьма обрадованы вашим предварительным предложением. И с нетерпением ожидаем его окончательную версию.

К тому времени я уже вошел в роль. Я не просто действовал как Купон — я былКупоном, только снабженным моим здравым смыслом. Мне приходилось поддерживать хрупкое равновесие, реагируя на все подобно Купону, но не просто имитируя его, а подражая Купону в его лучшие дни. Например, я знал, что из-за недавнего стресса он сейчас ответил бы раздраженно. И я мягко произнес:

— Да, я сейчас над ней упорно работаю. Ведь блеск создается полировкой, не так ли?

— Вы, разумеется, правы, — согласился Морита. — Просто завтра у нас собрание совета директоров. И если бы я смог им что-нибудь продемонстрировать, это гарантировало бы поддержку проекта. Быть может, нечто двухмерное?

— Позвольте проверить, есть ли у меня что-либо стоящее. Минутку, пожалуйста…

Мое изображение на экране Мориты застыло, пока я связывался в офф-лайне с Купоном. Тот раздраженно фыркнул, бросив мне фотографию новой развлекательной «погружалки» — Валгаллы, оптимизированной под русских мужчин.

— Весьма интригующе, — проговорил самурай-Морита, разглядывая фото нордического рая. — И насколько здесь велика доля натуральности?

— Все напитки безусловно натуральные, — усмехнулся я. — Однако остальное прошу оставить для презентации. С вашего любезного разрешения.

— Разумеется, — с благодарностью произнес успокоенный Морита. — Кстати, как проходит ваше плавание?

После нескольких минут светского разговора Морита, будучи персоной более высокого ранга, взял на себя инициативу и отключился. Сидя в своем тайном закутке, я облегченно выдохнул и проверил, как идут дела у двойника. Купон ругался с женой. Он был нужен, чтобы работать над предложением, а к жене ему следовало послать меня. Я быстро проглядел запись ссоры. Мне было приказано заняться очередью вызовов, но эта перебранка меня слишком отвлекала. И огорчала. Вот я сижу, отдавая ему лучшие дни своей жизни, беру на себя ношу его самых скучных обязанностей, смягчаю горечь личных и профессиональных потрясений, освобождаю его для творчества. День за днем и ночь за ночью я доказываю, что способен делать все, доступное ему, и выступать во всех его ипостасях, и тем не менее вся слава достается двойнику. Я лишился своих мечтаний и стремлений. Мои мечты — это его мечты. Я глотаю предназначенные ему оскорбления. А ведь меня просили всего-навсего служить ему. И вот он, полюбуйтесь, транжирит время и эмоциональную энергию, которые я ему сэкономил, на очередную идиотскую ссору с Сесилией. Кроме того, он с ней груб. Иногда мне кажется, что он доводит ее до белого каления, лишь бы досадить мне.

— …становишься толстой и ленивой! — орал Купон. — Ты разве не понимаешь, что мне надо работать? И зарабатывать деньги, которые тебе так нравится тратить.

— Мы уже достаточно богаты, Фредерик, — умоляюще произнесла Сесилия. — Я лишь хочу больше времени проводить с тобой. Здесь так одиноко…

— Но это ведь ты захотела посмотреть, каков Петербург в феврале! Так что не жалуйся теперь на скуку в арктических водах.

— Я думала, у нас останется больше времени друг для друга, — всхлипнула Сесилия. И добавила нечто неприятное для меня: — Я тебя не понимаю! Иногда ты такой замечательный, такой внимательный, а иногда — как сейчас — такой грубый…

Купон яростно взревел. Я вскочил, опасаясь, что он снова ее ударит. Он навис над ней, стиснув кулаки. Я едва сдерживал желание выскочить из своего убежища, ворваться в ее каюту и пришибить своего двойника. К счастью, он сумел удержать на цепи демона искушения, облегчив душу потоком непристойностей. Потом Купон резко развернулся и вышел, оставив в каюте рыдающую Сесилию.

Несколько секунд спустя он влетел в мою каютку, где его вопли заглушала двойная изоляция.

— Что ты делал с моей женой?! — гаркнул он. Efo лицо было пунцовым, мускулы шеи натянулись веревками, и я видел, как на ней пульсируют вены.