Журнал «Если», 2005 № 05

— Слушай, брат, ты тех ребятишек помнишь? Они сюда пришли, меня ищут.

Тимур выслушал, задумался, затем выругался.

— Говоришь, квазики сбой дают? Ты хоть понимаешь, брат, что после этого нам конец? И «Мнемозине», и, естественно, нам с тобой!

— Нам-то почему?

— А где и кому нужен мнеморедактор, которого выперли с государственной службы за профнепригодность?! И вообще, ты вдумайся — кому, кроме «Мнемозины», нужен мнеморедактор?!

— Погоди… а что же теперь делать?

Руслан откровенно растерялся. Тимур же, наоборот, подтянулся, весь поджался и, словно усилием воли, выгнал из себя легкий хмель.

— Делать? — Тимур с легким презрением посмотрел на беспомощного без приказов и распоряжений сослуживца. — Делать вот что! Их сколько, десять? Тут есть микроавтобус, там сиденья сняты, на нем продукты возят, старая колымага! Сейчас мы сажаем этих мальчишек в автобус и везем их в «Мнемозину». И там убираем из их памяти и квазики, и вообще все лишнее!

— А что подсаживаем?

— Ничего! — зарычал Тимур. — Ни-чего! Чистим все, что удается вычистить!

— Ты с ума сошел! Куда же они денутся совсем пустые?

— Лучше пустые, чем такие! Ты что, не понял? Да у них же у каждого башка полна живой взрывчатки!

Руслан постоял, соображая.

Дети, которых какая-то сволочь готовила в убийцы, ждали помощи. И он был готов оказать им помощь. Но полная чистка? Полной в «Мнемозине» не делал никто и никогда.

— Что-то же у них должно быть? — спросил он растерянно.

— Какое тебе «что-то»? Брат, ты не понял? То, что было в них заложено, искажает наши квазики! Если мы выскребем эти и подсадим другие, будет то же самое! — свирепо сказал Тимур. — А когда наверху поймут, что наши квазики не выдерживают и двух месяцев… Руслан, я уже не знаю, как тебе еще объяснять…

— Да понял я, понял… — Руслан задумался, сильно ему вся эта история не нравилась, но правоту Тимура он признал: без «Мнемозины» они все пропадут. — Где стоит этот автобус?

— Поищем.

Машину они отыскали под навесом возле большого гаража. Тимур проверил горючее — до города должно было хватить.

— Я сяду за руль, а ты в салон, с детьми. Заговаривай им зубы чем хочешь, только чтобы не сбежали. Когда довезем до «Мнемозины» — что-нибудь придумаем.

Они доехали до полусгоревшего дома, и Руслан вошел к детям.

— Собирайтесь, — сказал он. — Поедем в одно место, где вам дадут пирожки и конфеты.

— А где кони? — спросил маленький Ренат.

— Кони будут потом, вы же все не поместитесь на двух лошадях, — объяснил Руслан. — Пока что за вами пришел автобус.

* * *

В микроавтобусе был маленький радиоприемник. Тимур включил его, чтобы не слышать детских голосов из салона.

Сперва передавали музыку, потом беседу о нравственности. Почти у самого города пошла одиннадцатичасовая сводка новостей.

Новости были обычные: вояжи президента, что-то космическое, смерть некогда великой актрисы, о которой вспомнили, только когда сердце остановилось, и так далее. Оставался прогноз погоды, и музыкальная заставка совпала с поворотом на большую объездную дорогу.

— В последний час! — дрогнувшим голосом произнесла дикторша, и тут же ее сменил мужчина:

— Ко всем автомобилистам и водителям городского транспорта! Братья, немедленно освободите шоссе А-шесть и подъездные дороги В-девять и В-десять! Водители автобусных маршрутов одиннадцать и тринадцать, немедленно возвращайтесь в центр города и ждите указаний.

— Эй, брат! — крикнул Тимур Руслану. — Что-то случилось в аэропорту!

И врубил радио на полную мощность.

Но ничего иного не услышал — повторялся только этот приказ.

В окошке между водительским местом и салоном появилась голова Руслана.

— Переключи на «Радио сто семь»! — крикнул он. — Там ребята уже наверняка на месте!

Он имел в виду, что шустрые мальчики с микрофонами всегда первыми успевают к любому скандалу и ведут репортаж, даже когда их за шиворот тащат в милицейскую машину.

Тимур переключил.

— «…по самым последним сведениям — шестьдесят восемь человек, в том числе четверо детей, включая грудного малыша! — радостно вопил незримый мальчик. — Журналистов не подпускают к летному полю, но мы делаем все возможное, чтобы оказаться в гуще событий!..»

— Опять!.. — растерянно произнес Руслан. — Давно про них не слыхали…

Эти люди — не люди, а длинные и до поры незримые щупальца неуловимой банды, подлинных хозяев которой все не удавалось прихватить на горячем — возникали в своих черных чепчиках и масках там, где могли небольшим количеством бойцов взять в плен беззащитную толпу. Начинали с расстрела тех, кто мог оказать сопротивление. Потом диктовали свои условия. Условия были непредсказуемы — то свободу отпетому уголовнику, то отказ от сотрудничества с не угодившей им страной. Заложникам не давали еды и воды, зато допускали к ним человека с видеокамерой, чтобы близкие видели их мучения и давили на власти. После чего в ход шел усыпляющий газ, с неба сыпались бойцы антитеррористических подразделений, но живым ни одного террориста взять еще не удавалось. А среди трупов обнаруживали, сняв с них чепчики и маски, женщин и детей.

В «Мнемозине» знали — но говорили об этом только в своем кругу, — что у банды есть свои мнеморедакторы, которые подсаживают террористам блоки с программой самоуничтожения.

— «…накопитель, куда ведет длинный коридор с живой дорожкой…» — услышал он.

И подумал: все ясно, заложников взяли в накопителе, который представляет собой круглую двухэтажную башню. Находится эта дура чуть ли не у большой взлетно-посадочной полосы, на ровном месте. Руслан вспомнил, как летел недавно на свадьбу к двоюродной сестре. Самолет сделал круг над аэродромом, и он увидел в иллюминатор темный длинный прямоугольник здания аэропорта, и от него отросточек метров чуть ли не в шестьсот, на конце которого — серебряный кружок на зеленом поле…

— Сволочи… — прошептал он.

Дурацкая башня была предназначена только для получасового, не более, пребывания в ней пассажиров. Удивительно, если там есть хотя бы один туалет! Заложники лишены не только пищи, но и воды, а оборонять башню легко — из нее виден весь аэродром, со стороны поля не подобраться, а заблокировать узкий коридор с живой дорожкой — плевое дело, двух бойцов с автоматами хватит.

Руслан не сразу понял, что дети в салоне молчат. Молча слушают радио и словно бы что-то вспоминают.